Псы войны - Иван Стрельцов

— Что ты имеешь в виду? — спросил Клочков, наблюдая в зеркало заднего вида, как Тафулин отряхивает поднятую дубленку.

— Не у всякого хватит мужества спалить пять «лимонов», да еще и «зеленью». А ты глазом не моргнул.

— Ты что, дурной? — искренне удивился Клочков. Запустив руку назад, он извлек точную копию кремированного чемодана. Внутри лежали тугие пачки банкнот, прикрытые пластиковой сеткой координата листком с пояснением к нему. — Вуаля, ловкость рук и никакого мошенничества.

— Но как же так?

— Я же тебе говорил, Глеб, что за Логиновым мы следили. Я заранее знал, в каком чемодане повезут деньги. Ну и приготовился.

— А деньги в том чемодане?

— Они не стоят бумаги, на которой их напечатали, дешевая ксерокопия.

— И последний вопрос. Когда будем делить добычу? — улыбнулся Глеб.

— Никогда, — лицо полковника ФСК Клочкова Владимира Константиновича было серьезным.

Глава 4

Глеб посмотрел в окно, северная столица встречала его густым туманом, через который не могли пробиться лучи восходящего солнца. Асфальт был влажный от росы, и дворники в оранжевых жилетах вяло махали своими метлами. Редкие машины мчались по еще свободным дорогам.

«Надо собираться», — подумал Кольцов, складывая в полиэтиленовый пакет остатки поминального обеда.

За окном купе мелькали столбы электропередачи, жилые постройки и подсобные помещения железной дороги, поезд приближался к вокзалу.

Кольцов выглянул в коридор, там вновь слышался гул переговаривающихся пассажиров. Люди перед конечной целью своего путешествия всегда возбуждаются, словно снимая груз переживаний за время пути.

Пройдя по коридору, Глеб как бы между прочим взглянул на пассажиров. Ничего подозрительного, обычные граждане, несколько пожилых мужчин, дородная мамаша с выводком детей, молодая пара.

Бросив пакет в мусорный бак, Глеб вернулся в свое купе. С момента появления в его жизни Олега Донцова, принесшего весточку от уже покойного полковника Клочкова и рассказавшего о договоре с «дьяволом» в облике Логинова, он нигде не чувствовал себя в безопасности. Даже если Донцов искренен и на самом деле горит желанием посчитаться за унижение пленом, то наверняка мафиози тоже не доверяют оперативнику и пасут его. А через него могут выйти и на Глеба… Если уже не вышли.

Поезд медленно заходил в тень вокзальной громады, нетерпеливые пассажиры столпились в коридоре. Кольцов надел куртку, вытащил из спортивной сумки пистолет, сунул его за пояс. Теперь ему следовало быть не просто осторожным, а сверхбдительным. Сейчас на кон была поставлена не только его жизнь.

Поток пассажиров схлынул из чрева вагона, вылившись бурлящей массой на бетон перрона. Глеб покинул вагон последним.

Он еще раз осмотрелся на перроне, изображая растерянность, как будто ожидал, что его встретят. Ничего подозрительного Глеб не обнаружил.

Все еще не веря, что его не пасут, он час блуждал по городу, выполняя все маневры, которым его когда-то обучали в школе КГБ. Но так и не обнаружил слежки. И, как учили годы, проведенные на службе в разведке, это настораживало.

Спустившись в метро, Глеб стал в удалении от края перрона, возле одной из колонн. Ему были знакомы случаи, когда люди неожиданно падали под колеса приближающегося поезда. Давным-давно в такой операции и самому Глебу пришлось принимать участие. С горбачевской перестройкой усилился шпионаж против СССР и возросла волна предательства. Когда нельзя было действовать по закону, приходилось маскировать акцию под несчастный случай или самоубийство. Еще в начале горбачевских перемен был замечен в связях с турецкой разведкой армейский полковник из Южной группы войск. Все бы ничего, можно было бы передать собранные материалы в особый отдел Закавказского военного округа, и пусть бы военная контрразведка его потрошила. Но было несколько проблем. Полковник в прошлом сам служил в особом отделе и знал, как ведется следствие. Он запросто мог противостоять в единоборстве с дознавателями. Кроме того, полковник был начальником штаба ракетного дивизиона стратегического назначения, базирующегося на территории округа. В ближайшее время дивизион должен был получить новые ракеты. Эта информация была получена из Москвы, и полковник еще не успел ее передать. В день, когда должна была состояться встреча завербованного агента с резидентом, пришел неофициальный приказ на «закамуфлированную ликвидацию». Воскресным утром полковник в легком летнем костюме, с журналом «Огонек» под мышкой прогуливался по перрону бакинского вокзала. Вдалеке показалась угловатая морда электрички, и по мере ее приближения народу на перроне все прибывало.

