Свобода и Магия (СИ) - Вишневенко Максим

— Да уж, невесёлая погодка за окном. — протянул Михаил, пригубив пиво.

— Надеюсь, ты не удивился моему посланию, Миш? — наконец прервал своё молчание немец.

— Свят Вениаминович обмолвился, что ты придёшь к нам, — хитро ухмыльнулся аналитик, — Только я удивился, что разговаривать вначале захочешь именно со мной.

— Ну, я имею всё же некоторое отношение к тому, что вашу контору позвали к нам. — хитрые огоньки блеснули в глазах за стеклом очков.

— Так это вы надоумили этого Смита прийти к нам? — Михаил снова отпил пиво.

— Нет, но кто-то явно из наших, из тех, кто работал до девяносто первого.

Русский вопросительно уставился на собеседника.

— Сейчас в моде превосходство, — фыркнул тот, — Уже три десятка лет нас кормят этим английским снобизмом. В обиход вошло модное словечко, маглы. — последнее слово он произнёс с особым отвращением, но ещё и с некоторой грустью о былой эпохе, — Только мы знаем, что с миром происходит на самом деле, только нам открыты все тайны и только мы сможем привести всех к процветанию. А маглы, а что маглы? — мужчина с раздражением сделал большой глоток пива, — Я удивлён, что не воскресили забытое после сорок пятого очень подходящее слово.

— Уберменш[1]? — саркастически отозвался Михаил.

Виктор кивнул и ещё раз отпил пива. За окном снова пошёл косой дождь.

— С таким подходом, да, возможно, что Эдриан Смит и правда дело рук твоих соотечественников, — аналитик глянул за окно, но, словно что-то вспомнив, опять посмотрел на немца, — А не думаешь, что не до девяносто первого, а до сорок пятого?

— Это тебя так китайские статьи надоумили? — рассмеялся тот, — Хотя, признаюсь, эти ребята хорошо сработались бы. Но давай не впадать в крайности? Все, кто реально работали до сорок пятого, все они доживают свой век в Аргентине. Если их ещё евреи не выловили. Те, кто у нас ошиваются… — и тут Виктор задумался, — А чёрт его знает, есть молодая поросль, которую Вальдбург и Мольтке боятся, как огня. На людях.

Михаил понимающе кивнул.

— Буду честным, я не имею понятия, кто стоит за Смитом, нужно смотреть на тех, кто сейчас будет активно брать власть на Альбионе. Явно, что с вашей помощью он здорово проредил лоялистов. Уже полтора месяца Британия без Министра Магии, по слухам, королева управляет обеими Британиями сразу, — немец хитро ухмыльнулся и отпил пиво, — Я не сильно нынче в почёте, но я не мог упустить возможности привлечь вас на нашу сторону. Как говорится, на всякий случай.

— Только не говори, что заказ убрать Смита был ваших рук дело, — скептически посмотрел на него русский.

— Нет, это какая-то игра Москвы и, как я понимаю, Свята Вениаминовича в частности. Но за Дижона спасибо, он много чего рассказал этому выскочке Мольтке и его, как там на британский манер, это зовётся, мракоборцам?

— Мракоборцам[2], - кивнул его собеседник.

— Мне по-душе простое старое слово дункельхайткемфер.

Русский хрюкнул, но ничего не сказал своего визави.

— И то, даже оно слишком вычурное.

— Виктор, ты же меня пригласил не жаловаться на засилье англицизмов в немецкой бюрократии, — теперь уже хитро прищурился глава русских аналитиков.

— Этот разговор бы состоялся в любом случае, — мечтательно потянулся немец и заложил руки за голову, — Когда бы погода улучшилась, я бы пригласил тебя в один из прогулочных пароходиков на Шпрее[3], где наверху наливают отменное пиво.

За окном резко прекратился дождь, и в прорехе между тучами показалось солнце. Лучи света брызнули с неба, подобно водным каплям, отражаясь и бликуя в лужах, мокрых автомобилях и сыром камне зданий.

— Но сейчас это скорее деловой разговор, — Виктор Шваниц резко посерьёзнел, поставил локти на стол и сложил пальцы домиком, — Я не стал сразу идти в ваш офис, решил проверить настроение.

— Мы наёмники, не забывай, — отвечал ему собеседник вполне беззаботно.

