Влечение - Елена Усачева

По-настоящему удариться в панику я не успела. Дверь рывком распахнулась, выпуская Валеру, вечно пьяного и небритого жильца соседней квартиры. Он удивленно озирался, бесконечно поддергивал растянутые треники и что-то бормотал себе под нос.

– Ты чего тут? – хрипло спросил он, недобро глядя на мой явно не уличный наряд. Хотя не думаю, что с перепою его что-то в моем виде удивило.

– Стою, – так же хрипло ответила я и проскочила в свою квартиру. Но прежде чем закрыть дверь, все-таки выглянула.

Валера тоже не задержался на холодной лестнице. Последний раз подтянул штаны и побрел домой.

Я не стала задумываться над его странным поведением, о том, зачем он вообще выходил, а только крепче обняла сумку и отправилась в свою комнату. С сумкой расставаться не хотелось, ведь она была в руках у НЕГО. Может быть, он даже ее мыл. И о чем-то думал. Жаль, что его мысли не отпечатались на боках из искусственной кожи. Ведь почему-то он ее принес, да? Специально возвращался к месту драки, искал в темноте, отчистил, поднялся на двенадцатый этаж, как-то преодолел коридорную дверь… Всего каких-нибудь пять минут, но он был совсем рядом!

Кстати, а ведь у меня тоже есть, что ему вернуть! Я отбросила сумку и начала искать платок. Он нашелся под подушкой, холодно-черный, из блестящей шелковой ткани. Я расправила его ладонью. Покалываний больше не было. Значит, мне только показалось, приснилось…

Хватит мечтать! Может быть, я прямо сейчас и увижу Макса! Я провела чуть теплым утюгом по платку и побежала одеваться – свитер, джинсы, кроссовки. Лифт знакомо заворчал, опуская меня с моего поднебесья на землю.

Где бы его оставить? На коврике? Глупо. Затопчут. Подсунуть под дверь? Позвонить и без лишних слов передать? А если разбужу? А если откроет Леонид Леонидович, и Максу потом придется объяснять, как его платок оказался у меня? Значит, звонки отменяются.

Минуту я топталась около мастерской, соображая, как быть. Прицепить к торчащему проводу звонка? Ага, а потом меня же обвинят в том, что звонок перестал работать. Прикрепить к ручке двери? Идея! Привязать к ручке и оставить записку с лаконичным «Спасибо!», или «Если бы не ты…», или «Никогда не забуду…».

Глупо, обойдемся без сентиментальности. Хватит и того, что он помнется. Зря гладила.

Я привязала платок к ручке двери, щелкнула по нему пальцем и побежала на улицу.

Во дворе стояла машина «Скорой помощи». От одного ее вида мне стало тревожно. Что еще могло случиться в нашем доме?

Около лавочки топтались старушки. Надо же! За эту неделю я успела от них отвыкнуть. По причитаниям и вздохам стало понятно, что в их сплоченных рядах стало на одну меньше. В голову некстати полезли мысли о воющей собаке и о кладбище.

– Ох, время-то какое… – качала головой одна. – Тяжкое!

– Тяжкое, тяжкое, – мелко кивала ей в ответ вторая. – Неделю на улицу выйти не могу. И неспокойно как-то.

Неспокойно…

Неспокойно…

Неспокойно…

Что происходит-то?

Прочь, прочь, скорее прочь! Не хватало дождаться, когда санитары понесут тело…

Я не свернула на детскую площадку. При свете дня все здесь выглядело не так зловеще. Горка, песочница, погнутая карусель, сломанный палисадничек. Уж не сюда ли улетел один из дзюдоистов, или кто они там, те спортсмены? Натоптано так, словно тут резвилось стадо слонов.

А может, и правда ничего не было?

Рука болезненно запульсировала.

Уговорили, было.

Уроки вот-вот должны были начаться, пришлось пробежаться. В дверях школы я столкнулась с Синицыным. Очень хотелось вложить в свой взгляд побольше ненависти, чтобы пригвоздить этого дурака к стене. Но Петька даже не посмотрел на меня. Равнодушно хмыкнул, поворачиваясь спиной.

– Носишься, как лось! – буркнул он, входя в школу.

А чего я ожидала? Что при нашей встрече ударит молния? Громыхнет гром? Разверзнутся небеса, и голос свыше пригвоздит его позором к земле?

Синицын ленивой походкой прошел к раздевалке. Нет, меня не устраивал такой расклад событий!

– Как поживают твои дружки? – Я сложила руки на груди так, чтобы было видно забинтованное предплечье. – Ни у кого ничего не отбито?

– Какие дружки? – Синицын скинул с крючков пару курток и на освободившееся место повесил свою.

– Ну, хотя бы тот, что в палисадник улетел.

– Ты о чем? – выпрямился Петька, став в полтора раза больше.

– У тебя память отшибло? – Я уже не улыбалась. Синица мог соврать, но он не артист, чтобы притворно изобразить на лице такое удивление. – Синицын, у тебя с головой все в порядке? Ты забыл вчерашнюю драку?

– Какую драку? – Петька стал медленно приближаться ко мне.

А вот этого не надо! Вчера не убили, сегодня завершат.

– На детской площадке. Меня кто-то из твоих дружков ножом порезал.

Синицын мельком глянул на мою забинтованную руку и нехорошо усмехнулся.

– Не гони, Гурьева. Если тебе нужно найти крайнего, то поищи в другом месте. Ни в какой драке я вчера не участвовал.

Петька шевельнул подбородком, словно собирался плюнуть, но только окатил меня презрительным взглядом и все так же неторопливо направился к лестнице.

– Подожди! – Я до того удивилась, что даже раздеться забыла. – Как не участвовал? Ты же сам требовал, чтобы я тебе дверь открыла. Говорил, что Максу ноги выдернешь. А потом…

– Опять твои глюки? – Синицын остановился, выглядел он угрожающе. – Заболела? Иди, полечись!

Петька ушел, а я какое-то время постояла на лестнице, соображая, что произошло. Почему он ничего не помнит? Может, его так сильно приложили головой, что отшибли память? Она и так у него была неважная, а тут еще шок от поражения…

В классе Петька на меня старательно не смотрел, гнул голову к парте, безостановочно запуская пятерню в ежик волос. Я медленно огляделась. Все занимались своими делами. И все было до того обыденно, что стало страшно.

– Малинина, а как твои дела? – повернулась я к Стешке.

Классная красавица изучала свое лицо в зеркало. Чмокнула губами, размазывая помаду, последний раз глянула в зеркальце, убедилась, что у нее все отлично, и только потом подняла глаза на меня.

– Здоровье в порядке, спасибо зарядке, – сухо произнесла она и кивнула на мою повязку. – А ты с кем ночью воевала?

– На тренировке поцарапалась, – пробормотала я, все больше сомневаясь, что вчерашний вечер вообще был.

Малинина не могла не знать о драке. Если Петька их застал с Максом, то крику для начала было много. А значит, сегодня она должна как минимум держаться от Синицына подальше. Но Стешка ему улыбалась. В лице ни тени испуга. Значит, ничего не было?

Кровь застучала в висках, колючками отдалась в ране.

– Ты вчера говорила с Максом, – жестко произнесла я, наблюдая за Малининой. Если она начнет врать, я замечу. – И вас видел Синицын. Это его разозлило…