Алекс и я - Айрин Пепперберг

как в отношении Алекса, так и написавшего нам человека, сердце которого было так затронуто нашим питомцем: «Я просто хотела бы написать о моих чувствах, сказать, что меня мучала клиническая депрессия, это продолжалось неделями. Я ничего не чувствовала, мои ощущения были как будто заморожены. И это несмотря на окружавших меня близких, любимых людей, около двухсот моих питомцев, детей и внуков. Когда я узнала о смерти Алекса, читала электронные письма на веб-сайте Фонда, меня наконец стали душить слезы. Вот какое влияние Алекс оказал на этот мир. Я уже и забыла, что такое чувствовать, ощущать эмоции. А читая его последние слова, сказанные вечером на прощание своему любимому другу, “я люблю тебя”, вот это и открыло шлюзы. Спасибо тебе, Алекс, что ты растопил мое сердце, научил меня снова чувствовать». Эти слова написала Дебора Ионе (Deborah Younce) из Мичигана.

Письма приходили регулярно, пачками. Одно из писем, красиво оформленное, было от Пенни Паттерсон (Penny Patterson), владелицы гориллы Коко, и друзей Пенни. «Коко отправляет Вам письмо с целебным (healing) рисунком, оно успокоит Вас. Знайте, что Вы в наших мыслях, мы поминаем Вас в молитвах. Смерть Алекса – большая потеря для всех нас». Под сообщением Пенни было оранжевое пятно – рисунок от Коко. Еще одно письмо было от моего коллеги Роджера Футса (Roger Fouts), тренера и хозяина знаменитой шимпанзе Уошо. «Мы понимаем, что Вы чувствуете, – писал он. – Но ведь мы все стареем и рады, что Уошо с нами столько, сколько возможно». Весьма грустно, но не прошло и нескольких недель, как я отправила Роджеру письмо, содержащее соболезнования в связи со смертью его питомицы Уошо.

Трева Матур (Treva Mathur) из организации «Деревья для жизни» из Уичито, штат Канзас, отправила мне сертификат, в котором говорилось, что клинике Виндхоувер было подарено десять деревьев (прекрасная идея изменить нашу экосистему в лучшую сторону). Алекс как-то был пациентом этой клиники, сам того не желая.

Но одной из наиболее драгоценных стала посылка из начальной школы Батлер (Локпорт), штат Иллинойс. В посылке было 12 папок. Каждая изготовлена вручную школьниками четвертого класса, учащимися у миссис Карен Крейнак (Karen Kraynak). На обложке каждой из папок каждый ребенок изобразил Алекса, внутри также был потрясающий детский рисунок моего питомца и письмо для меня. Карен приложила также и свое письмо, объяснив, что после просмотра фильма о попугаях «Смотри-ка, кто говорит» на PBS она стала владелицей серого попугая жако. «Когда я преподаю детям раздел о птицах в моем курсе о позвоночных, я всегда показываю им это видео PBS, а также фото моего попугая. Я как раз готовила лекцию, когда прочитала о смерти Алекса, и рассказала об этом в классе. Дети знали, как много значит для меня мой собственный питомец, поэтому они поняли, как много, должно быть, Алекс значил и для Айрин. Мы обсудили, что же мы могли бы сделать, чтобы помочь, и дети решили подготовить эти рисунки». Вот несколько детских посланий.

«Я знаю, что Алекс много для Вас значил, – начиналось одно письмо. – Со временем внутри Вас установится мир». Другое письмо: «Мне жаль, что Вас покинул Ваш друг Алекс, но он сейчас в лучшем мире».

Одно из писем было особенно трогательным. «Должно быть, Алекс очень много для Вас значил. Он всегда будет с Вами. Несколько дней назад умерла моя бабушка. Но внутри меня, глубоко внутри, она всегда со мной. Алекс тоже вот так будет с Вами». Простые, бесхитростные детские письма глубоко тронули нас, мы долго плакали.

28 сентября, три недели спустя после смерти Алекса, я полетела в Уичито, штат Канзас, зарегистрировалась в отеле «Хайат Редженсе». Сюда я приехала по заданию Фонда Алекса: необходимо было собрать средства, о чем была договоренность несколько месяцев назад. Предполагалось, что будет немного людей, такая коктейльная вечеринка, где я смогу встретиться с благотворителями, потом за ужином людей будет немного больше. За ужином я должна была произнести речь. Все присутствующие – любители попугаев.

Подобные речи я произносила десятки раз, выступая по всей стране. Я всегда представляла последние достижения Алекса, включала в свой доклад упоминания и о других его способностях, чтобы представить более обширную картину его достижений, далее следовали вопросы из зала. Подобные семинары всегда были такими живыми, позитивными, вдохновляющими. Каждый раз мне было приятно и легко на подобных мероприятиях. Никогда не приходилось особенно долго думать над тем, что сказать. Это в значительной степени стало частью меня. Когда я направлялась на это мероприятие из Бостона, мне казалось, что эта встреча будет обычным и весьма простым делом. К тому моменту, как я приземлилась в Уичито, я уже была не столь уверена в своих силах. А когда наступил вечер и мероприятие непосредственно приблизилось, я поняла, что по обычному пути пойти будет невозможно – моя речь должна быть иной. Ведь это мое первое выступление на публике после смерти Алекса.

На коктейльной вечеринке со мной общались с большой симпатией, все были очень милы. Так же было и во время ужина, накрытого в отеле «Хайат». Всё было элегантно: изысканная еда, сервированная с большим вкусом. Когда подошла моя очередь выступать, я встала, посмотрела на участников ужина, а в голове у меня крутилась мысль: «Что же я скажу?» У меня не было подготовленных заранее записей, хотя то, о чем я собиралась говорить, было совершенно новым – мое выступление отличалось от прежних. Я решила, что просто позволю себе импровизировать, а там будь что будет. Я начала свое выступление рассказом о тысячах электронных и бумажных писем, которые получила. Приводила выдержки из них, показывающие, какие эмоции ощущали люди, их написавшие. Я вела свой рассказ о моих бывших студентах, которые писали о влиянии на них Алекса – влиянии на их карьеру, жизненный выбор. Они писали, как восхищались моей силой, проявляемой в сложных ситуациях, и тем, как мне каждый раз удавалось преодолевать трудности. В своей речи я упомянула и о нашем собрании в тесной дружеской обстановке. Я, сильная женщина, никогда не сталкивалась с подобными вещами.

Я выступала, но порой практически не осознавала до конца того, что говорю. И вот наступил момент, когда я вдруг начала понимать, что значили для меня эмоции каждого человека, написавшего мне, а также общественное признание. Пока это происходило, я как бы со стороны слушала истории о том, как Алекс повлиял на жизни людей, помогал им в трудные времена. Я прочитала длинное электронное письмо Врен Грехем о том чуде, которое Алекс