— Я не смогу заплатить столько же, сколько этот британец, однако же, — немец задумался, подбирая нужную формулировку, — Ты же в курсе, что некоторые чары в Пруссии местными протестантами были переиначены?

Михаил кивнул и прищурился от луча солнца, прорвавшегося в полумрак пивной сквозь мокрое стекло.

— Изначально они переиначивались из-за стремления уйти от латыни, ассоциируемой с ненавистными католиками. В том числе поэтому наши баварские друзья так легко приняли и с радостью насаждают сейчас английские термины и культуру. Не только поэтому, конечно, — он пожевал губами, — Некоторые чары кроме звучания также приняли иной смысл. Например то, что вот там, за Эльбой, именовали и именуют в обиходе непростиловкой, в Пруссии взяли на вооружение некроманты. И такие чары, как Гебитен[4], Фольтер[5] и в особенности Тотеметайнем Ворт, стали в первую очередь их орудием.

— И были взяты на вооружение Рейхом, — кивнул аналитик W&C.

— И официально запрещены после сорок пятого года, — в ответ кивнул и Шваниц, — Только те, кто выжил из Аненербе выступали за разрешение на их применение. Но опять же сложно чего-то добиваться в Германии, когда сам живёшь в Уругвае.

— Всё так.

— Если сгущать краски и строить теорию заговора, то я предположу, что Льюис Дижон не такой уж и дурак, что попался на глупом предложении заплатить вам обещанных денег.

Русский заинтересованно посмотрел на него и отхлебнул пива.

— После того, как служба Рихарда фон Мольтке допросила этого человека, то сначала вся верхушка Министерства во главе с фрау Канцлером узнала о делах, произошедших в Британии и во Франции, где их Министерство хотело сначала со Смитом сотрудничать, а потом не учла фактора под названием Жан де Тулон, который устроил бойню в Париже, обезглавив и обескровив французскую политическую верхушку. Таким образом два из трёх сильнейших континентальных государства одно за другим оказалось в ситуации политического вакуума, — он сделал большой глоток своего пива, — А после об этом стали знать и другие люди, как цауберы[6], так и даже кайнцауберы[7], хоть за последние три десятка лет их влияние на нас почти выхолостили. Но в любом случае часть цауберов начало считать, что надо бы вмешаться во французские дела, потому что хаос в соседней стране это опасно, с одной стороны, а с другой это же и возможность возвысить себя и свою страну.

— К чему ты клонишь? — прервал рассуждения Виктора Михаил.

— Неделю назад произошло сборище подобных людей, считающих, что вмешаться в дела Франции необходимо. А точнее два апологета подобной мысли пришли уговаривать главу рода фон Мирбах, владеющего достаточными ресурсами и влиянием во Франции, примкнуть к ним, ну или хотя бы помочь. В середине обсуждения к ним присоединился некто, кого они узнали и назвали имя Ганс. И отчего-то сказали ему, что они тут не причём. После этого он убил всех с помощью того самого запрещённого Тотеметайнем Ворт. Так рассказала случайно выжившая девятилетняя Марта фон Мирбах.

— Вы допросили девочку сразу после смерти её родителей? — удивился русский.

— Только не говори, что тебе её жалко, — на лице немца мелькнуло разочарование.

— Я не советский солдат, а мы с тобой не Трептов-парке[8], чтобы мне было её жалко, — отрицательно покачал головой Михаил.

— Вот и хорошо, — согласился Виктор, — Главное, что теперь у этого некроманта есть четыре души погибших цауберов в услужении. И скорее всего он уже получил всю информацию от них, какую хотел.

— И кто же этот Ганс? И от нас что ты хочешь?

— Не имею понятия, кто такой Ганс, — покачал головой собеседник аналитика, снял очки, достал платок и начал их протирать, — А от вас я хочу, чтобы вы и узнали. Про родителей де Алонсо вы накопали информацию. Опять же, она тоже была некромантом, хоть и начинающим. И те люди, которые стояли за Эдрианом Смитом, хотели её заполучить по каким-то своим причинам.

— Ну, допустим, — Михаил Романов допил пиво, откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди.

— Подумайте, назовите цену, — Шваниц посмотрел на свет на линзы очков, удовлетворённо хмыкнул и надел очки, — А потом приступайте к поиску. Возможно, поиск приведёт к необходимости силового вмешательства.