Псы войны - Иван Стрельцов

Тирада полковника достигла цели. Клочков психологически точно отгадал своего противника. Высококлассный спец (возможно, бывший «конторский», отпущенный после множества реорганизаций на вольные хлеба) был нанят одним из дальневосточных синдикатов на роль посредника. И вот эта роль не удалась.

— Мразь, — проскрипел старший, когда Ренат приковал его к батарее.

Клочков, взглянув на циферблат часов, жестом показал Глебу: «Время». Кольцов закрыл на задвижку входную дверь. Полковник при помощи отмычки отпер решетку, загораживающую проход к ячейкам автоматических камер хранения.

Глеб спрятал под курткой оружие и, бросив на ходу: «Тафулин, захвати чемодан», — быстро направился за Клочковым.

Тем временем полковник, пройдя зал камер хранения, остановился возле двери, обитой тонкой жестью и покрашенной в небесно-голубой цвет. В центре двери было написано кроваво-красной краской: «Пожарный выход».

В течение минуты Владимир Константинович пробовал отпереть простейший советский замок шведским ключом-вездеходом, но ничего не получилось, пришлось вышибить дверь ногой. Потом был головокружительный подъем по узкой винтовой лестнице. Глебу то и дело приходилось толкать в спину пыхтящего, как паровоз, Тафулина, чемодан постоянно застревал.

«Интересно, как бы люди здесь поднимались во время пожара», — подумал Глеб. Вот и конец лестницы. Новоиспеченные налетчики выбрались на технической стороне вокзала, где из-за раннего утра было еще пусто.

— Вперед, — скомандовал Клочков, и они втроем быстро пересекли служебный двор и вышли на привокзальную платформу. Поезд на Питер только отходил.

Клочков первый вскочил на подножку бесхозного вагона. В тамбуре никого не было, проводницы еще спали в клофелиновом угаре.

Следом заскочивший в тамбур Тафулин испуганно зашептал:

— Они ведь нас вычислят и на ближайшей станции перебьют.

— Не гунди, — подтолкнул его в спину Глеб.

Как только все трое оказались в тамбуре, Клочков закрыл тамбурную дверь, тем временем Глеб открыл дверь на другую сторону вагона и скомандовал Ренату:

— Прыгай.

Тот ничего не успел сказать, как его подхватили две пары рук и вытолкнули из вагона. Следом выпрыгнул полковник Клочков. Глеб, повиснув на подножке, захлопнул снаружи дверь и только после этого сам спрыгнул на землю.

На соседних путях стояла электричка, уходящая в противоположную сторону, на Вышний Волочек. До отхода оставалась одна минута.

На платной стоянке перед вокзалом Вышнего Волочка стоял неказистый «москвичонок» грязнозеленого цвета, в плохо зарихтованных вмятинах. Показав квитанцию охраннику и расписавшись в журнале регистрации, Клочков выгнал автомобиль со стоянки. Затормозив возле ждущих на тротуаре Кольцова и Тафулина, открыл дверь:

— Садитесь.

Город наполнялся гомоном рабочего дня. Проскочив несколько перекрестков, «Москвич» выехал за город. Здесь Клочков остановился и сказал Глебу:

— Садись за руль, Каскадер. — Сам забрался на заднее сиденье возле Рената и велел:

— Ну-ка дай конверт.

Пластиковый конверт перекочевал в руки Клочкова. Тот распечатал его, извлек прозрачный лист пластика с вырезанными условными обозначениями. И листок машинописного текста с инструкцией, как пользоваться этой сеткой координат.

— Что это такое? — спросил Кольцов, наблюдая за действиями полковника.

— Объясни, — приказал полковник эмиссару мафии.

— Это сетка координат, указывающая, где на Дальнем Востоке находятся золотые прииски, лаборатория по переработке наркотиков и штаб-квартира таежного филиала. Раньше все это принадлежало братьям Шаблиным, владивостокским «комсомольцам», потом с ними стал на паях сотрудничать Логинов. Теперь ему потребовался весь таежный филиал, и он выкупает его за наличные, ну и еще что-то дает «комсомольцам» от своих московских щедрот.

— Зашевелился паук, — буркнул Клочков. — После того как в Чечне ему паутину порвали, решил плести новую вдали от «горячих точек», в таежной глуши.

— Вы хотите его подловить на этой сделке? — спросил с интересом Тафулин.

«Удивительно легко этот парень меняет хозяина, — подумал Глеб, глядя на раскрасневшееся лицо Рената; он, кажется, пережил первый испуг и чувствовал себя едва ли не героем. — Вот сейчас бы его „колоть“ со следственным экспериментом, очными ставками. Но нельзя. После того что мы натворили в поезде и на вокзале, никак нельзя».

