Как я был чиновником - Станислав Афонский

– Уважаемые дамы, господа и товарищи!.. Обычно говорят, что хотят поздравить собравшихся с праздником. Я не только этого хочу, но и на самом деле поздравляю. Тем более, что есть с чем. Ваш департамент можно справедливо назвать кораблём, на котором служит великолепная команда профессионалов высокого класса под руководством прекрасного капитана – Вероники Сергеевны. Счастливого и долгого вам с ней совместного плавания!

В перерыве, когда окружающие прыгали от восторга, музыки и выпитого, ко мне подошли Антон Демьянович и Вероника Сергеевна:

– Ты один пришёл из всей администрации. Приглашали всех директоров и самого Волика, само собой. Все знают, что мы в опале и – результат. Тебе спасибо. Не побоялся.

Ничего не оставалось как скромно потупить глазки и ответить на рукопожатие. Сказать, что пришёл я, просто не зная о придворных правилах следовать примеру государя, не решился. Вопрос: как бы я поступил, загодя зная о решении ни мэра не принимать приглашение, ни его… Хочется сказать челяди, но это было бы несправедливо: директора департаментов челядью не являлись ни в коем случае – они просто проявляли солидарность со своим начальником, как единодушная команда… при одном отколовшемся, с одной стороны, и как бы не примкнувшего с другой.

Следующий рабочий день приходился на понедельник, как такое и случается после воскресенья. По понедельникам происходят оперативки в кабинете мэра. На них обязаны являться все директора департаментов и те, кого мэр распорядился пригласить для разбора «полётов» или просто для дела. По должности своей назывался я не директором департамента, а начальником управления, но наравне с директорами сидел вдоль длинного стола, на торце коего находился мэр. В мэре находилось его настроение. Оно так или иначе выливалось или выплёскивалось, или на всех собравшихся оптом или, так сказать, в розницу.

Скрывать не стану: было щекотливо интересно посмотреть на реакцию мэра в мой адрес – если таковая последует. Простое, казалось бы, дело – придти на званый вечер или не придти – вольному воля, в обыденной жизни обыденных людей. В районной же администрации – наследнице обычаев аппарата Правящей – «аура» совеем иная. Никто мне ничего перед оперативкой не говорил, но по некоторым признакам можно было догадаться: все знают, где я был вчера, и ждут, что будет. Поздравляя себя с большей предусмотрительностью со своей стороны.

А ничего особенного не произошло. После перечня и разборки дел текущих Волик, не отрывая взгляда от лежащих перед ним бумаг, спросил, как бы между прочим, управляющего делами мэрии:

– Ну, кто вчера на вечере у Анреевых был?

– Начальник управления по делам молодёжи, спорта и туризма Козлов.

Мэр помолчал с минуту среди любопытствующей тишины и, по-прежнему не отрывая лица от бумаг и многозначительно шелестя ими:

– Ну, что же… Андреев знает кого приглашать… А Козлов знает, к кому приходить. Это его личное дело… От других отличное…

Так значит – «Штирлиц» среди тех, кто был на празднике культуры, всё-таки имелся, всё и всех видел и кому следует доложил для «информации к размышлению». Чин по чину. И Волик интерес проявил. Не праздный. Не всё равно ему было. И размышления имел, но не высказал. Пока. Что ж – логично и мэру знать настроение своих подчинённых, и их потенциальную способность к действиям вопреки его мнению. На заметочку взять и в копилочку положить – на будущее.

За Андреевыми накоплений в копилочке прегрешений набралось предостаточно: из числа служащих мэрии оба исчезли. Вместе с ними исчезли и многие их дела на пользу города…

– «Так кто же кого предал: мэр Андреева или Андреев мэра? – нарушил скрежетом пальцев в собственном затылке тишину своего молчания Любопытный. – Клятву верности Антон Демьянович мэру не давал – значит, и не нарушал её и, следовательно, не предавал. А вот Волик Андреева с самого начала оценил по достоинству, назначил своим первым заместителем, пользовался его умом и способностями прекрасного организатора и потом вдруг взял и лишил себя и свой город тех, кто мог бы сделать для него много полезного – предал интересы дела». «Логика у тебя сокрушительно железная, как липовый гранит», – сплюнул в урну Знающий. «А это ещё что за вещество: «железнолиповый гранит?» – растерялся Любопытный. «То самое, которое предаёт само себя: когда надо – гибкое и нержавеющее, когда надо твёрдое, а когда нужно – цветёт один раз в году. Понял?» «Не больше, чем ты», – с независимым видом растворился в воздухе Любопытный.

