Грубая обработка - Джон Харви

Резник постучал пальцем в окно фургона с эмблемой телевидения Мидленда. Водитель снял с лица развернутые листы газеты «Сан» и опустил стекло.

– Я ищу Гарольда Роя, – обратился к нему Резник.

В облике водителя было что-то знакомое, но инспектор не смог определить что именно. Водитель скосил глаза в сторону:

– Это там.

– Спасибо, – ответил Резник, перешагнул через невысокое заграждение и пошел через дорогу. Полицейский-регулировщик в форме узнал Резника и стал отгонять четырех маленьких ребятишек, которые крутились вокруг него.

– Добрый вечер, сэр. Не знал, что вы здесь.

– Да я на минутку, по делу.

– Да, сэр.

Еще два фургона стояли у обочины. В них актеры, дожидаясь вызова, играли в карты, решали кроссворды, читали. От третьего фургона, ближе к перекрестку тянулись толстые кабели. Такие же кабели подходили и к съемочной площадке. На подставках были установлены юпитеры, а за пределами освещаемых ими участков стояли группы дымящих сигаретами мужчин.

Мимо Резника проскочила молодая женщина с тревожным выражением лица, одетая в ярко-синий жакет члена экипажа бомбардировщика и в красные бейсбольные сапоги с белыми звездами по бокам. На спине жакета в самом центре был вышит кулан с поднятым вверх средним пальцем.

– Наоми! – выкрикнула она в «уоки-токи», который держала в руке. – Мне срочно нужен здесь Лоренс!

Ответ был настолько пронзительный, что Резник ничего не понял.

– Вы! – заявила она затем, устремив свой палец на Резника, причем все пальцы ее перчатки были разного цвета. – Идите за фургон. Назад!

– Я разыскиваю…

– Назад!

Резник поднял брови и повернул к фургону. В это время человек, которого он видел за рулем красного «ситроена», отодвинул скользящую дверь и выпрыгнул из машины. Гарольд Рой был одет в синий жакет до талии, сшитые на заказ джинсы и коричневые кожаные сапоги. Белый шарф обвивал ворот красной шерстяной рубашки.

– Крис, не будешь ли ты добра сказать мне, какого черта мы ждем? Эта сцена была освещена и подготовлена уже пятнадцать минут назад.

– Лоренс, – произнесла девушка. Ровный тон, которым она говорила, не скрывал ее неприязни.

– Что с ним?

– Он переодевается.

– Именно сейчас? Он меняет костюм? Через полчаса после того, как его вызвали на площадку?

– Он уже идет.

– Уже?

– Уже.

Гарольд Рой отступил назад на пару шагов и посмотрел вокруг. Некоторые актеры следили за этим словесным обменом, но большинство продолжали беседовать или же стояли, прислонившись к чему-нибудь и явно скучая.

– Стало известно, что Маккензи хочет спросить, почему мы снова отстаем от графика, – заявил Гарольд, обращаясь ко всем присутствующим. – И я собираюсь проследить, чтобы пострадали за это именно те, кто виноват в срыве съемок.

Крис повернулась к нему спиной и ушла, оставив ответ за вышитым пальцем на жакете.

Через несколько секунд она вернулась вместе с актером, которого Резник узнал по рекламе кофе. Худой человек с косичкой в блестящем черном костюме парашютиста семенил за ними, снимая прилипшие нитки со спины жакета актера.

– Внимание всем, занимайте позиции, пожалуйста. Гарольд Рой отодвинул дверку фургона и закрыл ее за собой. Резник понял, что это не лучшее время, для того чтобы говорить с ним по поводу грабежа в его доме.

– Алло, – прозвучал голос на другом конце провода.

– Алло. – Мария смотрела по телевизору сериал «Даллас» Почему ее драгоценный Гарольд никогда не брал что-либо подобное для съемок?

– Алло, – повторил голос.

– Кто это? – бросила в трубку Мария. Голос был знакомый, и она подумала, что это кто-то со студии, может быть, даже продюсер. – Это Мак? – спросила она. Теодор Джеймс Маккензи был продюсером и автором «Дивидендов» Когда он был в хорошем настроении, он любил, чтобы его называли Мак.

– Нет. – Пауза. – Вы знаете, кто это.

Тогда она поняла. Она повернулась и прислонилась затылком к стене. «Вы никогда не сможете удержать Джона Росса вдали от меня!» – кричала Сью Эллен из арендованного ими двадцатичетырехдюймового телевизора «Сони»

– Вы знаете, не так ли?

Дрожащей руной Мария положила трубку.

Лоренс должен был пройти десять метров по тротуару, посмотреть на свои часы под фонарем, пройти еще пять метров, посмотреть вверх на окна спальни в кирпичном доме и сказать: «Черил, вам никогда не захочется прогнать меня со своей кровати, так помогите мне!»

