Капитан - Михаил Кизилов

Почти каждый из экипажа уже знал, что такое труд, представлял цену трудовой копейки, и многие понимали, что сейчас грузят на корабль не только снаряды главного калибра, но и телевизоры, детские коляски, холодильники, магнитофоны, которые можно было бы сделать, если бы не надо было точить эти угрожающе тупорылые, отливающие в лучах прожекторов болванки.

Потом пошел боезапас калибром поменьше. Его грузить было легче, веселее. После предыдущих грузов кассеты зенитных автоматов казались елочными игрушками.

Командир приказал готовить второй ужин. Сергеев пришел на камбуз снять пробу. Вахту нес мичман Кононович, старший кок-инструктор. Самый молодой из сверхсрочников в службе «С». Служить ему до демобилизации осталось считанные месяцы, но он продолжал ревностно исполнять свои обязанности.

— Как дела, Володя? — усталым голосом спросил Сергеев. Кононович вздрогнул, вышел из задумчивости.

— Вы знаете, товарищ лейтенант, лучше уж наши грузы таскать, чем эти чушки. Нет, с нашим ассортиментом повеселее…

После двухчасового отдыха пошли машины с имуществом и продовольствием. И опять Вересов порхал на палубах и трапах.

— В темпе! В темпе! В темпе!

Мичман Хамичев с утра пришел к Сергееву — отпрашиваться. Хотел остаться на корабле, чтобы лично руководить загрузкой, но при этом разговоре оказался Вересов, который прокомментировал теоретические рассуждения Хамичева столь хлестко и весело, что тот колобком скатился с трапа и юркнул в кабину грузовика.

За этим отличником смотреть в оба. Лентяй, каких свет не видывал!

Что из себя представляет Хамичев, Сергеев уже догадывался. По кораблю мичман ходил в кителе, который составил бы честь самому добросовестному механику — в пятнах масла, затерт до ослепительного блеска, потому как в носке четвертый срок. Должность у Хамичева — баталер вещевой, то есть заведующий вещевым складом. Сергеев в первые дни службы терпел и прощал ему многое, даже невыходы на построения. Все-таки в два раза старше. Однако несколько раз, когда обнаглевший Хамичев совсем зарывался, Сергеев, к удовольствию старпома, публично «драл» Хамичева в присутствии других мичманов. Это встретило единодушное одобрение, ибо моряки могут многое простить, но только не лень. Лень — несовместимое с морем понятие. Поэтому начальник службы «С» старался в суматохе погрузки не выпускать Хамичева из виду.

А погрузка шла полным ходом.

Быстрей! Быстрей! Быстрей! В других боевых частях время тоже на вес золота — проверка аппаратуры, оформление документации, наладка механизмов и агрегатов…

На корабль прибыл новый замполит. Он развил кипучую деятельность — привез несколько машин кинофильмов, каких-то коробок, свертков, приборов.

У всех дела. Есть и спать некогда.

Наконец продовольствие и прочие грузы службы снабжения были на борту в кладовых. Оставалось получше все уложить и закрепить по-штормовому, так как ветер заметно усилился. Моряки шатались от усталости, но отдыха никто не просил. Понимали — не до того. Мичманы тоже не вылезали из кладовых. Многие из них в дальние походы не ходили, поэтому и не знали, что такое настоящее крепление по-штормовому. Сергеев в этом деле тем паче не был силен, вот и старался еще и еще раз все проверить, потрогать, крепко ли держится?

К шестнадцати часам все укрепили, завязали, принайтовали. К этому же времени закончили погрузку и другие подразделения.

На корабле появились жены и дети — политотдел позаботился. Некоторые добирались полдня из других поселков.

Вот штурман-лейтенант Щеглов по коридору несет двойняшек, которым вместе целых пять лет. Начальник РТС, старший лейтенант Володин осторожно ведет под руку свою Любашу и выговаривает ей за то, что приехала, все-таки в положении, но глаза довольны и сияют гордостью. Доктор — капитан Гребенюк подтянут и до синевы выбрит, рядом с ним хорошенькая жена. Все женщины что-то привезли мужьям в дальнюю дорогу, но главное, зачем они съехались, — пожелать счастливого плавания. Счастливого — это значит возвращения всем и вместе. А что будет между выходом и возвращением, это уж не столь важно. На то они и моряки, чтобы в моря ходить…

Короткий митинг.

И вот раздалось долгожданное: «Корабль к бою и походу изготовить!» По этой команде лейтенанту Сергееву идти на ГКП — главный командный пост — принимать доклады командиров боевых частей и в свою очередь докладывать командиру корабля. К тому же во время отхода ему положено стоять на телеграфах, задавая ход машине.

