Страна сосны и оливы, или Неприметные прелести Святой земли - Исраэль Шамир

К тому же выводу пришли Клермон-Ганно и другие авторы первого капитального научного труда по истории, археологии и этнографии Палестины. Речь идет о непревзойденном и по сей день «Обозрении Западной Палестины». Чтение этих пухлых томов, где упомянута каждая горстка камней к западу от Иордана, подобно откровению: уже тогда ученые пришли к выводу, что жители палестинских деревень – потомки древнего населения страны. Эта точка зрения считалась непреложной вплоть до 1948 года, когда победила сионистская мифология. Раньше ученые не сомневались – за пределами Израиля не сомневаются и сегодня, – что арабское завоевание не изменило этнического состава страны. Серьезные израильские труды отмечают это и сейчас. Феллахи Абуда пахали свои поля и окапывали свои оливы еще при Иисусе – то ли Назареянине, то ли Навине. «Чисто арабских воинов в армиях ислама было крайне мало. Миф о „несчетных сынах пустыни” не имеет под собой оснований», – продолжает де Хаас.

Но арабское завоевание возвратило Палестину в семитскую стихию. Чтобы понять это, спустимся на Побережье, к городку вилл и посольств Герцлия-Питуах. К северу от садов Герцлии, в районе Ноф-Ям, недавно раскопали курган – рядом с огромным армейским складом отравляющих веществ и боеприпасов (он бабахнул несколько лет назад и после этого был законсервирован). Археологи обнажили стены, ворота и залы замка крестоносцев, а в более древних слоях был обнаружен город Решеф, носивший имя ханаанского бога огня (к руинам крестоносцев мы вернемся в другой главе). «РеШеФ» – простое семитское слово, оно сохранилось в современном иврите и значит теперь «искра» (в семитских языках пишутся в основном согласные, которые я выделил заглавными буквами). Три тысячи лет тому назад в Решефе жили палестинцы, родичи израильтян и финикийцев. Здесь расцветала местная, семитская, южно-сирийская культура.

В 332 году до нашей эры Александр Македонский завоевал Палестину, и началась эллинизация страны. Приобщившиеся к мировой культуре жители Решефа переименовали его в честь греческого бога-стреловержца, нечуждого огню, в Аполлонию. Это был крупный город, археологи нашли следы древних церквей, самарянских гробниц и мозаику того периода. Но после победы ислама город вернул себе древнее семитское имя – аРСуФ.

Это не исключение, но правило. Скифополь вновь стал Бейсаном (Бейт-Шеаном), Птолемаида – Аккой, Элевферополь – Бейт-Джубрином (Бейт-Габрой), Филадельфия – Амманом (Аммоном). Стоит призадуматься. Тысячу лет город носил эллинское имя. Тысяча лет – долгий срок по любым меркам. И все же эллинское имя сгинуло, а старое, семитское, вернулось. «Население Палестины всегда было семитским. Многие народы приходили сюда: филистимляне, хетты, греки, но они едва привились к семитскому родословному древу Палестины», – пишет Джордж Адам Смит.

Мне кажется, что этот феномен лучше всего толкует Тойнби. Арнольд Тойнби, блестящий английский историк, создал теорию культур и цивилизаций, объясняющую многие странности истории. Согласно Тойнби, завоевания Александра Македонского прервали нормальный ход жизни семитской сирийской цивилизации. Ближний Восток стал периферией эллинского, а затем греко-римского мира. Но цивилизации не так-то легко умирают. Даже в Латинской Америке, где испанцы уничтожили культуры майя, инков и ацтеков, по мнению Тойнби, еще могут возродиться цивилизации – преемницы этих индейских культур. Так и Ближний Восток, казалось бы покоренный века назад, лишившийся собственной индивидуальности, только ждал случая, чтобы собраться с силами и заявить о своем культурном суверенитете. Культурной декларацией независимости Востока стал ислам. Халифат, утвержденный мусульманскими победителями, был преемником легендарного царства Соломона и империи Ахеменидов. Прерванная цепь времен вновь была воссоединена.

Даже мощное эллинское влияние не отучило крестьян Палестины говорить на семитских арамейских диалектах, схожих с арабским и ивритом. Арабский, язык империи, смог вытеснить родственный ему арамейский, что не удалось ни греческому, ни латыни за тысячу лет эллинизации. Покоренные жители Святой земли гордились своим «родством» с арабскими армиями. Вплоть до XIX века многие палестинцы вели свою родословную от бедуинов севера (Каис) или юга (Яман) Аравийского полуострова. «Деление на Каис и Яман не соответствовало делению территориальному, географическому, экономическому, классовому, этническому и племенному», – пишет Сефи Бен-Иосеф в энциклопедии «Мадрих Исраэль». Многие семьи разделились: один брат относил себя к Каису, а другой – к Яману. Так что это деление не было связано с арабским завоеванием. (В наши дни память о Каисе и Ямане практически стерлась.)

