Грубая обработка - Джон Харви

– А ведь это маловероятно, а, Чарли? Чтобы каждый раз выпадало двадцать одно очко?

«Или попадался серебряный трехпенсовик в каждом куске пудинга», – подумал Резник.

– И все-таки, сэр: большие старые дома, дорогая собственность. Если только все не уходит по закладным и на содержание детей в частных школах, здесь явно есть чем поживиться.

– Они брали драгоценности, деньги, меха, иногда неименные ценные бумаги и, насколько я помню, не интересовались видео– и стереоаппаратурой.

– Совершенно верно, сэр. И ничего из краденого не находилось. Каждый дом, в который они проникали, или совсем не имел установленной системы сигнализации, или же она не срабатывала. На стене дома семьи Рой тоже есть ящик с сигнализацией, но не видно никаких следов, указывающих, что предпринимались попытки отключить ее. Думаю, это не беспечность грабителей. Что же тогда остается? Удача?

– Вы не очень-то верите в удачу, насколько я припоминаю, Чарли.

Резник покачал головой.

– В прошлый раз мы проверили фирмы, занимающиеся безопасностью домов, – добавил Скелтон.

– Да, и очень внимательно. Была одна ниточка – механик, которого уволили и который, казалось, мог бы попытаться отомстить фирме. Мы проявили к нему некоторый интерес, но доказать его причастность к ограблениям не смогли.

– Что нам о нем известно? Он еще в городе?

– Можем узнать.

– Харрисону не понравится ваше вмешательство, если у вас не будет никакого другого оправдания, кроме вашей интуиции. – Джек Скелтон уперся руками в стол и отодвинул стул назад.

– Это поручение управления уголовного розыска, сэр. Это должно успокоить Харрисона.

– На время, Чарли. На время. – Скелтон взялся за конец ленточки и открыл свой календарь. Записи о приеме посетителей были написаны красными или синими чернилами, и Резник пытался догадаться о значении этого факта. – Если окажется, что это самостоятельный случай, если нет ничего, что бы связывало его с нами, не втягивайтесь в это дело. Семьдесят три тысячи грабежей в прошлом году, Чарли. Какой процент из них раскрыт, по-вашему?

От длительного стояния на цыпочках у Грабянского сильно затекли мышцы ног. Он отвел бинокль от глаз и с облегчением опустился на пятки.

Уже почти двадцать минут он наблюдает за ней и все еще не был ни в чем уверен.

Вначале он определил ее, как крапивника, маленькую серо-коричневую птичку с торчащим хвостом. Обычно крапивники ловко пробираются между ветками и под пучками высохшей травы, которые ветер поднимает с земли. Они не привлекали к себе внимания, как, кстати, большинство воров. За исключением времени, когда пели. При пении они издавали громкие и чистые звуки, удивительно сильные для такой маленькой птички. Именно пение заставило его признать, что это не крапивник.

Песня, когда она наконец раздалась, была короткой и не такой приятной. Грабянский подправил фокусировку, пригляделся более внимательно. Хвост, вместо того чтобы подниматься вверх, продолжал линию спины, расширяясь, а не сходясь. А внизу – разве там не проглядывало что-то белое?

Когда птица без труда поднялась по вертикальному стволу дерева, он уже знал, что это «сертия фамильярис», птица, лазающая по деревьям.

Грабянский вновь встал на носки и стал просматривать ветку за веткой. А! Вот она! Двумя пальцами отладив резкость, он стал разглядывать птицу. Да. Посмотрите, как изгибается вниз ее клюв, таким клювом можно достать букашек, скрывающихся в коре.

– Грабянский!

Этот окрик застал его врасплох, и ему пришлось ухватиться за спинку стула, чтобы не свалиться.

– Ты должен быть осторожней. Ты знаешь, есть закон, запрещающий разглядывать жизнь окружающих в бинокль.

Вход в участок был забит китайцами. Этого было достаточно, чтобы Резник, пробиравшийся через толпу с завтраком в руке, почувствовал сожаление, что несет не свинину в кисло-сладком соусе или, по крайней мере, пару «весенних шариков». У него же были тонко нарезанные «по-венгерски» кусочки мяса с хреном, пармская ветчина на ржаном хлебе с тмином, а также два толстых маринованных огурца, и все это обернуто в блестящую белую бумагу.

– Что тут происходит? – спросил он у ближайшего полицейского, когда оказался в дверях.

– Ваш сержант, сэр. – Полицейский указал рукой на лестницу. Забрал одного из них на допрос.

Резник кивнул и продолжил путь. Когда он постучал в дверь, где проходил допрос, и заглянул в нее, Грэхем Миллингтон сидел перед китайцем в очках и красном смокинге с черными бархатными лацканами. На столе между ними стоял магнитофон, который, казалось, записывал тишину.

