Пригнись, я танцую - Саммер Холланд

хотя бы Том! Мы же в баре, – он обводит рукой стойку, – не у вас в кабинете.

– Ладно. – Она чувствует, что слишком легко сдалась, но спорить с этими глазами невозможно. – Том, я не знаю, почему ты сейчас не в больнице, но давай, раз уж мы соседи, хотя бы отдыхать будем порознь?

С симпатичного острого лица спадает улыбка: кажется, Кэтрин его задела.

– Понял, – он слезает со стула и вздыхает, – длиннее «съеби» я еще не слышал. Но получилось доходчиво.

– Да не в этом дело, – почему так хочется оправдываться? – Я все-таки твой лечащий врач. Нам нельзя пить вместе. Такие отношения между врачами и пациентами запрещены.

– Так дело в этом? – Том тут же светлеет и опирается на барную стойку. – Ты поэтому не хочешь за меня замуж?

Хейли уже откровенно ржет, но Кэтрин теперь не до нее.

– Я бы в любом случае не вышла замуж за первого встречного.

– Без проблем, этот вопрос откладываем. А вот херню с врачом… Хочешь, решу? Это не так долго.

– Том! – Кэтрин начинает терять терпение. – У нас с тобой есть определенные отношения, и поэтому…

– Да понял я, – подмигивает он. – Просто закажу выпить и дам тебе отдыхать. Потом обсудим.

Она ведь хотела флирта, да? Вот он: стоит, улыбается, светится, как витрина на Рождество. Комплименты делает с легкостью, смотрит ей в глаза. Нужно быть осторожнее со своими желаниями.

– Тебе, кстати, не стоит пить, – замечает Кэтрин. – Ты сейчас должен восстанавливаться после операции.

– Мы даже не женаты, а ты уже лишаешь меня возможности пропустить стаканчик, – смеется Том. – Давай так: я заказываю себе… Ну, давай будет кола. А ты со мной танцуешь.

– Пожалуйста.

– Один танец. И я исчезну вместе с колой.

– Он так просто не уйдет, – шепчет ей на ухо Хейли. – Я здесь подожду.

Она права: Том, кажется, готов спорить весь вечер. Кэтрин принимает протянутую руку, пытается слезть со стула и вдруг оказывается в его объятиях.

– Спасибо, – шепчет он ей на ухо и отводит подальше от стойки.

Здесь нет танцпола, но Том находит место между столиками, мягко опускает ладони ей на талию и начинает неторопливо вести. От него пахнет табаком и металлом, и это почему-то приятно. Сквозь ткань чувствуется прохлада его рук.

– Здесь никто не танцует, – вдруг оглядывается Кэтрин.

– Как это никто? А мы?

– Я имела в виду остальных.

– Музыка играет, – улыбается Том, – значит, мы можем танцевать, сколько захотим.

Он подтягивает Кэтрин к себе, сокращая дистанцию, и теперь она не видит его лица. Странно, но рядом с ним – почти незнакомым человеком – ей спокойно. Всегда считала, что не особенно любит физический контакт, но сейчас его аккуратные, словно даже боязливые прикосновения ощущаются недостаточными.

Две минуты назад Том был развязным и настойчивым, уговаривая ее потанцевать, но теперь с него словно спала вся наглость.

– Ты правда здесь самая красивая, – он наклоняется ближе, – и в больнице тоже.

– Тебе обязательно уточнять место? – невольно улыбаясь, переспрашивает Кэтрин.

– Нет, – Том отстраняется и заглядывает ей в глаза, – но если я сразу скажу, что ты самая красивая девушка в мире, будет слишком банально.

– Боишься банальностей?

– Хочу произвести впечатление.

– Тебе удалось.

Том перехватывает ее ладонь и переводит взгляд на сплетенные пальцы. Они двигаются молча, и Кэтрин засматривается на его острый профиль, ставший задумчивым, и на небольшую ямочку на подбородке. Пожалуй, они смешно смотрятся вместе: она в своем платье, надетом впервые, и он в джинсах и футболке, в которую, наверное, врос: почти такая же на нем была в четверг.

Технически они оба подходят атмосфере самого бара, но не друг другу. Но, если быть совсем честной, Кэтрин не испытывает ни малейшего желания избавиться от Тома. Танец, на который она согласилась, чтобы он наконец успокоился, заставляет ее чувствовать себя совсем другой.

– Почему ты пригласил меня? – спрашивает она.

– Потому что ты мне нравишься, – не задумываясь, отвечает он. – Сразу понравилась.

– Том… – Кэтрин окатывает ледяная реальность. – Это не я тебе нравлюсь.

– А кто, по-твоему? – Том внимательно смотрит на нее. – Вон тот мужик с бородой и тупыми очками?

– Ты понимаешь, о чем я.

– Нет. – Он останавливается. – Почему ты решила, что не нравишься мне?

– Это довольно распространенная вещь. – Кэтрин чувствует, что начинает краснеть. – Во мне ты видишь свой рак. И когда ты пытаешься соблазнить меня, таким образом хочешь…

У Тома на лице отражается искренний интерес, и его брови удивленно ползут вверх.

– Победить болезнь. Неосознанно.

– Как хорошо, – он неожиданно интимным жестом убирает прядь с ее лица, заправляет за ухо, – что ты онколог, а не психолог.

Кэтрин давится собственным возмущением: что он сейчас сказал?!

– Пойдем на улицу? – как ни в чем не бывало продолжает Том. – Мне бы покурить, а тебе проветриться.

– Курить тебе тоже не стоит.

– Конечно, – он перемещает ее руку себе на локоть, – но ты все еще не миссис Гибсон, помнишь? Или… Точно, тогда ты все равно будешь доктором Гибсон.

– Том, это не очень смешно.

– Кейт, – Том смотрит на нее пронзительным взглядом, пробирающим до костей, – у меня есть вопрос, для которого здесь слишком темно и душно. Пойдем со мной?

– Хорошо. – Спорить с ним действительно невозможно.

Кэтрин все еще пытается понять, что чувствует: с одной стороны, она обещала ему только танец, и он как раз закончился. С другой – Том становится для нее все большей загадкой: то он нагловат, то смущен, то болезненно честен.

Ей никогда не нравились такие парни, но именно этот заставляет ее замирать внутри, пусть и на долю секунды. И от того, как он назвал ее по имени, даже сократив его, веет чем-то настолько новым, что не поддается определению.

И он все еще ее пациент. Нужно быть вежливой, доброжелательной, а не… А не замирать внутри.

– От меня, наверное, табаком несет. – На улице он достает из кармана джинсов пачку сигарет и закуривает. – Тебя сильно смущает?

– Меня больше смущает то, как сигареты влияют на твое здоровье, – признается Кэтрин.

– Потратил пенни – доставай и фунт, – загадочно отвечает он и выпускает струйку дыма в сторону, – сигареты уже сделали что могли.

– У тебя был вопрос.

Прохладный ночной ветер заставляет немного поежиться. Том опускает глаза на плечи Кэтрин и морщится.

– Вот ведь какая штука, – произносит он, – если закрою от ветра, дым будет лететь на тебя. А если останусь стоять, тебе холодно. Вот и думаю, что хуже.

– Сигаретный дым, – отвечает Кэтрин.

На самом деле хотелось бы, чтобы он и правда встал к ней ближе, но им нельзя. Так ей будет легче выдерживать дистанцию.