Впрочем, увлечение завоевателями свойственно не только Палестине. Не так уж много норманнов пришло с Вильгельмом Завоевателем в Англию в 1066 году, но все знатные роды Британии ведут свой род от его соратников. Древние русы, или росомоны, были, видимо, маленьким скандинавским племенем, которое смогло дать свое имя славянскому народу и всей России. Английские лорды гордятся норманнской кровью, вовсе не считая себя французами; русские аристократы гордились своими полулегендарными предками – варягами (Романовы) или татарскими князьями (Набоковы), в то же время не переставая быть русскими, а многие палестинцы производили свои родословные от знаменитых воинов ислама. Так, мусульмане Абуда считают себя потомками первого халифа Абу-Бакра, преемника Мухаммада, погребенного рядом с Пророком в Медине. Не одно село сохраняет название завоевавшего его арабского племени. И хотя на каплю крови из пустыни приходилось сто капель местной, естественно, что люди выше ставили свое родство с завоевателями. Так и население огромной римской Галлии, покоренной германским племенем франков, мало изменилось по этническому составу, но приняло имя победителей и стало называться французами.

Победа ислама на Ближнем Востоке в VII веке напоминает победу христианства в Испании в XV веке. Приход Омара ибн Хаттаба в Иерусалим стал семитской реконкистой, возник новый баланс между эллинизмом и автохтонной культурой. Когда мы говорим о тысячелетнем интервале, вряд ли можно пользоваться современными политическими терминами и говорить об «освобождении» – скорее, это было «возрождение». Римско-византийское правление, скажем в V–VI веках нашей эры, не назовешь «оккупацией» или «колонизацией» – хотя бы потому, что местное население было христианским и «византийским». Нет, народ Палестины не томился «под сандалией» византийского угнетателя, мечтая о независимости, но напряжение между эллинской цивилизацией и духом Востока сохранялось. Ислам помог разрешить его и привел к возрождению местной традиции.

Православие отступило и потому, что в Палестине, Сирии, Египте были сильны гетеродоксальные течения христианства, от гностиков до монофизитов, от ариан до монотелетов. Византийские императоры активно вмешивались в теологические споры, и не один еретик был казнен или изгнан. Ислам объявил о своем невмешательстве в дела христиан, православие утратило свою силовую составляющую, вчерашние православные разошлись по разным сектам и церквам, в большинстве пришли к исламу. Ислам не был чуждым явлением. Он позиционировал себя как подлинную, очищенную от поздних извращений веру Авраама, Моисея и Иисуса Христа. Ислам включал сильную гностическую струю. В частности, Распятие было лишь видимостью в глазах мусульман. Это устраивало многочисленных членов гностических сект. Нравилось сирийцам и то, что в исламе не было икон. И – не последний довод – мусульмане были освобождены от налогов.

В лоне христианской церкви остались либо семьи, непосредственно с нею связанные, либо крестьяне дальних сел, куда не доходили исламские миссионеры. Различие не в чистоте крови: этнически выбор невелик; ситуация сложилась такая же, как и в Египте, где мусульмане чаще вступали в брак с арабами, чем копты, но, с другой стороны, копты чаще вступали в брак с христианами – греками и левантийцами. Если же считать чистокровными египтянами коптов Верхнего Египта, куда эллинизация не доходила, то по их коже видно, что их предками были черные нубийцы.

Уклад жизни в христианских деревнях кажется более зажиточным и устоявшимся, но мусульманская Эль-Бире не беднее соседней христианской Рамаллы. Мусульманские села не менее, а то и более гостеприимны.

Сидя меж старых домов Абуда, у его построенной Константином церкви, приятно читать политический бестселлер 1980-х годов «С незапамятных времен», написанный американкой Джоан Питерс. По мнению г-жи Питерс, обосновываемому на пятистах страницах массой наукообразных ссылок, палестинцы пришли в Святую землю в основном уже после начала сионистской колонизации, то есть за последние сто лет, из сопредельных арабских земель. Поэтому предлагается не написанный черным по белому вывод: гнать надо этих незваных гостей, которые здесь и живут-то без году неделя.