Псы войны - Иван Стрельцов

— Я четырнадцать лет в ментовке. И не бумажки там раскладывал. У меня десятки задержаний особо опасных преступников, я шел на ножи и стволы. И ничего, справлялся.

— Война немного отличается от твоих ментовских захватов. Война — это постоянное напряжение, а не в момент броска на нож или ствол.

— Кроме того, что у меня черный пояс по карате, я еще мастер спорта по стрельбе из винтовки по «бегущему кабану». На войне я могу быть снайпером.

— Хочешь повоевать?

— В гробу я видел эту войну, — вспыхнул Олег. Правый угол рта искривился в свирепой гримасе. — Но и никому не позволю делать из меня «жертвенного барана». Я бандюков щемил и буду щемить. Независимо от их положения в табели о рангах. Раз не могу по закону, буду делать это вне закона.

— Ну, смотри, сыщик. Сам напросился.

Глава 3

Глеб Кольцов вошел в узкое купе вагона, поставил на пол чемодан, опустился на нижнюю полку. Снял куртку и повесил на вешалку у изголовья. В коридоре вагона толклись пассажиры и провожающие. Глеба никто не провожал, единственный человек, которому он доверял, была Натаха, его секретарша. Но, уезжая в Питер, он оставил девушку в неведении. Когда не знаешь, нельзя проболтаться. Тот, к кому ехал Глеб, очень ценный человек. Возможно, последний из плеяды бойцов кабульского «Каскада» и к тому же кладезь разной информации.

— Граждане провожающие, прошу выйти из вагона. Через минуту отправляемся, — загремел в коридоре голос проводницы.

Снова суета в вагоне, торопливые слова напутствий. Провожающие покидали вагон.

Из окна купе виднелась лента перрона. Глеб посмотрел в сторону здания вокзала, ничего подозрительного. После разговора с Донцовым стало ясно, что Логинов начал охоту и его люди неизбежно выйдут на Каскадера, это только вопрос времени. До этого надо успеть попортить крови Александру Васильевичу.

Состав дернулся, и, медленно покачиваясь, вагоны поплыли вдоль перрона, постепенно набирая скорость. Толпа провожающих осталась позади…

«Олег Донцов, старший оперуполномоченный МВД, был в Чечне с Клочковым, потом общался с Логиновым. В Москве вышел на меня. Хочет поучаствовать в борьбе с мафией незаконными методами. Почему? Действительно Логинов достал его?.. А может, все проще: действует по приказу ментовского начальства, которое хочет чужими руками устранить набирающего силу мафиози. Нет, это вряд ли. Менты не могут просчитать, что я задумал, поскольку не знают о карте. А для элементарной ликвидации у них есть свои классные киллеры… Может, это игра самого Логинова: хочет выяснить, уничтожена карта-схема или его „инкассатор“ видел представление в духе Копперфилда. Это исключить нельзя, — думал Глеб, наблюдая, как за окном мелькают фонари. — Как бы то ни было, Донцов не знает о моей поездке в Питер. И уже тем более зачем я туда отправился».

— Билетики ваши, — раздался голос проводницы.

На Глеба смотрела неопределенного возраста женщина в синем форменном костюме. Он протянул ей билеты на все четыре места, добавил еще десятидолларовую банкноту и попросил:

— Пожалуйста, в мое купе никого не подсаживайте.

Проводница сунула билеты в карман и, уходя, бросила:

— Развелись, понимаешь, буржуи, один хочет ехать.

Кольцов пропустил мимо ушей бурчание проводницы, задвинул дверь купе. Потом поставил на полку свой чемодан, открыл его. Кроме смены белья, там лежала бутылка водки и закуска: колбаса, паштеты, какие-то салаты, купленные в кулинарии. Глеб разложил все это на столике. Налил в походный стаканчик водки, взял его в руку и тихо сказал:

— Не думал я, Владимир Константинович, что так все получится. Не думал, не гадал, а вот как вышло… Ничего, ничего, эти суки еще будут кровью харкать, вспоминая тебя. Спи спокойно, дорогой друг. Вечная память и вечный покой.

Он осушил залпом стакан, занюхал корочкой, выдохнул. Да, не думал он, что все так получится, хотя и чувствовал: этого им никто не простит…

Последний раз Глеб виделся с Клочковым в конце прошлого года. Он только взял офис в аренду и вел переговоры с банком насчет кредита. Работы не было, поэтому в свободное от переговоров время Глеб приезжал в бывший пункт правопорядка и занимался уборкой мусора.

Ободрав обои в дальнем кабинете, которому предназначалось стать «комнатой отдыха», Глеб присел перекурить. Но едва он щелкнул зажигалкой, как услышал знакомый голос:

— Есть кто живой?

