Страна сосны и оливы, или Неприметные прелести Святой земли - Исраэль Шамир

Выше последнего водопада тропа забирает на юг, в гору, и поднимается к источнику Эйн-Геди. Источник образует маленькое озерко меж корней дерева, а вокруг бегают симпатичные зверьки, похожие на сусликов, – даманы. На иврите их называют «горными зайцами». Зоологи утверждают, что они меньшие родственники слонов. Еще выше, на плоскогорье, находятся руины храма. Каменная стена двора включает в себя основания двух зданий. Одно, продолговатое, прямоугольное, с входом посреди длинного фасада, видимо, содержало жертвенник: прямо напротив входа можно увидеть полукруглую нишу, где были найдены кости животных и керамические фигурки. Двойные ворота вели во двор и к источнику, а между ними сохранились основания сидений для сторожей. Посреди двора – круглая структура диаметром три метра. Нечто похожее можно увидеть и на раскопках Мегиддо. Видимо, здесь молились Богу наши необычайно талантливые предки. Было им за что благодарить Господа: зверья полно, вода бьет из земли, а лучше места, чтобы встретить рассвет, чем храм над Эйн-Геди, и искать нечего.

Храм не был разрушен. Люди ушли в неизвестном направлении, успев спрятать в пещере в ущелье Мишмар свои сокровища, которые пролежали тысячи лет и были найдены в наше время. Некоторые из 429 обнаруженных предметов изумляют своей изысканной изощренностью, в особенности медные «скипетры» с навершиями в виде голов диких коз или человеческого лица, «короны» и странные «подсвечники» из зубов гиппопотама. Их копии можно увидеть рядом, в здании краеведческой школы Эйн-Геди, а подлинники хранятся в Музее Израиля, в Иерусалиме.

Глава VI Бронза патриархов

Настоящая история Палестины начинается с эпохи бронзы, которую историки и археологи делят на три периода: ранней (3500–2300 годы до нашей эры), средней (1900–1750) и поздней (1550–1250) бронзы. В эпоху ранней бронзы – к концу четвертого тысячелетия до нашей эры – возникают города Шхем, Хацор, Гезер, Мегиддо, Гай. Их расцвет и падение связаны в основном с климатическими изменениями. Долгая засуха отделяет блестящий период ранней бронзы от средней бронзы.

Города ранней бронзы отличались относительно небольшими размерами и массивными стенами. Ни один из них не стремился стать столицей страны, это были в чистом виде местные «райцентры», где крестьяне продавали свой урожай. За их стенами укрывались во время локальных конфликтов или налетов неприятеля. Судя по результатам раскопок, времена были довольно мирные, и только изменение климата завершило первый период цивилизации страны.

В период ранней бронзы Палестина стала обретать знакомое нам лицо. Крестьянки надели на головы платки, которые носят и по сей день. В строительстве большую роль стали играть закругленные формы. Если современный нам западный технический мир прямоуголен, палестинцы любят круг или овал. С детства рисовавший угол еврейский советский поэт, видимо, не был палестинцем. Округлая стена дома или зала, которую мы часто видим в наших церквах, была распространенным явлением в Палестине ранней бронзы. Несколько позднее она появляется в Трое и других городах Эгейского бассейна, еще позднее становится важным элементом римской базилики, откуда и приходит в церковное зодчество. Круглые своды крыш – купола различных форм – также появляются в эпоху бронзы и остаются навеки в Палестине, как в культовом, так и в гражданском строительстве. В культовых помещениях возникли ниши, через тысячелетия ставшие михрабами. Сложилась к этому времени и основа нынешнего населения страны.

Зодчество, как и рельеф, влияет на людей. Человек, живущий в прямоугольном доме в прямоугольном городе на плоской равнине, совсем не похож на того, что обретается в полукруглом жилище на склоне холма. Первым легче управлять, его интересы проще удовлетворить. Если палестинец сам строит себе дом на своей земле, израильтяне покупают стандартные квартиры. Это одна из причин совершенно различной ментальности свободных людей и людей кондиционированных.

Засуха длилась несколько сот лет. Земледелие захирело, многие пахари стали пастухами-кочевниками. Другие устремились в города, выраставшие у водных источников. Так устоял и расширился Мегиддо. С годами страна стала оживать, но она по-прежнему оставалась нехоженой Сибирью, Диким Западом Ближнего Востока.

За вольницей пристально следил Египет, вечный опекун Палестины. В старой Яффе, прямо за мастерскими художников, на зеленом холме, где пасутся палестинские семьи и русские подростки, можно увидеть раскопанные стены египетской крепости и стелы с картушем Рамзеса II. На кургане Бейт-Шеана, высоко над недавно раскопанным эллинистическим городом, найдены египетские обелиски, стелы и барельефы.

