Ведунья - Мария Викторовна Даминицкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В моей груди проснулись чувства!
Не уж не освободился я,
От слабостей всех человечных?
Всю силу, я, буду черпать
В уставах дальше долготечных.
Смело вступай в суетный мир,
Ты выше всех его приманок!
Неуязвим от козней тьмы,
Ловушки обойдешь, как надо!
Они все знают, кто ты есть,
Все духи тьмы, они не дремлют!
Пока монах так размышлял,
Услышал три удара в двери.
Часть 3
С трудом аббат вернулся наземь,
От мыслей сладких непростых.
– Кто там? – спросил святой спокойно.
– Росарио, – и голос стих.
– Войди, сын мой! Войди конечно!
Дверь в келью тихо отворилась,
Вошёл послушник не спеша.
Корзинку внёс святому в милость.
Послушник окружал себя,
Какой – то странной скрытой тайной.
Никто не знал, а кем он был?
Лицо скрывал под одеянием.
Свой он огромный капюшён,
От братьев опускал так низко.
Боялся быть раскрытым он,
Чудной, молоденький мальчишка.
А в монастырь его привёз
Какой – то странник неизвестный.
Про знатность, экипаж гласил,
Одежд его великолепность.
Внёс в монастырь солидный вклад,
Юнца просил принять он к братьям.
Два года пронеслись стрелой,
Не приезжал тот путник в платьях.
Юнец был очень нелюдим,
Он сторонился всех и мира.
Обряды сторого соблюдал,
Святой лишь был его кумиром.
С Амбросио он был собой
И говорил весёлым тоном.
Учился знаниям у него,
Смышлёный парень из сословья.
И с ним святой менялся сам,
Покой давал подростка голос.
Про боль аббатства забывал,
С ним он смягчал свою суровость.
Менял свой строгий тон на лад,
Был мягок, ласков он к Росарио,
Который был, как ангел чист
Под этим строгим одеянием.
Как сына полюбил его,
С отцовской нежностью общался.
Невольно жаждал лик узрить,
Но вспоминал запрет аббатства.
– Простите, отче, что я здесь,
Что потревожил келью вашу.
Просителем я к вам пришёл,
Мой брат опасно болен в братстве.
Смиренно вас прошу молить,
О его скором исцеление.
И если Бог внемлет мольбе,
Не призовёт к вратам на небе.
Сказал послушник и умолк
На стол корзинку он поставил.
Упал к Амбросио к ногам
И капюшон слегка поправил.
– Ты знаешь сын уже давно,
Просить меня можешь о многом,
Что в моих силах, помогу,
И к Богу укажу дорогу.
Как брата твоего зовут?
– Винченцо, отче, делла Ронда.
– Достаточно, буду молить.
Святой Франциск поможет просьбе.
Что у тебя в корзинке той,
Росарио, послушник мудрый?
– Цветы для вас я в ней принёс,
Чтоб келью вам сделать уютней.
– Твоя заботливость, сын мой,
Меня чарует, восхищает!
По вазочкам цветы расставь,
Как нравится тебе, Росарио.
Пока послушник украшал
Святого келью, непростого.
– Сын мой, тебя не видел я,
Сегодня вечером в соборе.
– Поверьте, Отче, я там был,
За вашу милость благодарен!
Не мог не стать свидетелем,
Как все вас восхваляли в храме.
– Причин для этого, их нет.
Мои уста лишь то гласили,
Что Бог хотел им всем сказать.
Заслуга вся его, мой милый!
Так понял, что и ты друг мой,
От проповеди моей в восторге?
– Вы превзошли себя во всём,
Как в прошлый раз. – Когда, Росарио?
– Когда покойный настоятель
Ушёл с недугом непростым.
Вы красноречием блистали,
Я восхищён тогда был им!
– Я помню этот случай, правда!
Прошло с тех пор не мало лет.
Как слышал ты меня, Росарио,
Тебя тогда не знали здесь?
Клянусь же Богом предпочёл бы
Не дожить до того я дня.
Каких всех мук, какой печали
Я избежал б в свои года.
– Какие муки в твои годы?
Амбросио не мог понять.
– И, что тогда с тобой случилось,
Что начал, ты, с тех пор страдать?
– Все муки эти непростые,
Мой Отче, вам их не понять.
О, если б вы их испытали,
Могли, как я и вы страдать!
Они тогда б в вас пробудили,
Гнев, сострадание за миг,
Но, что сейчас меня терзает,
Приносит радость в мою жизнь!
О, если бы не эта пытка,
За опасение всего.
Покой обрёл б я в этой келье,
Но вечный страх лёг на плечо.
Отринул всё, навек оставил
Весь свет и радости свои я.
И не осталось ничего,
Лишь ваша дружба мне по силе.
Её ценю и дорожу ей,
И не дай Бог лишусь её!
Вы содрогнётесь перед силой
Отчаяния, пленит оно!
– Ты опасаешься за дружбу,
Сын мой, о чём ты говоришь?
Ты доверять во всём мне можешь,
Прошу, откройся, облегчись!
– Поверьте, только вы способны
Облегчить душу мне во всём,
Но всё раскрыть я вам не в силах,
Я не готов пока ни в чём.
Боюсь с презрением, отвращением,
Прогоните тогда меня.
И не дай Бог отринитесь
От чувств
