Амфора. Тайна древнего могильника - Сергей Саканский

Лара вдруг встрепенулась:

– Я поняла. Вот что произошло. Когда ты задудел своего чижика, Зонгар услышал. Но что он услышал? Какую-то нелепую мелодию, которой нет в реестре дудки.

– В репертуаре, – поправил Глеб, вдруг отчетливо осознав, что все прошлые оговорки и якобы шутки Лары имеют некую законченную внутреннюю систему.

– Все равно, какое слово! Просто мелодия была не та, и Зонгар понял, что флейта захвачена. И, я думаю… Это дико звучит, но… Он просто бросился мне на выручку!

– С чего же вы потом дрались?

– Сама не знаю. Наверное, я бросилась на выручку тебе.

Глеб только сейчас сообразил, что Лара опасна. Разгуливает на свободе, владея при этом какими-то специфическими приемами кулачного боя.

– Что у вас с Зонгаром за школа борьбы? Не сталкивался раньше с такой.

– Где ж тебе сталкиваться? Эта школа родилась двенадцать тысяч лет назад и давно закончила свое существование на затонувшем континенте.

– Подожди-ка, – сказал Глеб. – Затонувший континент, это, конечно же – Атлантида?

– Конечно же – нет! Никакой Атлантиды не было, – сказала Лара, нахмурившись. – Ее выдумал Платон.

– Так что же за континент?

– Ваши ученые называют его Лемурией. Проще говоря: континент Му. Там мы говорили для краткости – Му!

С этим забавным «Му!» Глеб и заснул в ту ночь, утопая в чудесной пуховой перине.

– Му! Му! Му-му! – повторял он, когда чистил зубы с утра.

Вспомнил о том, что Лара говорила о кранах газовой колонки и дежавю… Что она имела в виду? Может быть, они уже встречались где-то в другой жизни… Забавно.

Вчерашняя мысль опять беспокоила его. А что если сказанное Ларой все же частично правда? Дело, конечно, не в реальных перемещениях во времени. А вот касательно генной памяти ученые пока не пришли к стройной теории. Случается, что человек вдруг начинает видеть какие-то свои прежние реинкарнации. Вспоминает места, где никогда не был, болтает на незнакомых языках… По-крестьянски, по-кхристиански, – так оговорилась она. Глеб запомнил, но не придал этому значения, как и многим другим словечкам и странностям.

«Веди меня в свой каталог», – сказала она, и Глеб подумал, что она намеренно коверкает речепостроение. А если Лара просто не знала этого слова и думала, что каталог – это какое-то помещение, где стоит настоящая амфора?

Вот, например, вчера за ужином, когда в числе прочего хозяйка принесла им вяленого леща, Лара взяла его за хребет и провела над столом туда-сюда, изображая, как лещ плывет. Пошутила:

– Мумия рыбы!

Может нормальная девушка так шутить?

Допустим, генная память частично занимает у некоторых людей основную. Они помнят события, которые произошли с их далекими предками. Личность расщепляется, и больной думает, что реальность предка и есть его реальность. Он может вспомнить наречие, на котором говорил предок и напротив – частично забыть свой родной язык… Отсюда и все эти ее оговорки, ее непонимание самых обычных слов – вот и получается эта странная, в самой себе полная, законченная система ее языка. Но если Лара не фантазирует, а помнит, то события, о которых она рассказывала вчера за ужином, на самом деле происходили!

Значит, был и континент Му, и могильщики, и зачем-то надо было прятать какую-то амфору… Путешествия во времени, конечно, фантазия. Чувствуя в себе другую личность, переходя обратно в свою, эта девушка и представляет себе это, как переход из одной эпохи в другую.

Сердце вдруг радостно забилось: Глеб вновь ощутил близость открытия. О континенте Му – Лемурии, якобы затонувшей обширной земле на месте современного Тихого океана, написано немало, главным образом, в популярной околонаучной литературе для массового читателя, в журнальчиках, которые обожает Сед. Идолы с острова Пасхи, таинственные дороги, уходящие в глубины вод, какие-то титанические сооружения на дне, странные артефакты, добываемые в слоях известняка и даже каменного угля… Частично журнальные утки, частично подделки самих предметов, – так раньше считал Глеб. Он, скорее, поверил бы в Атлантиду, бывшую, скажем, на месте эллинского вулкана Санторин, чем в какой-то туманный континент.

Но если генная память больной девушки выдает Лемурию за реальность, то она на самом деле существовала! Это и есть то, о чем Глеб мечтал всю жизнь – открытие.

ОГРАБЛЕНИЕ НАОБОРОТ

Когда машина затормозила на Гимназической улице, он увидел перед зданием Краснодарского историко-археологического музея милицейскую «Волгу». Парадная дверь была заперта изнутри, безо всякой таблички: похоже, стряслось нечто неординарное.

Глеб увлек Лару к служебному входу. Охранник узнал таманского археолога и пропустил, не интересуясь, что с ним за девушка.

– Ограбили нас, – сообщил он. – Ночью кто-то залез. Очень так хитро. Сигнализация не сработала.

– Разве такое бывает?

– Через чердак шел. Спустился по каминной трубе. Надо быть чертом, чтобы пролезть.

Едва они завернули за угол коридора, как Лара остановила Глеба, упершись ему руками в грудь:

– Это он, Зонгар!

– Почему именно он?

– Парень же сказал: надо быть этим… Чертом. Зонгара во все временя так и называют.

– Ну хорошо. Что ему нужно, твоему черту?

– То же, что и мне, конечно! Амфора. Он был на твоей камералке. Увидел амфору в каталоге. Узнал, где она находится. И немедленно отправился в музей, прихватив фляжку.

– Зачем ему нужна эта фляжка, черт возьми?

– Чтобы перенести туда то, что хранится в амфоре.

На последних словах Лара вскинула глаза. Глеб понял, что если он задаст следующий вопрос, то не получит ответа…

Глупо вообще расспрашивать ее. Допустим, она скажет, что в амфоре прячется джинн или что-то в этом роде. Что бы она ни ответила – это просто ее безумие. Но амфора реально существует. Глеб видел и человека, которого Лара называет Зонгаром. Скорее всего, действительно – не кто иной, как Зонгар залез сегодня ночью в музей.

В конце коридора послышались голоса, Глеб сразу узнал высокий сопрано третьей октавы – очень хорошо знакомый ему тембр. Светка шла между бравыми парнями в милицейской форме. Ее лицо было хмурым, озабоченным, а блюстители порядка сияли, радуясь общению с культурной женщиной, а не с бомжичками и шлюхами, с которыми им приходилась валандаться по долгу службы. Завидев Глеба, Светка рассеянно кивнула.

Это была его сокурсница. Конечно, теперь у нее строгая юбка и изящные очки, и она имеет ученую степень, и называют ее не иначе как по имени-отчеству, но для Глеба она так и осталась Светкой – девчонкой, с которой он чуть было не расписался на третьем курсе.

Формальности были закончены, протокол составлен, воины плаща и кинжала ушли.