Всех волновал вопрос — будут ли заходы в иностранные порты? Вдруг прибежал рассыльный:

— Товарищ командир, товарища лейтенанта Сергеева вызывает адмирал!

Адмирала Сергеев в глаза не видел. Застегнул рабочую куртку, зашел, представился.

— Лейтенант, уточните, получен ли приказ о расчете?

— Получен, товарищ адмирал! Два часа назад уточнил.

— Идите.

Приказ о порядке расчета валютой в иностранных портах. Стало быть, заходы будут! Сергеев опять вернулся на ГКП. В иллюминаторы кроме снега ничего не было видно. Рев, свист ветра. Корабль стоял в маленькой бухточке, лагом к ветру, держался на стальных концах, в которых пели шквалы. Такая погода для начала ноября даже здесь редкость. В такую погоду концы не отдают. Их режут автогеном…

На следующий день после выхода вызвали к командиру.

— Сергеев, доложи обстоятельно, как и чем мы загружены?

Выслушав подробный доклад, командир встал, прошелся по каюте, привычно глянул в иллюминатор и сказал:

— Надеюсь, ты понял — все, что было до отхода от стенки, легкая разминка. Сейчас мы начали большой марафон. Необходимо обеспечить одно — ответственное отношение к своим обязанностям каждого моряка твоей службы: каждого мичмана, каждого старшины, каждого матроса. От вас сейчас многое будет зависеть. Еще раз разберитесь в кладовых, переложите продукты поудобней. Если нужна помощь людьми — дадим сколько надо. Думаю, что много беспокойства доставит нам рыба — и свежемороженая, и селедка. Пойдем на юг — быстро начнет портиться. Поэтому сейчас побольше выдавайте на камбуз. А вообще: приготовиться к серьезной работе. — Видимо несколько удивившись своему многословию, он взял очередную сигарету, раскрошил ее, набил трубку, сладко затянулся и, удобнее располагаясь в кресле, продолжил: — Думаю, что поход, по крайней мере его первые месяцы, запомнишь надолго. И еще — наш корабль, пожалуй, будет сейчас единственным в этом регионе выпекать свежий хлеб. А это очень много — свежий хлеб в океане! Поэтому прошу следить, чтобы на бачки давали столько хлеба, сколько моряку необходимо, но не больше. Чтобы за борт не выбрасывали. Хотя на «Амгуни» к хлебу относятся в общем-то бережно, тем не менее поглядывай. Походи по кубрикам — побеседуй с матросами. Только прошу — не казенными словами. Лучше коряво, но по-человечески. Если хлеб будет оставаться, сушите сухари. Потом квас делать будем, и сократите выпечку. Но каждый день мы должны быть готовы к максимальной выпечке. Впрочем, ты в этом скоро сам убедишься — при встрече с подводниками. Кстати, знаешь ли ты, что свежий, только что испеченный хлеб нельзя выдавать личному составу? И почему?

— Ну это-то уж знаю! Научили ветераны снабжения. Может привести к завороту кишок, — бойко ответил я, и он остался доволен.

— Тогда все. В твою ответственность я верю. Что до твоих подчиненных… Тут надо работать вместе. На неделю освобождаю тебя от вахты. Разберись во всем, чтобы на каждый день была четкая картина и по ассортименту, и по сутотдачам. И еще запомни, — он опять встал и пошел к иллюминатору, — на флоте без запаса нельзя. Понял? Я почти уверен, что твой Бобровский кое-чего прихватил трошечки побольше, чем полагается. Такой он человек шустрый, — командир улыбнулся. — Твоя задача — чтобы он без твоего разрешения ни одного килограмма друзьям с лодок не передал сверх положенного. Иначе ему удержу не будет — начнет менять одно на другое… Разберись основательно! Если вопросов нет — свободен.

Я сначала не поверил, как это так — лишнее получили? Ведь все на моих же глазах было. Ну Бобровский, ну и жук!

Мичман Петр Бобровский — баталер продовольственный. Это не человек, а черт в морской форме. Живая юла, ни минуты не стоящая на месте. Шумливый, крикливый. Во время его дежурства по всему кораблю — от шпилевой до румпельного отделения — несколько раз в сутки прокатываются волны Петиного энтузиазма. Ни один матрос, заступающий на вахту или дежурство, не уверен, что отстоит до конца — Бобровский снимает с вахты и дежурства за малейшую провинность. Строевую службу знает до мелочей. К своим непосредственным подчиненным относится требовательно, ко за их интересы сражается шумно и до победы. Моряки посмеиваются над ним, но любят. Бобровский — бывший боцман, переведенный в продовольственники. Как говорится, попал на свое место. Голова у него полна различного рода идей, и не дай бог не остановить его на полпути.