Глава VII. История перерождения России от мала до велика

В начале 90-х годов прошлого века модны были слова о том, что возрождение России начинается с малых городов. Спорить с неоспоримым никто не тужился, а если кто и сомневался, то помалкивал, ожидая развития дальнейших событий и в малых городах, и в столице, чьё возрождение, надо полагать, должно было начаться только во вторую очередь.

События в Клёве продолжались в полном соответствии с кем-то разработанным сценарием, где роли распределялись по должностям и симпатиям, с долями талантов. Главным образом абсолютно независимым народным депутатам, не забывающим время от времени пафосно говорить, что за их спинами столько-то тысяч, называлась впечатляющая цифра, человек, почему-то за их спинами отсутствующих.

Одним из спектаклей стала очередная сессия Горзавета. Главной повесткой дня её провозгласили утверждение новой структуры администрации района, предложенной мэром. Единоличным автором её он же и являлся. Все руководители подраздаланий администрации должны были от него впервые и услышать: как, с кем, где и каким образом они будут работать. И никто из пришедших на сессию не знал: абсолютно и совершенно случайно день сессии совпал с днём рождения мэра.

«Дневник. 31 мая 1993 г. Сессия, ожидавшаяся очень бурной, и даже буйной, с грандиозным скандалом, прошла удивительно гладко и спокойно. Структуру, предложенную мэром, утвердили почти без споров. Только в самом начале работы популярный депутат, он же легендарный и неповторимый Липин пытался снова внести в повестку дня вопрос о доверии к мэру «в свете последних публикаций» газеты «Маячок», скромно имея в виду свою собственную антимэрскую статью. И внёс. За недоверие Волику проголосовало иногда правое левое меньшинство: два депутата. Даже непримиримая Былигина, настойчиво добивавшаяся всего за несколько дней до сессии ликвидации должности помощника мэра по экологии, внесённой в структуру, ни звука не гукнула против. Более того – вышла на сцену с громадным букетом цветочков поздравлять мэра с днём рождения. И сделала это не без кокетства. Заводская группа безмолвствовала.

Думается, что причина неожиданной тишины да глади – поездка мэра к гендиректору Завода. Переговоры прошли успешно, какие-то соглашения были достигнуты и, вероятно, группе «заводских» депутатов дали соответствующие указания: боевые действия прекратить – перемирие. Та же Былигина и на Малом Совете говорила о Волике очень миролюбиво и сочувственно: «Не надо выкручивать мэру руки». Что ж, отрадно видеть замирение, да продлятся его дни «ныне и присно и во веки веков».

Улучшению и оздоровлению взаимоотношений между самой непримиримой частью депутатов радовались и в Горзавете, и в мэрии. Руки жали друг другу – поздравляли. Вражда всегда мешает и нормальной, и плодотворной работе: никто никогда не видел явлений обратных. Кроме того, она тащит на себе, как иглы дикобраза, множество побочных последствий, скажущихся в скором будущем не в пользу депутатов. Но и не в пользу мэра.

Долгого «замирения» не произошло. Вскоре страсти и сопровождающие их мордасти, шарахнули по городу с возрастающей силушкой. Причиной стали не столько какие-то ошибки или не слишком гениальные распоряжения мэра, сколько амбиции оппозиции. Количество оппозиционеров возрастало. Сказывались и события в стране, и настроения коммунистов, связанные с этими событиями, и их сторонников, а их было не мало среди ветеранов и руководителей предприятий.

Волик, несмотря ни на что, старался оставаться объективным и относиться ровно к представителям всех политических и общественных движений в городе, не выделяя никого. Не раз он подчёркивал такое своё отношение на оперативках и доказывал действиями: отказал «демократам» в их притязаниях на руководящие посты в мэрии, не тронул клёвское отделение Союза офицеров – пошёл поперёк указа президента России.

«Дневник. 13.12.1993 г. Союз офицеров специальным указом Ельцина запрещён после трагических октябрьских событий в Москве. Но Гудкин, управляющий делами мэрии, сказал: мэр разрешил сохранить в Клёве здешний Союз офицеров. Дескать, то в Москве запрещено, а здесь – можно…»