К этому периоду относится и первое упоминание Иерусалима, или Урусалима. «Уру» – «построенный», «основанный»; «Еру» – «боящийся», «почитающий»; «Иеро» – святой (по-гречески). Выбирайте сами! «Салем» – имя бога заката, как нельзя более подходящее Иерусалиму, городу потрясающих закатов.

Восемнадцатым веком до нашей эры, то есть средней бронзой, датируют «эпоху патриархов». Замечательный по красоте и воздействию на умы рассказ о праотце Аврааме, бросившем свой дом и кочевавшем со стадами и семьей по холмам Нагорья и степям Юга, стал одним из важнейших сюжетов человечества. Образ Авраама стоял перед глазами Мухаммада, когда тот провозглашал принципы своей новой-старой веры. Жертвоприношение Исаака послужило прообразом самопожертвования Иисуса. Родословие его потомков указало на взаимоотношения между народами Востока.

Библейский рассказ не следует воспринимать как историческую хронику или вырезку из старой газеты. Ведь Библия – это роман о любви человека и Бога. Так понимали ее великие мистики ислама. Хафиз, Фирдоуси, Саади, описывавшие историю Юсуфа и Зюлейки, видели в ней рассказ о душе и Боге.

Историки и археологи прошлого поколения стремились во что бы то ни стало доказать историчность библейских рассказов и не останавливались перед натяжками и передергиванием. А потом произошло неизбежное. Находки последних десятилетий полностью изменили прежние представления об истории региона. Современные археологи освободились от помочей Библии и Иосифа Флавия и стали оценивать полученные результаты самостоятельно. Мало что уцелело в ходе этой ревизии. Не только рассказы о патриархах, но и история Исхода из Египта, завоевания Ханаана и царства Давида и Соломона отошли в область литературы. Томас Томпсон из университета Копенгагена, глава минималистской школы, отрицающей историчность большей части Библии, так сформулировал свое отношение к ней: «Спорить о точности Библии – все равно что спорить об описании кита у Германа Мелвилла». Иными словами, бессмысленно дискутировать о реальности вымышленных героев. По мнению Томпсона, Давид и Соломон имеют такое же отношение к Палестине Х века до нашей эры, как король Артур к Британии VI века или гомеровский Агамемнон к реальным, золотоносным Микенам.

Эта точка зрения заманчива, потому что развязывает руки обеим сторонам. Читатель Библии может больше не следить с содроганием за результатами раскопок, а археолог – датировать древности, не изворачиваясь. Я склонен думать, что Библия отражает реальность, но не прямым образом, как считали классические «археологи-библеисты». Мы, собственно, не знаем, что имел в виду автор или редактор Библии: когда перед нами историческое повествование, когда – притча, когда – аллегория. Но миф имеет свое бытование в той же мере, как и обычная действительность. Д’Артаньян, Филипп Марлоу и Евгений Онегин существуют не менее реально, чем бухгалтер Иванов, но на свой лад.

Поэтому, говоря о библейских героях, я имею в виду их литературные и мифологические образы и реальные места, связанные с этими образами. Так, можно указать на реальную Ла-Рошель, понимая, что д’Артаньян – герой романа Дюма. При этом позволительно без злорадства отметить, что подвиги мушкетера были бы невозможны в реальном мире. С этим сталкиваются гиды, пытающиеся водить туристов по «булгаковскому Иерусалиму». Раньше или позже они замечают, что топография реального Иерусалима плохо согласуется с тем, что написано Булгаковым. Конечно, это ничуть не умаляет художественных достоинств «Мастера и Маргариты». Просто сюжет романа никак не соотносится с историей, реальной или вымышленной, распятия и воскресения Христова.

Авраам – идеальный кочевник, праведник, титульный предок всего населения Ближнего Востока. Мистик Даниил Андреев назвал его «великим человекодухом», чей подвиг подготовил почву Христу. Не случайно иудеи гордились происхождением именно от Авраама, а не от своего прямого титульного предка хитрюги Иакова-Израиля. От Авраама ведет евангелист родословную Иисуса. Пророк Мухаммад обращался к духу праотца Авраама, своего предка, и находил в нем опору. Любовь к Богу, гостеприимство, мужество – это основные качества Авраама, унаследованные его потомками, коренными жителями Ближнего Востока. К потомству Авраама относят себя не только иудеи, но также жители Аравии и Великой Сирии.