Верховная Рада и ее обитатели: записки инсайдера - Олег Зарубинский

в его восприятии не политических, а прежде всего экономических вопросов давали себя знать практически всегда.

При этом уровень его человечности, какое-то внутреннее нежелание с кем-либо конфликтовать и, несмотря на биографию чиновника, бесспорная демократичность, иногда мягкость делали его симпатичным и приятным в общении. Можно просто сказать, Валерий Павлович был незлым человеком.

Изменилась и модель управления парламентской фракцией. В отличие от часто импульсивного, взрывного, по-комсомольски задорного и по-комсомольски не всегда доводящего дело до конца Анатолия Матвиенко, Александр Николаевич Карпов был олицетворением системности, солидности и глубокой проработки всех вопросов, за которые брался. Его конек – четкие, детально расписанные программы, концепции, планы. Все продуманно. Никакой рандомности. Практически полное отсутствие производственных ляпов. Орговик с большой буквы. А при этом просто кладезь цитат, крылатых фраз, словесных каламбуров и смысловых парадоксов. Язык острый, как лезвие бритвы. Игорь слышал от коллег, что именно Карпов с трибуны Рады в 1996 году впервые назвал Леонида Кучму президентом в администрации Дмитрия Табачника. Так ли это, проверить не удалось. Но свидетелем другого выступления Александра Николаевича с трибуны парламента Игорь был сам. Выступал Сергей Головатый с достаточно контроверсионными, неоднозначными выводами по поводу сложившейся в стране ситуации. После него сразу вышел к трибуне Карпов и процитировал текст популярной тогда песни в исполнении Валерия Леонтьева:

«Каждый хочет любить

И солдат, и моряк,

Каждый хочет иметь

(длинная пауза Карпова)

И невесту, и друга».

Зная Сергея Головатого, многие в сессионном зале схватились от смеха за животы.

* * *

Президентские выборы 31 октября 1999 года закончились тем, чем они закончились. Игорь присутствовал на инаугурации Леонида Кучмы во Дворце «Украина». Локация была выбрана, чтобы, очевидно убить сразу нескольких зайцев. Во-первых, не допустить возможные (и, наверное, все-таки готовящиеся) эксцессы в сессионном зале. На инаугурацию приглашаются послы всех стран, аккредитованные в Украине, присутствует огромное количество журналистов. Плюс уже ставший, как говорилось, «не первым и не вторым» Александр Ткаченко в центральном кресле Верховной Рады воспринимался выигравшей стороной не как союзник в плане безупречности церемонии инаугурации.

Во-вторых, во Дворец, вмещающий более четырех тысяч человек, со всех областей по четким и проверенным спискам привезли надежных людей, которым можно было доверять. В-третьих, огромная сцена Дворца «Украина» позволяла провести мероприятие как можно торжественнее и пышнее.

Выступление новоизбранного/переизбранного на второй срок президента Игорю понравилось. Без каши, без воды. Хорошо структурированное с продуманными акцентами. Это действительно, по мнению Игоря, было выступление Президента страны.

Потом, как выяснилось и как показали последующие события, это выступление совсем не очень понравилось северо-восточным соседям, и что интересно, и заокеанским стратегическим партнерам тоже. С одной стороны, Игорь подумал, что ни те, ни другие не заинтересованы иметь дело с сильным, уже поднаторевшим и уверенным в себе лидером Украины. С другой стороны, фраза Кучмы «Вы увидите нового президента» скорее всего не очень воодушевила ключевых зарубежных партнеров. Их устраивал старый президент. Они знали, чего от него ждать и что ему предлагать/обещать/требовать. Уверенный и более решительный, чем ранее, украинский президент – это может быть уже другой переговорщик и другого уровня партнер. Желание посадить его на крючок, по сути дела, и было реализовано. Но об этом чуть позже.

* * *

Победа Леонида Кучмы во втором туре президентских выборов в ноябре 1999 года была в общем-то предсказуемой. После того, как оппонирующим ему более-менее рейтинговым политикам не удалось создать единый оппозиционный фронт против Кучмы и выдвинуть единого кандидата, стал понятен заранее исход двоеборства с лидером коммунистов Петром Симоненко. Предрешенность результата была вызвана целым рядом обстоятельств. Если в Южной и особенно Восточной части Украины президент-коммунист воспринимался абсолютно спокойно и, может быть, инерционно даже привлекательно, то подавляющее большинство населения Западной Украины, значительное большинство Центральной Украины и чуть ли не весь Киев готовы были проголосовать за кого угодно, лишь бы не коммуниста. Особое место в такой электоральной картине занимала столица. С одной стороны, казалось бы, здесь сосредоточивалась большая часть бывшей советской и партийной номенклатуры. Многие выходцы из нее успешно адаптировались к новым лозунгам и стали частью, если не инициаторами новых процессов. Интенсивности и, кажется, даже чистосердечию их мотивов могли позавидовать верующие с рождения. Обязательные абзацы с атеистическими наездами на религию и церковь в их выступлениях перед советским, коммуно-комсомольским активом канули в Лету и были забыты как невостребованные и неактуальные. Осенение себя крестным знамением в их исполнении по частоте и воодушевлению могло конкурировать, пожалуй, только с пением государственного гимна. Так вот для них быть коммунистом или поддерживать коммунистов воспринималось на данном этапе как моветон.

Значительная по количеству часть киевлян приехала с Западной Украины. Игорь где-то прочел в неофициальных статистических сводках, что выходцы из Львовской, Тернопольской, Ивано-Франковской, Волынской, Черновицкой и Ривненской областей, осевшие (как они сами любят говорить, «укоренившиеся») в Киеве, составляют почти 20 процентов населения столицы. «После 2014 года, – подумал Игорь, – без сомнения, значительно больше». Львиная доля киевлян – выходцев с Западной Украины, – понятно, приходится на три галицкие области (Львовская, Тернопольская, Ивано-Франковская). Кроме названных выше шести областей, определенное влияние на формирование неокиевского менталитета и неокиевской модели поведения населения оказали вчерашние или позавчерашние жители Хмельницкой и отчасти Житомирской и Винницкой областей. Кроме того, в Киеве осело множество людей творческих профессий, несклонных быть в каждый конкретный период оппонентами действующей в этот самый период власти. В 80-е коммунистические писали под всякие премии о «преступной сущности буржуазных националистов», а всего через какой-то десяток лет, в другие времена, вспоминали, как, оказывается, носили еду в схроны УПА. Принципиальные, надо сказать, люди!

Интересно, что во всяких интервью, передачах о культуре и творчестве, они зачастую всячески демонстрировали свою отстраненность от киевской суеты, столичного ритма, присущих мегаполисам эгоистичности, индивидуализма и замкнутости людей в коробках своих квартир. То ли дело сельские пейзажи, сельские труженики, воспоминания со скупой пробегающей по щеке слезой, о том, как пасли коров и весело купались в местном пруду, поросшем вербами. Когда-то щелканье пультом телевизора привело Игоря к задержке на одном финансируемом на сто процентов из госбюджета канале. Популярность канала, по всей видимости, распространялась на его штатных работников (вряд ли, их родственников) и приглашенных участников. И вот, как принято, на таких телеканалах один на один с ведущим оказался поэт с фамилией Галябарда. Достаточно колоритный мужчина с полулысой-полуседой головой и пышными усами. Пан Галябарда по-поэтически лирически что-то говорил о своем творчестве. Ну, не в этом