Мушкетер и Фея. Повести - Владислав Крапивин

— Не знаешь, где парк? — удивилась Анна Андреевна.

— Да. Я недавно в этом городе живу. Еще не успел…

— А! Ты Рыбкин из третьего «В», — вспомнила Анна Андреевна. И заново, внимательно оглядела Максима. — А что у тебя за костюм? Это в прежней школе у вас такая форма была?

— Нет, это ансамбль «Крылышки». Мы сегодня утром по телевизору выступали.

— Ну? Да ты у нас знаменитость! Поздравляю… А до парка дорога простая. Выйдешь сейчас на улицу Кирова и садись в любой троллейбус. До остановки «Парк культуры». Это совсем недалеко, дорога все время вдоль реки. Парк на берегу расположен. Доберешься?

— Доберусь. Спасибо.

— Пожалуйста, — улыбнулась Анна Андреевна. — Только будь осторожен, вторую ногу не покалечь… И как это тебя угораздило?

Максим открыл было рот, чтобы небрежно объяснить, как он спасал от пожара дом, но Анна Андреевна уже превратилась в завуча. Выпрямилась и сурово глянула в ту сторону, где недавно тосковал второклассник. Того, конечно, уже не было. Анна Андреевна строго поправила очки. Максим понял, что разговор окончен, и тихонько сказал:

— До свидания.

Уже на улице он подумал: «Если парк недалеко и на берегу, то, наверно, можно пешком, вдоль реки». Потому что день был такой хороший. Зачем толкаться в троллейбусе? У реки интереснее.

Максим весной был с папой на берегу, но тогда на откосах не было зелени, а на воде кружились ноздреватые серые остатки льдин. И день был пасмурный, ветреный. А сейчас на реке, наверное, совсем не так…

Берег был в четырех кварталах от школы.

Бинт немного ослаб и почти не мешал сгибать ногу. Бежать было бы трудновато, но ведь и шагом до реки несколько минут.

Улица выходила прямо на откос. Когда-то вдоль берега тянулся деревянный палисадник, но теперь он разрушился. Сохранились только отдельные столбики и перекладины.

Максим сорвал лопух, стер с перекладины пыль и сел, вытянув забинтованную ногу.

За рекой были деревянные улицы и лишь кое-где поднимались новые дома. У самой воды стояли две старинные церкви. Возможно, под ними были подземные тайные ходы и подвалы с кладами.

Река текла широко и свободно. У ближнего берега она была мутновато-желтой, но вдали отражала небо и казалась вполне голубой. На дальнем, низком берегу разлив подступил к домам, и на рыжей глинистой дамбе суетливо трудился оранжевый экскаватор.

Все это Максим разглядел с высоты своего берега.

Этот берег был удивительный. Словно какой-то великан в давние века нагромоздил у реки земляные глыбы, взрыхлил и перемешал их, а потом все засеял семенами высоких трав.

Если представить, что летишь на самолете, то можно подумать, будто под тобой горы, заросшие джунглями.

Слева от Максима, примерно в километре, темнели, как зеленая туча, груды деревьев. Там, наверно, и был парк. Ну конечно! Вон поднимается над зеленью громадное кружевное колесо! Великан, который мастерил берег, видимо, забыл там свой велосипед.

К колесному ободу были прицеплены кабинки. Колесо тихо вертелось. и кабинки совершали полет.

Максиму захотелось поскорее в парк. Идти по верху было нельзя: к самому берегу подступали заборы. Но по откосу, среди бурьяна, репейников и полыни, ветвисто разбегались тропинки. Этот путь был интересным и заманчивым. Он звал, как охотника зовут таинственные заросли.

Максим по скользким подорожникам съехал на подошвах до первой тропинки, сделал шаг и оказался по плечи в траве. Здесь была шелестящая тишина и запахи растений. Вокруг переплелась молодая зелень и серые стебли прошлогоднего бурьяна, мягкая полынь и сухая конопля. В сандалии закатились глиняные крошки, за ворот посыпались колючие семена, ежики прошлогоднего репейника обрадованно вцепились в штаны и рукава рубашки. Ну и что же? На то и джунгли. Максим растопырил локти и храбро зашагал сквозь травяную тайгу.

Тропинка прыгала с уступа на уступ. Иногда ныряла в темные провалы, где еще лежали остатки снега. Он был серый с черными крошками, и поэтому Максим не стал задерживаться, чтобы слепить снежок.

Скоро Максим выбрался на свободное место — на зеленый бугор с веселыми веснушками одуванчиков. Здесь тропинка раздвоилась. Одна дорожка тянулась к верхней кромке берега, снова через заросли, другая — вниз. Максим выбрал нижний путь — поближе к воде.

