Длань Одиночества (СИ) - Дитятин Николай Константинович

Разумеется, она ответит положительно.

Последний штрих — любимая шляпа с короткими полями.

Аркас выключил в прихожей свет и распахнул дверь, решительно шагнув навстречу активной жизни.

Возможно, в этот момент история Никаса Аркаса могла стать прозаичнее. В лучшем случае, любовной новеллой о погоне за ускользающим счастьем. Никас, после нелегкого периода досадных ошибок и сомнений, нагнал бы Олю где-нибудь, скажем, в Париже и, схватив за талию сильной рукой…

Ну, вы понимаете.

Мир становился бы все злее и взрывоопаснее. Из темных трещин социума непременно вылезли чудовища внешне похожие на людей. Кровь стала бы дешевле, чем вода и все такое прочее.

Но только при условии, что Никас ступил бы на лестничную площадку.

Было прохладновато.

Насколько подобное замечание вообще уместно для открытого космоса.

Никас стоял, крепко вцепившись в косяки, и чуть отставив зад, пока воздух с глухим ревом покидал его квартиру. С головы сдуло шляпу. Она закружилась как маленькое НЛО, и устремилась куда-то вниз в звездную бездну. Возможно, через пару миллиардов световых лет она сгорит на языке раздувшегося алого гиганта, отстраненно подумал Никас, провожая ее взглядом.

Он осторожно высунул голову и осмотрелся.

Это определенно был открытый космос. Со всеми его открытокосмическими развлечениями. Никас, приоткрыв рот, разглядывал композиции из далеких туманностей, пылевых облаков и незнакомых созвездий. И вряд ли этот ознакомительный этап мог полностью завершиться в ближайшие несколько недель.

Над ошеломленным журналистом преодолевал световые годы большой космический корабль. Он, вроде бы, от кого-то отстреливался, но Никас не мог разглядеть подробностей. Человеку инстинктивно захотелось пригнуться.

От порога, вдаль, в несуществующий зенит, уходила асфальтовая дорога, покрытая снегом. Никас в ужасе глядел на нее, раздумывая, как далеко теперь от него может находиться парадная подъезда. Он перевел взгляд на свои лакированные ботинки. Гипер-пространственных двигателей на них не было. Не было даже крылышек как на сандалиях Гермеса.

— Вот же черт, — бессодержательно высказался он.

В этот же момент что-то толкнуло его в плечо. Френ выскочила на дорогу, кружась и хохоча. Откуда она взялась? Аркас словно впервые увидел ее, но тут же почувствовал укол сожаления. Она отдала за него жизнь, спасая от страха.

— Френ! — позвал Никас, сорвавшись на фальцет. — Вернись немедленно! Тебе туда нельзя!

Девушка ликовала. Ее бледные ножки давили снег, выталкивая его за край дороги. Никас почувствовал отчаянье. Ничего не кончилось. Ничего, мать его, даже не собиралось подходить к концу, кроме его спокойной жизни. Он подпер дверь стойкой для обуви и вышел на дорогу. На него налетел порыв сильного холодного ветра. По-видимому, солнечного, успевшего остыть. Хрустя настом, человек подбирался к лярве. Он помнил, что про нее говорил Девел. Но соседей не выбирают.

— Френ, давай вернемся. Здесь опасно, ты разве не видишь?

Она остановилась, посмотрев на него ласково и терпеливо.

— Здесь хорошо, — возразила она. — Я так давно здесь не была. Пойдем, осмотримся.

— Вернись назад!

Никас все дальше удалялся от дверного проема. Он беспокойно оглядывался на него, наполняясь сомнением. Новый порыв ветра, фронтовой, ударил прямо в грудь, начал давить назад. Аркас едва успел поймать невесомую Френ, чтобы ее не увлекло на маршрут «дорога — «такое-то созвездие».

— Ты смерти моей хочешь?! — прямо спросил Никас у хохочущей лярвы. Ответом ему был металлический грохот. Обмирая от ледяного предчувствия, Никас посмотрел в сторону прихожей и убедился, что обувные полки упали. Инерция влекла назад широко распахнутую ветром дверь.

— Нет, — прошептал Никас, зверея. — Ну, уж дудки! Ну, уж нет!

Он поднялся и побежал назад, забросив Френ на плечо. С каждым его шагом полоса безопасности становилась все уже. Никас давно так не бегал. Ему казалось, что его пятки не касаются земли. Он был уверен, что успеет.