В дверном проеме стоял Владимир Клочков, на нем было длинное черное драповое пальто, дорогие ботинки на толстой подошве и норковая шапка. Глеба всегда поражало, что неряшливый в военной форме, Клочков одевался в гражданское с подчеркнутой изысканностью и аккуратностью.

— Какие люди, — невольно вырвалось у Кольцова. Предыдущая их встреча произошла год назад, когда Клочкову присвоили звание полковника. Ох и хорошо они тогда обмыли новые погоны. Мужчины обменялись рукопожатиями, похлопали друг друга по плечам.

— Смотрю, Глебушка, растешь, заводишь свой офис. Так сказать, входишь в русло рыночной экономики, — смеясь, говорил Клочков.

— Да и ты, я гляжу, Владимир Константинович, тоже не бедствуешь. Но, если что, могу взять в компаньоны, — в тон ему отвечал Глеб.

— Нет, спасибо, я пока на государевой службе.

— Давненько же мы не виделись.

— Дела, все дела, — невесело улыбнулся Клочков, осматривая разоренную комнату. — Вроде начальник отдела мог бы сидеть в кабинете и шугать подчиненных. Так нет, не могу, должен везде нос сунуть.

— Нужна помощь? — поняв друга с полуслова, спросил Глеб.

Полковник ответил не сразу. Оглядевшись по сторонам, спросил:

— Здесь есть какое-нибудь приличное, но тихое место, чтобы мы могли поговорить?

Кольцов пожал плечами.

— Да вроде в двух кварталах отсюда есть частный ресторан «Белоснежка». Но я там еще не был.

— Закрывай свою богадельню и пошли.

Ресторан «Белоснежка» располагался на первом этаже девятиэтажного дома. Там был интимный полумрак, столики расставлены в шахматном порядке, застелены нейлоновыми скатертями и сервированы на четыре персоны. Ярко освещенная эстрада в дальнем углу зала, где суетились трое музыкантов. Перед эстрадой несколько столиков было занято.

Едва друзья, раздевшись в гардеробе, переступили порог ресторана, как появился метрдотель. В черном смокинге, белой шелковой рубашке и галстуке-бабочке. От него исходил запах дорогого парфюма, а лицо излучало профессиональную улыбку.

— Что желают господа? — спросил метрдотель.

— Нам бы, милейший, поужинать, — в тон ему проговорил элегантно одетый Клочков.

— Желаете кабинет или столик в зале? — Улыбка метрдотеля стала еще шире.

— Лучше столик, так сказать, ближе к народу, — добродушно ответил Клочков, изображая из себя сановника последнего розлива.

— Прошу-с, — вырвалось из губ метрдотеля. Указывая в направлении зала, он едва не согнулся пополам.

Не успели сесть, перед столиком появился официант, такой же лощеный, как и мэтр. Положив перед Клочковым меню в кожаной папке с золотым тиснением, вытянулся по стойке «смирно» в ожидании заказа.

Быстро пробежав глазами меню, Владимир Константинович распорядился:

— Триста граммов смородинового «Абсолюта», два салата из свежих овощей, мясное ассорти, две порции каспийской селедки с маслинами. На горячее две порции куропаток под соусом манго.

— Десерт заказывать будете? — не отрываясь от блокнота, спросил официант и тут же начал перечислять: — Пирожные, кофе, мороженое двенадцати видов, пудинг.

— Мне шоколадное мороженое, — распорядился Клочков и, посмотрев на спутника, спросил: — А тебе?

— А мне бутылку боржоми сейчас, а на десерт кофе и пару эклеров, — сказал Глеб.

Как только официант удалился, Клочков вынул из кармана пиджака длинную пачку сигарет «More», достал себе одну, предложил Глебу, тот отрицательно покачал головой.

— Нет, я курю более крепкие.

— А мне крепкие уже нельзя, врачи запретили. Балуюсь этой ерундой.

— Ты вообще, Володя, изменился. Водку так в графине, на закусь не отбивную или пельмени, а куропаток под соусом манго. Прямо лондонский денди. Небось уже и забыл, как в Кабуле разведенный спирт пили из алюминиевых кружек и заедали сухарями и маринованными огурцами из трехлитровой банки.

— Ни черта я не забыл, Глеб, — отмахнулся Клочков, с раздражением гася едва дотлевшую до трети сигарету. — Сильно жизнь изменилась. Раньше контрразведка в основном боролась со шпионами. Изредка брали за жопу контрабандистов, но то, как говорится, была проза. Главным же образом борьба с вражескими происками. Сейчас все наоборот, основная прерогатива контрразведки — борьба с организованной преступностью, транспортировкой и незаконным оборотом наркотиков и фальшивых дензнаков, а уже после всего идет борьба со шпионажем. Не поэтому ли сейчас сюда агентуру засылают со всего мира. Не то что американцы, евреи или европейцы — уже всякие гондурасы зачастили.