— Ты что, дурак? — усмехнулся Клочков. — Как говорится, стреляный воробей, а элементарных вещей не знаешь. Улики, добытые незаконным путем, в суде доказательством не считаются. — Потом, указав в сторону небольшой лесополосы, обратился к Глебу: — А ну, Каскадер, сворачивай к лесу.

Машина, свернув на грунтовую дорогу, запрыгала по снежным ухабам в направлении чернеющей полосы деревьев, ветки которых были облеплены черными комочками ворон. Но едва машина приблизилась на полсотни метров, как с режущими слух криками вороны взмыли с насиженных мест. Громко взбивая воздух своими крыльями, птицы собрались в стаю и улетели.

— Тормози, — распорядился полковник. «Москвич» замер в нескольких метрах от ближайших деревьев. Клочков посмотрел на Тафулина, потом сказал: — Глеб, тащи его на воздух. И сними рацию, только осторожно, чтобы руки не оторвало.

— Вы же… Вы же… — начал заикаться Ренат, хватаясь за спинку кресла водителя. Но Кольцов, открыв дверь, рывком вытащил упирающегося Тафулина. Тот, наконец собравшись с силами, смог выкрикнуть: — Вы же обещали меня не убивать. Я все делал, как вы говорили. Не убивайте, — причитал один из крупнейших оптовых торговцев «белой смертью».

— Никто тебя убивать не собирается, — крикнул из машины Клочков, — но кое-что объяснить надо.

Сорвав с плеч Тафулина дубленку, Глеб задрал пиджак; отсоединив провода микрофона, вытащил сперва их, а затем, отстегнув от пояса радиостанцию, достал и ее. Черный квадрат оказался блоком питания, а не «адской машиной». Но Глеб ничего не сказал, зачем расстраивать человека.

Вслед за Ренатом из машины выбрался Клочков с чемоданом в руке. Он потянулся и с наслаждением вдохнул морозного воздуха. Потом, отойдя от машины на десяток шагов, бросил под ноги чемодан.

— Ну что, Ренат, — проговорил Владимир Константинович, — после того, как услышал, что против Логинова я ничего не смогу сделать, обрадовался. Думал небось, купился Клочков, нашлась-таки сумма, которую старый барбос заглотил. Все, теперь будет вилять хвостом. Вот видел, — и полковник, смачно плюнув на кожаную крышку чемодана, показал кукиш.

Наклонившись, Клочков щелкнул замками чемодана, открыл его. Проведя ладонью по пачкам долларов, плотоядно улыбнулся и негромко сказал:

— Целое состояние, сколько на этих деньгах крови, людских жизней. Вы, бандюки, ставите эту бумагу выше всего… — Полковник вытащил из левого кармана куртки желтый пластиковый конверт, бросил его на пачки банкнот. — Это для вас царь и Бог, а для меня…

Клочков, как фокусник, извлек из правого кармана куртки предмет, похожий на консервную банку, — алюминиевый цилиндр со взрывателем в торце. И, повертев в руках, показал цилиндр Тафулину.

— Это, Ренат, называется зажигательная граната. Начинена белым фосфором и обладает мощной температурой нагрева. А теперь смотри. — Полковник выдернул предохранительную чеку и положил дымящийся цилиндр в чемодан, закрыл крышку. — Айне, цвай, драй…

Сперва пламя размером с язычок газовой горелки прожгло крышку, и уже через секунду весь чемодан был объят ядовитым белым пламенем.

Глеб Кольцов и Ренат Тафулин как зачарованные смотрели на костер. Эмиссар мафии шептал сухими губами:

— Пять миллионов, пять миллионов….

— Садись, Глеб, за руль, — приказал Клочков, занимая место рядом с водителем.

— А как же я? — спросил испуганно Ренат, поняв, что ему места в этой машине нет.

— Ты? — удивленно переспросил полковник. — Ты, милый друг, до Москвы доберешься своим ходом. А когда увидишь Александра Васильевича Логинова, скажи: велел кланяться Клочков. И еще добавь, что раз у нас с ним не получается игра по закону, я готов играть по его правилам. Понял?

— Понял, — кивнул Ренат.

— Поехали, — закрывая дверцу, приказал Глебу Клочков.

«Москвич» медленно отъехал назад, разворачиваясь в сторону автотрассы. Прыгая на ухабах, машина двинулась в обратный путь, оставив позади человека в дорогом костюме с валяющейся у ног дубленкой да сгоревший чемодан.

— Крутой ты, однако, мужик, Константинович, — мрачно заметил Глеб.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Клочков, наблюдая в зеркало заднего вида, как Тафулин отряхивает поднятую дубленку.

— Не у всякого хватит мужества спалить пять «лимонов», да еще и «зеленью». А ты глазом не моргнул.