Группа прикрытия, в которую входил Глеб, «спрессовав» нескольких человек из дачников, теснила их к полковнику, а электричка все ближе… Старший подал условный сигнал, давление на толпу усилилось. Среди скопления дачников, собравшихся за город, раздался ропот, кто-то с кем-то громко ругался. Глеб увидел, как полковника оттеснили к краю. Электричка уже бежала вдоль перрона, постепенно снижая скорость. Лейтенант Кольцов, одетый в поношенные джинсы, грузинскую кепку-«аэродром» и клетчатую рубашку с короткими рукавами, посмотрел на старшего, дескать, что дальше? И тут территорию вокзала огласил пронзительный женский крик. Толпа дачников загудела, зашевелилась, напоминая растревоженный пчелиный улей. Электропоезд пригородного сообщения замер, из открытых дверей высыпала толпа приезжих, народ на перроне смешался. От здания вокзала слышались трели милицейских свистков. Старший подал сигнал к отходу. Смешавшись с толпой приезжих, чекисты покинули перрон.

Через два дня лейтенант Кольцов уехал в отпуск к родителям. Через месяц получил досрочное звание старшего лейтенанта и новое назначение в кабульский «Каскад»…

Под сводами тоннеля метро загрохотало эхо приближающегося поезда подземки. Бледно-голубой состав с ярко освещенными вагонами замер на станции.

Глеб не спеша вошел в полупустой вагон, подозрительного он по-прежнему ничего не заметил.

Большой дачно-строительный кооператив «Жемчужина» раскинулся в сосновом бору на берегу Финского залива. На равном расстоянии между северной столицей бывшей Российской империи и небольшим городком со смешным названием Лисий Нос. Как и положено было в совдеповской табели о рангах, дачный поселок в столь живописном месте был предназначен тем, кто обеспечивал жизнь и работу советских граждан, а именно элите областного руководства, генералитету и, естественно, ветеранам партии. Полковник КГБ Кутепов тоже имел дачный участок в этом кооперативе. Хотя уже давно был бывшим полковником бывшего КГБ и занимался частным бизнесом, но все еще пользовался уважением среди элитарных дачников, поскольку почти всем было известно, что Николай Ильич Кутепов в свое время возглавлял отдел оперативных разработок Комитета государственной безопасности и по долгу службы знал все и обо всех, и даже сейчас многие из бывших партийцев, а ныне бодрые строители своего капиталистического будущего, с ужасом иногда думали, что Кутепов по-прежнему держит их за горло своими «чистыми руками», и если что-то придумает его «холодная голова», то он запросто получит. На блюдечке с голубой каемочкой притащит тот, на кого укажет экс-полковник. А расправиться со столь опасным соседом в духе времени никто не решался: ходили слухи, что новоявленный бизнесмен якшается с самыми крутыми авторитетами города и будто бы есть у него своя армия из бывших комитетовских ликвидаторов. Правда ли это, нет? Никто толком не знал.

Выйдя из маршрутного автобуса, Глеб нырнул в разросшийся молодой ельник, тянувшийся вдоль каменной ограды дачного кооператива «Жемчужина». Конечно же, он мог пойти и через центральный вход, о встрече с Кутеповым он договорился заранее и тот должен был его ждать. Но, заигравшись в «сыщиков и шпионов», Глеб продолжал следовать правилам этой игры.

Глеб достиг двухметровой стены с осколками бутылочных стекол, забетонированных в верхний край. Когда-то считалось, что подобное препятствие задержит воров, но уже давно все знали, что это не так.

Несколько секунд потребовалось Кольцову, чтобы перебросить свое натренированное тело через ограду.

Здесь начинался другой мир, утопический мир развитого социализма. Настоящий заповедник идей Маркса, Энгельса и Ленина, которые проповедовали братство и равенство.

Дачный кооператив состоял из одно-, двухэтажных домиков с ухоженными палисадниками. Все чинно и пристойно, никаких гигантских особняков с бассейнами и теннисными кортами. Хотя у многих членов кооператива были особняки и бассейны и даже собственные самолеты (как знал Глеб, у Кутепова была огромная трехэтажная вилла под Петродворцом со своим причалом и большущей яхтой). Но здесь собирались равные среди равных, в почти аскетической обстановке праздновали свои революционные праздники, где, напившись до поросячьего визга, падали друг другу на грудь, рыдая пьяными слезами и приговаривая, «какую страну просрали».