Темная икона - Ульяна Лобаева

над кладбищем поднимается мутный розовый рассвет; снега почти не было. Красноватый свет осветил уходящее за горизонт поле, усеянное камнями всех размеров – от огромных валунов до крошева небольших голышей. Там и сям полотно бесплодной земли нарушали разрытые прямоугольные провалы. Коля опасливо приблизился к одному, заглянул, вытянув шею: на дне неглубокой ямы бессмысленно хлопала глазами девушка с белесо-фиолетовой кожей и желтыми волосами, свалявшимися в паклю. Она силилась что-то сказать, натягивая жилы на шее, но все что у нее получалось, это умоляюще смотреть на людей, заглянувших в ее могилу.

- Пойдемте, – сурово сказала Вера и дернула Колю за локоть.

- Может, ей можно помочь?

- Нельзя, - отрезала Вера. - Смотрите…

Она ткнула пальцем вдаль, и Коля увидел, как один из валунов дрогнул и развернулся – на них смотрела огромная тварь с глазами-плошками и длинным безгубым ртом, растянувшимся от уха до уха. Валун размером с пару автомобилей оказался ее необъятным брюхом, которое она с хрипами и вздохами потащила за собой по земле. Отец Серафим охнул и попятился.

- Не бойтесь, для нас они не опасны, – успокоила его старуха, но отступила от могилы на несколько шагов.

Достигнув могилы, существо с трудом встало на колени и потянулось к девушке, чьи глаза наполнились слезами и ужасом. Вытянув ее из ямы, тварь со стоном наслаждения разинула рот, полный тупых коротких зубов, и одним махом откусило ей половину головы.

- Пойдемте, - снова повторила Вера. – Нечего на них смотреть. Это потерянные души.

- Кто? Девушка или этот жирный урод? – спросил Коля.

- Оба. Жирдяй – тот, кто при жизни жил только наслаждениями, закостенел в плотских удовольствиях, лишил себя хоть какого-то устремления духа. Девушка не так давно умерла и оказалась в Запредельных Пажитях. Когда он ее сожрет, она станет частью его, частью ненасытной утробы, и его желание жрать только увеличится. Они обречены таскаться по этой бесплодной пустыне бесконечность, до второго пришествия Христа.

- А потом? – подал голос заинтересованный священник.

- Могут попросить милости и прощения, как я понимаю. Преступлений против других людей они не совершали, так что, может, и выпросят.

Коля окинул взглядом поле и увидел другую тварь с еще более огромным брюхом. Она еле двигалась, с трудом волоча свой живот и увязая ножищами в мягкой жирной земле.

Вера уверенно шла, ловко обходя камни, и священник еле поспевал за ней, придерживая свою икону. Впереди показалась покосившаяся церквушка, и Коля испытал даже что-то вроде разочарования – она выглядела как обычная сельская полузаброшенная церковь, а не так, как по его представлениям, должен был выглядеть храм Сатаны. Скособоченная колокольня из потемневших досок, заколоченные окна выглядели убого, а не пугающе.

- Это именно она? – с сомнением спросил он Веру.

- Определенно она, – довольно кивнула старуха.

Вера толкнула дверь, осторожно заглянула, и Коля подумал, что это неправильно – старуха вела их, мужчин, за собой, будто оберегая и защищая. Он сунулся вперед и вошел в притвор, услышал, как сзади ахнул отец Серафим. Вместо небольшого притвора и зальчика церквушка явила внутри бесконечное пространство: крутые стены, похожие на скальные склоны, уходили вверх на десятки метров, иконостаса и алтарной зоны вовсе не было видно – зал уходил в необозримую перспективу вперед, терялся в тонкой легкой дымке. Церковь была заполнена неподвижными фигурами, словно отлитыми из цемента: стариками и старухами, юными девушками и статными парнями, зрелыми женщинами и подростками, Колин взгляд выхватил даже фигурку девочки лет десяти. Одеяния их принадлежали разным эпохам – кто-то был одет в кафтан и молодецкие сапоги с загнутыми носами, на ком-то сидел ладный пиджак с широкими плечами, на одной девушке Коля увидел пышное бальное платье и крошечные розы, венчавшие голову. Они двинулись вперед, и отец Серафим спросил громким шепотом:

- Это его паства?

- Да. Они молятся ему, - ответила старуха.

- И этот? – Коля кивнул на полуголого губастого африканца в юбке из мягкой струящейся травы. – Он может и о христианстве-то ничего не знал.

- А и не надо знать. Поклонение злу – вещь вне времени и вне расы, вне культуры и вне эпохи.

В стенах, уходящих ввысь, зияли узкие провалы- щели, из темноты которых змеились красные кривые вены, спускаясь к дощатому полу, врастая в него влажными язвами. По желтой вздувшейся штукатурке сочилась бурая влага, капала там и сям гулким звуком, умноженным высокими сводами.

- А где иконостас? – Серафим встал на цыпочки и покрутил головой.

- Вы его не увидите и не найдете в одиночку, - сказала Вера. – Мы никогда не достигнем противоположного конца без проводника. Нам нужен проводник.

- И где его взять?

- А вот прямо тут и возьмем. Давайте свою кость, - протянула она раскрытую ладонь Серафиму.

Тот отдал ей футляр с мощами Серафима Саровского и старуха кивнула Коле:

- Ну, давай парень, выбирай.

- Что выбирать?

- Того, кто будет нашим проводником. Выбери любого из его паствы.

Коля пожал плечами, осмотрелся и ткнул пальцем в женщину средних лет с пухлым, но довольно привлекательным лицом. Одетая в пышное платье и чепец с лентами, она сжимала в одной руке плетку, другую держала у лица.

Вера оттянула ей нижнюю челюсть и засунула ему в рот ссохшийся палец, протолкнула подальше в горло. Женщина шумно выдохнула, открыла глаза и уставилась на старуху полным ужаса взглядом, серая пыль посыпалась с ее щек. Вера медленно и раздельно спросила:

- Как тебя зовут?

Женщина помотала головой, пытаясь стряхнуть пальцы старухи с подбородка, но та только сильнее сжала их и повторила:

- Как зовут? Как тебя зовут?!

- Дарья… - непослушными губами выговорила наконец она. – Дарья Салтыкова.

- Это же Салтычиха, помещица! – воскликнул Коля. – Она крестьян мучила, нам в школе рассказывала.

Салтыкова отряхнула руки и лицо от белого порошка, круглыми изумленными глазами обвела церковь.

- Меня помиловали?

- И не думай даже, - отрезала старуха. – Отбудешь, тут, сударыня, всю свою уготованную вечность и еще немножко. Веди нас, Дарья, к иконостасу.

Салтычиха сделала шаг назад, оступилась, упала. Споро подскочив, она бросилась вон, направившись к двери.