Резник мягко закрыл дверь и прошел по коридору в комнату угрозыска. Патель пытался дотянуться одной рукой до кипящего чайника, не отпуская трубку телефона.

– Да, мадам, – говорил он с исключительной вежливостью, хотя Резник догадывался, что он повторял эти слова уж много раз. – Да, мадам. Да.

Резник обошел его и снял чайник с огня. Он жестом спросил Пателя, хочет ли тот чая. Патель улыбнулся и кивнул.

– Да, мадам, – еще раз произнес он. – Я думаю, что лучше всего мне соединить вас с дежурным сержантом. Да, я уверен, что он займется этим делом. Да, быстро. Да. До свидания.

Резник бросил в чайник несколько пакетиков чая, а сержант переключал телефонный разговор.

– Есть что-либо интересное? – поинтересовался он, когда Патель положил трубку.

– «Любопытной Варваре!» – процитировал Патель. Казалось, что его позабавил вопрос.

– Принесите мне чашку, когда заварится.

– Слушаюсь, сэр.

Прежде чем Резник зашел в свой кабинет, телефон зазвонил вновь. У себя он разрезал конверт из плотной коричневой бумаги, вывернул его и постелил на стол вместо салфетки, чтобы, не дай Бог, не залить соусом все доклады его подчиненных. Сегодня это был бы уксус. Обычно это была смесь горчицы и майонеза.

Он только-только принялся за мясо, когда Патель принес чай, а едва продолжил трапезу, постучался и вошел Миллингтон. Его лицо было полно печали.

– Я не хочу быть расистом, но то, что бормочет этот тип – непостижимо.

– Вам не нужен переводчик?

– Скорее экстрасенс, читающий мысли.

– Хотите, чтобы я с ним поработал?

– При всем моем уважении к вам… я думал… может, Линн повезет?

– Женские уловки, Грэхем?

– Не совсем так, сэр. Думал, что ему будет нелегко смотреть на нее и молчать, не произнося ни слова. Они в своей культуре уважают женщин, не так ли?

«Что они делали, – пронеслось в голове Резника, – тан это бинтовали девочкам ноги, чтобы те оставались миниатюрными».

– Вы хотите вызвать ее из центра? – уточнил Резник.

– Не больше чем на час, сэр.

– Хорошо.

Драгоценности высылались ценной посылкой в Глазго ювелиру с безупречной репутацией, тот спустя некоторое время переводил деньги поровну на два счета. Нет необходимости говорить, что эти счета были открыты на вымышленные имена. Через определенные интервалы деньги с этих счетов перетекали на остров Мэн.

Это была идея Грайса, и ему доставляло особое удовольствие ежегодно летать в Дуглас якобы для проверки их финансовых дел. Раз в год Грайс и Грабянский собирались на финансовое «совещание в верхах», как любил называть его Грайс. Кроме тех периодов, когда они «работали», эта оказия была единственной, когда они собирались вместе. Все свои доходы они делили поровну и пользовались ими только таким образом, который не компрометировал бы их и не увеличивал риска разоблачения. Грайс купил маленькую виллу на севере Португалии и иногда решался на полет в Австралию, чтобы навестить своего старого приятеля, посещая по пути несколько борделей и массажных заведений на Востоке.

Грабянский делил с кем-то деревянный домик Комиссии по лесоводству на Шотландском нагорье и приобрел один из маленьких домиков в Макклесфилде, что давало ему возможность легко добираться до вершин Пеннинской гряды. Каждый год он ездил за рубеж и уже побывал в Турции, Гималаях, Новой Зеландии, на Крите и готовился к поездке в Перу.

Это были два человека, у которых оказалось очень мало общего, кроме профессии или мастерства. Они не нравились друг другу, но это было и не обязательно. Работали они очень осторожно. Сначала завязывали знакомства. Обычно Грабянский входил в доверие, потом вступал Грайс, который поддерживал на высоте настроение будущих жертв, опустошая при этом их кошельки. Эта парочка обращалась с городами, как предусмотрительные фермеры поступают со своими полями, – они давали им отдохнуть, оставляя под паром.

– Я все думаю об этом кокаине, – сказал Грайс.

– Мм?

– Думаю, нам надо дать им шанс выкупить его.

Резник доел последний завиток мяса и запил его глотком уже холодного чая. Он видел, что Нейлор ходит по большой комнате, и знал, что надо позвать парня и поговорить с ним, начав хотя бы с вопроса о бессонных ночах. «Дебби все еще испытывает трудности? Нечего беспокоиться, это случается в самых благополучных семьях. Расскажи мне…»