У воды на узкой полосе песка тянулся валик из обломков коры, сухих веток, щепок. Валялись мелкие доски и даже бревна. Максим вспомнил, что это называется плавник. Среди плавника могли оказаться интересные вещи. Он пошел, перешагивая через доски и коряги; сзади на плотном песке оставались четкие следы его сандалии.

Но скоро полоса твердого песка прервалась. Сверху бежал в реку ручей. Это был небольшой ручеек, но в рыхлых откосах он вырыл целый каньон, а ниже устроил вокруг себя мешанину из жидкой глины и песка.

И никакого мостика.

Максим глянул вверх. Забираться в кусачие джунгли, а потом лезть через каньон, конечно, не хотелось. После этого опять целый час отцепляй репьи.

Максим прищуренным взглядом посмотрел на тот берег ручья. Ширина песчано-глинистой каши вместе с ручьем была метра четыре. А глубина казалась совсем небольшой, по щиколотку.

После смелых дел, которые сегодня успел Максим совершить, отступать ли перед ручейком?

Он снял сандалии, затолкал в них носки и кинул обувь через ручей. Потом осторожно, однако без боязни ступил в месиво.

Ух какое оно было холодное! Наверно, в ручье была талая вода из остатков снега. А может быть, его питали холодные ключи. Максим сразу увяз до середины икр и передернул плечами. С чмоканьем выдергивая ноги, он добрался до ручья. Ручей был еще холоднее. А погрузился Максим еще глубже, до колен, и замочил край бинта. Но зато близок был конец опасного пути. Максим сделал шаг, второй… и вдруг почувствовал, что больше нельзя шагать: когда он пытался поднять одну ногу, другая в тот же миг уходила глубже.

Максим испугался не сразу. Сначала он просто остановился, чтобы подумать: как легче выбраться. Но едва начал он думать, как понял, что все равно погружается — если даже не шевелиться. И тогда он по- чувствовал, как тихо и пусто вокруг. Лишь наверху гудели невидимые автомобили.

Максим вспомнил про зыбучие пески, в которых люди исчезают с головой, и у него заледенели не только ноги, а даже затылок.

Неужели? Неужели это правда может быть? Через несколько дней найдут в глиняной жиже промокшую пилотку… А может, вообще ничего не найдут! Если дождь смоет на песке следы, оборвавшиеся у ручья…

А что будут думать мама с папой? И Андрейка?

Фу, какая чушь лезет в голову! В полутора метрах от твердой земли. В конце концов, можно плюхнуться плашмя и дотянуться вон до того сухого выступа с кустом бурьяна.

Но падать в жидкую глину! А форма?

Яростно дернулся Максим вперед! Но зыбь не пускала, и он тут же ушел в нее с коленями. Бинт скрылся.

Максим испугался сильнее. Но все же он, конечно, не верил всерьез, что может потонуть. Иначе в его голове не запрыгали бы другие тревожные мысли. А они запрыгали.

Сначала Максим подумал, что жидкая грязь доберется сквозь бинт до раны и тогда уж наверняка случится какое-нибудь заражение. Но тут же вспомнил про уколы и успокоился: после них не страшны, конечно, никакие микробы. Другая опасность была серьезнее: ноги ломило от холода, и дело могло кончиться воспалением легких. Или ангиной. В любом случае Максим надолго охрипнет. Как же тогда петь? И если заболеет, когда же его примут в пионеры?

Но эти мысли занимали его лишь несколько секунд. Он погружался. Ледяная жижа пошла все выше по ногам и почти добралась до штанов. Теперь, если даже упадешь, не дотянешься до суши! Закричать?

Максим отчаянно оглядел заросшие откосы. Кто услышит? Да и, несмотря на жуткое положение, кричать было стыдно.

Если бы в реке тонул, другое дело. А то увяз из-за собственной глупости в какой-то каше посреди сухой земли и теперь, значит, надо орать «спасите»?

Нижние кромки штанов уже коснулись жижи и начали намокать. Может быть, все же рвануться и упасть плашмя, а потом — изо всех сил руками, ногами?

Максим еще раз кинул взгляд на откосы… Сверху, прыгая с уступа на уступ, бежала девчонка. .С жердью! Максим сразу понял, что девчонка, хотя она была с короткой стрижкой, в джинсах и полосатой, похожей на тельняшку майке. Совершенно по-девчоночьи она кричала:

— Ой, минуточку, минуточку подержись, я сейчас!

ЗОЛУШКА И ПРИНЦ

На твердом берегу Максим отдышался и украдкой глянул на девочку. Он чувствовал, что выглядит не геройски: взъерошенный, испуганный, с перемазанными ногами. Недавняя опасность казалась теперь пустяковой. Подумаешь, увяз повыше колен! А девчонка, наверно, хихикает про себя над его испугом.

Максим сделал равнодушно-досадливое лицо и небрежно сказал: