Кисмет - Люк Треджет

в темноте гостиной, и представляет семерых или восьмерых друзей, теснящихся за ним. Под утро они уйдут, а она останется вдвоем с Питом. При этой мысли Анна издает низкий стон: это пугает ее больше, чем все проблемы на работе, больше, чем что бы то ни было, и она снова вспоминает тот воскресный день месяц назад, когда осталась в квартире одна и рылась повсюду как ненормальная — вытаскивала вещи из ящиков, сбрасывала подушки с дивана, выворачивала карманы пальто. Она хотела выпить чаю. Но когда чайник закипел, оказалось, что в доме нет молока. Она натянула домашние штаны, чтобы сбегать в магазин, но в ее кошельке, сумке и пальто обнаружилось всего 27 пенсов — не хватило бы даже на пол-литровый пакет. Анна злилась: задрипанный угловой магазин находился прямо через улицу, в одной минуте ходьбы, а банкомат — на торговой улице в десяти минутах от дома. Она начала обыскивать квартиру в поисках мелочи, проверила все ящики на кухне, все пальто в коридоре, потом перешла в гостиную и продолжила поиски даже после того, как ее осенило, что продавец в магазине не откажется дать ей молоко в долг, но дело было в принципе: где-то в доме должны быть деньги, обязательно. В спальне Анна поводила пальцем по иностранным монетам, которые они после каждого отпуска высыпали на блюдце, потом обшарила карманы всей одежды на вешалке, но не нашла ничего, кроме квитанций из химчистки и оторванных пуговиц. В конце концов она взялась за одежду Пита, казавшуюся упрямым доказательством его существования: начала с повседневных джемперов, футболок и джинсов, свидетельствующих о его новой студенческой жизни, затем принялась за грубые флисовые куртки и свитера с логотипом садового центра, где он раньше трудился, и в итоге добралась до рубашек, хлопковых брюк и костюмов, в которых он ходил на работу в международную инженерную компанию. Когда она ощупывала один из костюмов, в шелковистых складках ткани рука наткнулась на что-то твердое. Анна насторожилась. В кармане пиджака она обнаружила небольшую бархатную коробочку вместе с чеком из ювелирного на Хаттон-Гарден. Она тут же забыла о мелочи, молоке и обо всем на свете и с коробочкой в руках упала на колени. Конечно же, она знала, что это значит. Анна глубоко вздохнула, открыла крышку и в этот миг увидела себя со стороны — в каком-то смысле она все еще видит, как откидывает крышку коробочки, словно с того мгновения месяц назад так и глядит на золотое кольцо с бриллиантом, который сверкает, отражая бесцветное небо.

Анна продолжает смотреть на обеденный стол и представляет, как Пит в конце вечеринки становится на колено, достает эту самую коробочку из кармана и устремляет на нее взгляд снизу вверх, а блеск кольца играет в его наполненных надеждой глазах…

Нет, званый ужин устраивать нельзя. Нужно все отменить, разрушить его планы. Она допивает виски, теперь разбавленный растаявшим льдом, и набирает в поисковике «нанять лодку Лондон». Первое предложение фантастически, почти смехотворно дорогое, так же как второе и третье, но затем Анна находит компанию в квартале Маленькая Венеция, предоставляющую специальные расценки на буднях — 200 фунтов, что выглядит вполне реально. Ее день рождения в пятницу, и можно попросить гостей взять выходной на работе или сказаться больными, а лоботрясу Хамзе и отпрашиваться не придется. Можно сесть на лодку в Маленькой Венеции, проплыть по Камдену и Ислингтону к Хакни-Уик и пойти веселиться должным образом в «Колораму», если клуб еще существует. Да, это подойдет. Анна уже представляет фотоальбом с этой вечеринки.

Без двадцати два ночи. Голова все еще идет кругом, но виски делает свое дело — по телу разливается тепло, перед глазами все расплывается; надо хотя бы попытаться заснуть. Анна снова чистит зубы и взбирается по лестнице; в последнее время это удается ей без труда и лишних размышлений, даже когда она несет две чашки чая. Девушка скидывает халат и, залезая в постель, дрожит. Простыня прохладная, а Пит, который спит как убитый, излучает тепло. Испытывая чувство вины, Анна помещает зад в теплое гнездо, образованное его туловищем и согнутыми коленями. Его рука ложится сверху, как засов, затем его дыхание теряет размеренный ритм.

— М-м-м? — мычит он.

— Извини.

— Что?

— Ничего. Я была внизу.

— А что случилось? — озабоченно спрашивает он.

— Ничего. Просто не могла заснуть.

Молчание, затем Пит вздыхает и переворачивается на спину.

— Теперь и я не сплю.

— Прости. Я старалась не беспокоить тебя.

— Лучше бы ты постаралась не трогать меня! — в его голосе слышится раздражение, но Анна любит, когда Пит сердится: тогда в нем чувствуется сила. Виски сделало ее благодушной и бесстрашной.

— Я думала о своем дне рождения.

— И что?

— Я не хочу приглашать друзей на ужин. Я хочу нанять лодку.

— Лодку? — от тревоги он повышает голос.

— Ну, такая, знаешь, туристическая лодка, на которой плавают по каналам.

— Ты шутишь.

— Днем покатаемся, возьмем с собой еды и выпивки, — и что-нибудь повеселее, вдруг приходит ей в голову. Когда она последний раз глотала таблетку или вдыхала дорожку? Где-то год назад. Или два. А может, Три?

— Будет холодно, — говорит Пит, который даже зимой не носит пальто.

— На мой день рождения всегда тепло. Конец марта непредсказуем.

— Ну тогда будет дорого.

— Да не очень. По будням скидки. Двести фунтов.

Пит фыркает и говорит, что это форменная обдираловка, а Анна думает: если судить по чеку, обнаруженному ею рядом с бархатной коробочкой, за кольцо он заплатил в шесть раз больше. Где, интересно, Пит взял деньги? Он же студент и страдает безденежьем: в этом году они даже не смогли поехать в зимний отпуск — две недели в теплой солнечной стране представлялись ежегодным капризом, но, когда Анна их лишилась, выяснилось, что эта поездка ей необходима в прямом смысле слова по медицинским показаниям. И все же он купил кольцо. Потому что бедность для него — и для большинства других ее знакомых, включая Зару, — не означает собственно быть неимущим; это больше похоже на игру, во многих