Скрииииип, — пропела на прощанье дверь.

Щелк, — хором сказали пять замков.

— Ох, едрен-макарон! — возопил Никас, и едва успел схватиться за край дороги.

Френ сорвалась и ухватила его за вторую руку, повиснув. Аркас закряхтел. Все-таки она кое-что весила, а край был скользким от тающего снега.

— Держись, — просипел он, чувствуя уже, что не удержит их обоих.

— Отпусти, — попросила она.

— Не болтай чепухи!

— Все в порядке. Я вернусь. Отпускай.

Он не знал, стоит ли держаться вообще.

— Ты обещаешь? Мне не хочется оставаться здесь одному.

— Пока ты ждешь меня, я всегда буду возвращаться, любимый.

Аркас зарычал от злости и беспомощности.

Он разжал пальцы. Френ полетела вниз, вытянув руки. Аркас почувствовал себя большей сволочью, чем мог вообще от себя ожидать. Конечно, он относился к ней не как к живому человеку. Она была просто чем-то необъяснимым, хоть и не чужим.

Но так поступать нельзя было даже с энергетической пиявкой.

Никас смог вцепиться в край второй рукой. Кряхтя и раскачиваясь в потоках ветра, он подтянулся и бросился грудью на то место, где еще несколько секунд назад изволила пребывать дверь. Космическая гравитация едва его не угробила. Тяжело дыша, он полностью выполз на дорогу и замер, как раздавленная жаба.

— Аркас, — произнес журналист печально. — Ну что же ты?

— Я знал, что ты сделаешь правильный выбор, — донесся до него мягкий голос Девела. Зашуршал мрамор.

Никас мгновенно оказался на ногах. Стекленеющими от ярости глазами он глядел на бескрылого владыку неопределенности.

— Ты смелый человек, Никас Аркас. Я…

— Нет! — прервал его Никас, вцепившись в воротник Девела, сплетенный из случайных знаков и символов. — Я не смелый человек! Я же сказал тебе, что не хочу никуда идти! Чего тебе еще от меня надо?! Немедленно верни меня назад! В мою прихожую! У меня важная встреча!

— Но ведь ты сам последовал за мной, — мягко проговорил Девел.

— Через целые сутки! Какого черта ты все еще делаешь за моей дверью? И где теперь моя дверь?!

— Сутки? — озадачено спросил Девел. — О, знаешь, я забыл предупредить тебя, сколько может держаться связь с миром Материи. И, знаешь, об относительности течения времени…

— Брехня собачья, — страшным шепотом парировал Никас. — Ты все подстроил. Ты заманил меня в ловушку, ведь так? Отвечай!

— Ловушка, Аркас, — терпеливо сказал Девел, — была за твоей спиной. Здесь ты — будешь жить, как не жил никогда. Не обманывай себя, тебе нечего было терять там.

Никас отпустил воротник. Он медленно согнулся и сел на снег, свесив ноги в пространство. Вокруг его стоп тут же принялась образовываться какая-то наглая микро-галактика.

— И что же теперь будет? — спросил он глухо.

— Ты в разреженном слое Многомирья — вечном космосе, — сообщил Девел, усаживаясь рядом. — Вернуться назад — невозможно. Дверь в мир Материи откроется нескоро.

— Значит, формально, я уже… миссионер?

— Да. Можешь, конечно, остаться здесь. Если не боишься.

Никас попытался отогнать галактику, но она почти сразу вернулась обратно и принялась образовываться с удвоенной скоростью. Кажется, там проходили целые эпохи, лопались малюсенькие звездочки, сгорали и появлялись из пылиночек планетки. И за секунду расцветали и уходили незаметные цивилизации.

— Лучше вытащи ноги, — предупредил Девел.

— Да, я тоже об этом подумал, — согласился Никас.

Некоторое время он стряхивал с ботинок сверхновые и отдирал от брючин черные дыры.

— Далеко идти? — спросил он, наконец.

— Не очень, — просто ответил Девел.

— Я выберусь отсюда, — угрюмо сказал Никас. — Я не знаю, что со мной происходит. Но я справлюсь с этим. Я справился с одним пленом, справлюсь и с этим. Я выкарабкаюсь. Понял?

— Как скажешь, — серьезно согласился Девел. — Возможно, тебе будет легче без пяти замков.