Ему пришлось повторять это очень много раз, и, насмотревшись на это зрелище, Резник вернулся к полицейскому, направлявшему движение транспорта.

– Сколько еще это будет продолжаться? – поинтересовался он.

Тот посмотрел на свои часы.

– Не больше часа, сэр. Можете быть уверены.

– Работают точно по часам, не так ли?

– На счет. Пять, четыре, три, два, один. Как-будто кто-то нажимает на выключатель.

Резник кивнул и отошел на несколько шагов. Два худеньких мальчугана, которые тянули за форменные брюки полицейского и пытались сплюнуть на его ботинки, но тан, чтобы он не заметил этого, переключили свое внимание на Резника.

– Вы с телевидения? – спросил один из них. На его щеке было яркое пятно то ли от ожога, то ли с рождения – определить это было невозможно.

Резник покачал головой.

– Я тебе говорил! – заявил его товарищ. Его волосы были подстрижены тан коротко, что проглядывала кожа.

– Он врет! Вы обманываете, мистер, не правда ли? Я видел вас.

– Нет, – отмахнулся Резник, отходя от них.

– Послушайте! – закричал мальчик с пятном. – Скажите нам!

– На вашем месте я бы был поосторожней, – обратился к ним полицейский. – Он офицер полиции, детектив-инспектор.

Резник бросил на него благодарный взгляд.

– Он ваш босс, что ли?

– Не совсем так.

– Но он босс. Эй, мистер, прикажите ему что-нибудь сделать.

– Я скажу, что тебе делать, – это сматываться отсюда, Скрам. – Полицейский отогнал от себя мальчишек, они отскочили от него так, чтобы он не смог до них дотянуться, подошли к стоявшим неподалеку сотрудникам телевидения и стали клянчить у них сигареты.

– Полагаю, что наивно спрашивать, где их родители, – заметил Резник, и почему они разрешают им бегать по улицам.

– Лучше, чтобы они были здесь на виду, – отозвался полицейский, – чем вытаскивали радиоприемники из чьих-то машин, копались в мусоре или забирались в дома через окна в ванных комнатах.

Вот тогда Резник и вспомнил, почему показался ему знакомым водитель, спавший под газетой «Сан».

Первую порцию виски Мария выпила очень быстро, вторую она заставила себя пить маленькими глоточками и медленно. Она где-то читала, что, если пить спиртное мелкими глотками, то быстрее пьянеешь. Или это только тогда, когда пьешь через соломинку?

Она переходила из одной комнаты в другую, заверяя себя, что, когда он позвонит снова, она будет готова и совершенно спокойна. На этот раз она будет благоразумной и спросит его, чего он хочет?

В доме было три телефона, но ни один из них не звонил.

– Альф?

Шофер уже больше не дремал, он стоял у фургона-буфета и разговаривал с человеком в белом фартуке, который разрезал на две половинки мягкие булочки.

– Альфи?

Он замер, как гончая, почуявшая дичь. Это было так похоже, что было трудно удержаться, чтобы не посмотреть назад в поисках изогнутого тонкого хвоста, который должен был бы вылезать из-под пальто.

– Сержант.

– Инспектор, – поправил его Резник. – Не думал, что вы узнаете меня.

– Вначале не был уверен. – Резник отступил назад и посмотрел. – Из-за волос.

– Ну и как они?

– Раньше у вас их совсем не было. Альф Левин провел рукой по голове.

– Удивительно, не правда ли? Современная технология.

– Не хотите ли вы сказать, что все это результат трансплантации?

– Нет. Это парик. Он на мне с тех пор, как я начал работать на телевидении Мидленда. Познакомился с парнями, работающими в гримерной. Произвели замеры, подобрали цвет, поработали. Я, должно быть, единственный водитель в этой компании, у которого есть гарантированная на сто процентов, придуманная мастером прическа. Можно встать против штормового ветра в девять баллов в этой штуке, и все, что случится, это немного поднимутся кончики волос.

– Давайте поговорим, Альфи, – предложил Резник, бросив взгляд на человека, который теперь разрезал большую связку сосисок.

– Я думал, этим мы сейчас и занимаемся.

– Вон там, – указал Резник.

Альф Левин колебался только мгновение – пока зажигал сигарету и бросал использованную спичку.

– Если можно, покороче. Чтобы я не пропустил свои сосиски, – попросил он.

Мария сидела на крышке унитаза в ванной на нижнем этаже и вертела в рунах пустой стакан.

– Ну давай, звони, ублюдок, – выкрикнула она. – Набирай номер!

– 8 —

– Вашего инспектора еще нет, как я вижу? Миллингтон вскочил, услышав голос суперинтенданта.