Вторая радуга - Ким Сатарин

— Это понятно, — выскочил со своим мнением Костя, — контакт с природой лучше проявляет глубинную чувствительность человека. Перед испытанием Краем надо настроиться на свою истинную сущность, иначе рискуешь ничего не увидеть.

Харламов-старший кивнул:

— Верно. Оттого никто из вас не взял ни мобильника, ни радиоприемника, ни даже часов. Но есть и второе, не менее важное обстоятельство: учителя Школ Радуги должны знать, как любой из вас уживается с людьми, как ведет себя в новых ситуациях, как реагирует на трудности. Уже в устье Усолки я вас оставлю. А сопровождающие вас на Край люди, которым я передам все документы на вас — в том числе и результаты тестирования, и школьные характеристики — вот эти уже люди разделят вас на отряды. Вас, школьников с Усолки, сплавившихся по Чуне, и других. И на всем дальнейшем пути за вами будут внимательно наблюдать, чтобы потом, после Края, знать, кому что предложить.

Богомолов страдальчески скривил губы и громко вздохнул. Анисью же интересовало, бывает ли так, что школьник испытания на Краю не проходит, и учиться в Школе Радуги ему не предлагают. Таких оказывалось не так много — примерно один из десяти. Не предлагали учебу и некоторым из тех, кто испытание прошел. Их способности либо признавались посредственными, либо они по характеру не слишком сочетались с другими учениками. В Школах Радуги зачастую из учеников формировали отряды, действующие, как единое целое.

— Нам стоит собой гордиться, — заявил Харламов-старший, — наши школы дают очень высокий процент испытуемых для Края. На первом месте стоят, конечно, тибетцы. Чуть ниже их — район западной Монголии, Тывы и Алтая. Ну, а третьими идем мы — Приангарье и Средний Енисей. Причем во всех случаях от национальности ученика это никак не зависит.

Ермолай, который был об этом хорошо осведомлен, впервые задумался, не связано ли такое распределение с развитостью Школ Радуги именно в этих местах. Не этим ли объяснялось и то, что среди мусульманского населения кандидаты в путешествие на Край встречались в три раза реже, чем среди индуистов, и в семь — чем среди тибетцев? Быть может, таланты на самом деле распределялись равномерно, только выявляли и развивали их по-разному? Он и спросил.

— Да, в местах, где Школы Радуги существуют давно, накапливаются люди с особыми способностями, — согласился Николай Владимирович. — Многие ученики оседают поблизости, рождают детей, наследующих родительский талант.

— А процент наследования какой? — бесцеремонно влез со своим вопросом Костя.

Надька страдальчески приподняла вверх глаза, демонстрируя всем, что разговор её уже утомил. Никто не обратил на неё внимания.

— Три ребенка из четырех талант наследуют. Помните, почему такое соотношение? Вы это изучали.

Школьники — и бывшие и настоящие — закивали головами. А Ермолай припомнил, что, если мать никогда не скрывала свое двухлетнее обучение в Школе Радуги перед поступлением в педагогический университет, то отец никогда ничего такого в своей юности не упоминал. А ведь талант — это юноша сейчас чувствовал совершенно определенно — у него был. Захотелось спросить отца, хотя сын понимал — раз тот никогда не говорил об этом дома, то вопрос ему может не понравиться.

Спросить, однако, не получилось. Проходили порог, и всем мужчинам пришлось грести, затем справа открылась Чуна, на волнах которой подпрыгивали несколько лёгких байдарок. На них сплавлялись другие путешественники, и некоторое время все они восторженно перекликались друг с другом. Потом маневренные байдарки, лучше державшиеся на стремнине, ушли вперед. Река Тасеева, по которой они сейчас плыли, была куда многоводнее Бирюсы, но и здесь попадались пороги, на которых неповоротливый плот вполне могло разломать на части, так что гребли они почти беспрерывно. Девчонки соорудили небольшой перекус. Жизнь на плоту вошла в свое русло.

Надька о чем-то шепталась с Викой, Ольга сменила мальчика-эвенка и теперь она направляла движение плота. Гришка с Ермолаем подгребали, когда дочь шамана того требовала. Иногда к ним присоединялся и Харламов-старший. Костя ловил рыбу, а Гришка давал ему советы, как это лучше делать. Мальчик-эвенк смотрел на Богомолова молча, но юноша ощущал, что в глубине души тот подсмеивался над усилиями рыбака. Впрочем, Костя то и дело вытаскивал какую-либо рыбину.

Река вскоре приняла ещё один приток, став полноводнее. Здесь уже существовало нерегулярное судоходство, и управлять плотом стало возможным даже для неопытного человека — знай держись на фарватере, отмеченном вешками или бакенами. Разговор вновь возобновился, хотя общим его назвать было нельзя — Ольга, Анисья и мальчик-эвенк обсуждали что-то свое, а Григорий ловил рыбу, краем уха прислушиваясь к остальным. Говорили о людях, чьи способности и особенности не позволяли им быть такими, как все.

— … если он вообще с людьми общего языка не находит, а способен не в меру, его тоже отфутболят? — допытывался Костя.

— Есть специальные школы, — хмуро ответил учитель, оглядев всех. — Его способности разовьют индивидуально. Такие персонажи иногда оказываются незаменимыми, хотя работать с ними…

Харламов-старший покачал головой, намекая, что это счастье лучше обойти стороной.

— В Школах Радуги не только учат, там ещё и выполняют какие-то задания? — наивно спросила Вика.

Юноша заметил, что отец сразу собрался.

— Да, там ведётся научная работа. Вас могут пригласить в школу, в которой изучение ваших способностей станет основной задачей. Попадаются иногда совершенно уникальные способности, — его голос звучал мягко, но Николай Владимирович разом поставил между собой и собеседниками незримую стену, как бы сообщая — "все, что мог, я уже сказал".

Надя мило улыбнулась озабоченному Ермолаю и сказала воркующим голосом:

— Ну, тебя-то пригласят в самую нормальную Школу Радуги, с полным обучением, я не сомневаюсь. Согласишься?

Услышав вопрос, Инна наклонила голову поближе к юноше, чтобы лучше услышать ответ. Тот пробормотал, что ему вообще ещё ничего не предлагали, и обсуждать что-то, не побывав на Краю, нет смысла. И разом, сам не понимая, как это у него выходит, он почувствовал — другое слово подобрать не удалось — мысли нескольких человек. Отец был им доволен и не сомневался в его согласии. Это, собственно, было понятно и так. Инна ощущала растерянность и страх, связанные именно с ним, с Ермолаем. Надьке было просто скучно, а мальчик-эвенк смотрел на него, как на живого бога. Ольга же была спокойной и довольной.

Харламов-старший неожиданно сказал, что они недопустимо медлят. Плот следует держать на стремнине, и он послал всех заниматься этим делом. А сыну тихонько посоветовал поговорить с Надей, развлечь ее. Юноша присел рядом с красавицей, разглядывающей слабо подергивающихся на кукане рыбин.