Планета Шеол - Кордвейнер Смит

Вомакт принял позу, приглашающую голосовать. И снова в знак протеста мигнул фонарик Чанга.

Мартел представил себе, как улыбается Вомакт: жестокой радостной улыбкой на мертвом лице, улыбкой существа, уверенного в своей правоте и знающего, что его правота основана на силе. Мартел попытался еще один — последний — раз освободиться. Но крепкие руки держали его. И он знал, что его отпустят, когда этого пожелают их владельцы. Без этой цепкости сканнер не мог бы быть сканнером. И тогда Мартел закричал:

— Почтенные сканнеры! Это же хладнокровное убийство!

Никто не услышат его. Он был обращен, а значит, одинок. И все же он закричал снова:

— Этим вы угрожаете безопасности Братства!

Никакой реакции. Эхо его голоса прокатилось из одного конца комнаты в другой. Никто не обернулся. Ни один сканнер не встретился с ним взглядом.

Мартел знал, что скоро они забудут о нем. Он видел, что никто не хочет с ним разговаривать. Он видел также, что в глубине души они жалеют его и посмеиваются: ведь он сейчас выглядит смешно, нелепо, как человек. Но только он один мог понять сейчас весь ужас создавшегося положения. Только он — обращенный сканнер — мог понять, какую бурю протеста среди людей вызовет это преднамеренное убийство. Он знал, что Братство подвергает себя смертельной опасности: ведь с древнейших времен убивать имело право только государство в соответствии со своими законами. Даже древние народы в эпоху Войн, еще до того, как люди вышли в космос, знали это. Государства исчезли, наступила эра Содействия, и теперь именно оно взяло на себя функции государственной машины и никому не прощаю вмешательства в дела человечества. Сканнер мог убивать в космосе — это было его право, и Содействие в такие дела не вмешивалось. Оно мудро оставило космос сканнерам, а те, в свою очередь, не смели вмешиваться в дела Земли. А теперь Братство хочет нарушить этот закон — как группа бандитов, глупых и безрассудных, ничем не лучше племен непрощенных.

Мартел понимал все это потому, что был обращен. Будь он сейчас в шкуре хабермена, он думал бы только о сохранении сканнерства.

Вомакт в последний раз взошел на трибуну и объявил:

— Собрание приняло решение, и его воля должна быть исполнена.

После этого он принял позу: «Я старший. Требую подчинения и спокойствия».

В это же мгновение Мартел почувствовал, что пальцы рук, державших его, разжались, и начал лихорадочно думать, что же ему предпринять. В обращении он будет еще как минимум один день. Он мог бы действовать и в обличья хабермена, но ужасно неудобно разговаривать при помощи блокнота. Мартел поискал глазами Чанга. Его друг стоял в укромном уголке, терпеливый и неподвижный. Мартел медленно двинулся к нему так, чтобы не привлекать к себе внимания. Он посмотрел Чангу в лицо и зашевелил губами:

— Что будем делать? Ты ведь тоже не хочешь, чтобы они убили Адама Стоуна. Ты понимаешь, что для нас значит его открытие. Не будет сканнеров и хаберменов. Не будет агонии космоса. Если бы все они были обращены, как я, они приняли бы другое решение. И мы должны остановить их. Но как это сделать? А Парижански? Что думает он?

— На какой из твоих вопросов я должен прежде всего ответить?

Мартел рассмеялся. (Смеяться для него было истинным удовольствием.)

— Ты поможешь мне?

— Нет, нет и еще раз нет.

— Не поможешь?

— Нет.

— Но почему?

— Я сканнер. А сканнеры уже сказали свое слово, и я должен подчиниться. На моем месте ты бы сделал то же самое.

— Дело не в том, что я сейчас обращен. Разве ты не видишь: то, что они собираются сделать — глупость, безрассудство и бездушие? Это, наконец, убийство.

— А что такое убийство? Разве ты не убивал? Ты не человек. Ты сканнер. Ты не будешь жалеть о том, что совершишь.

— Но почему же ты тогда голосовал против Вомакта? Наверное, ты понимал, что для нас значит Адам Стоун. Да, сканнеры будут жить напрасно. И слава Богу! Разве это не ясно?

— Нет.

— Но ты разговариваешь со мной, Чанг. Ведь ты мой друг?

— Я разговариваю с тобой. И я твой друг. Почему бы и нет?

— И ты ничего не собираешься делать?

— Ничего, Мартел, ничего.

— Ты мне не поможешь?

— Нет.

— Даже если речь идет о жизни Адама Стоуна?

— Нет.

— Тогда я обращусь за помощью к Парижански. Он скорее поймет меня.

— Это ничего не даст.

— Почему? В нем больше человеческого, чем в тебе.

— Он получил задание. Это его Вомакт назначил убить Адама Стоуна.

У Мартела перехватило дыхание. Он прервался на полуслове и принял позу: «Благодарю тебя, брат, и ухожу».

Обведя глазами присутствующих, Мартел остановил взгляд на Вомакте. Ему пришлось принять позу почтительного прощания. Вомакт увидел это, и его жесткие губы скривились в улыбке:

— … Береги себя…

Не дожидаясь увидеть что-нибудь еще на губах Вомакта, Мартел отступил к окну и вылетел. Очутившись вне поля зрения сканнеров, Мартел развил максимальную скорость. Он тщательно сканнировал себя во время полета. В лицо ему бил холодный ветер.

Адам Стоун должен быть в Главном Космопорту. Он должен быть там. Он, наверное, удивится. Его наверняка поразит появление первого ренегата в среде сканнеров. Мартел вдруг почувствовал свою значительность: Мартел-Предавший-Сканнеров! Нет, звучит пренеприятно. А если Мартел-Спасший-Человечество? Разве такая цель не оправдывает средства? Если он победит, то по-настоящему обретет Люси. А если проиграет, то терять ему нечего. Конец один: перегрузка и смерть. Но что это значит по сравнению с жизнью человечества, жизнью Люси?

Мартел думал о том, что сегодня вечером у Адама Стоуна будут два посетителя. Два сканнера. Два друга. Мартелу очень хотелось, чтобы Парижански остался его другом. И от того, кто придет первым, зависело будущее человечества.

Множеством огней засверкал в тумане Главный Космопорт. Мартел увидел фосфоресцирующие очертания башен города, ставших непреодолимым барьером для диких, будь то звери, машины или непрощенные. И тогда он обратился к Богу: «Прошу тебя, помоги мне сойти за человека».

Мартел тщательно застегнул пиджак, прикрыв грудь с вмонтированным контрольным блоком. Он посмотрелся в сканнерское зеркало, чтобы увидеть свое лицо со стороны и придать ему больше жизни. По лицу должен струиться пот — так он будет больше похож на человека, только что вернувшегося из длительного полета. Оправив одежду и спрятав свой блокнот, Мартел подумал: а куда же девать сканнерский палец? Если кто-то увидит его ноготь, то сразу поймет, кто он. К нему отнесутся с почтением, но его сразу опознают. Потом его наверняка остановят люди, которыми Содействие окружило Адама Стоуна. А если сломать свой ноготь? Но разве можно сделать это?! Ни один сканнер за всю историю Братства не сделал этого добровольно! Это будет отказом от сканнерства. А такого не случалось никогда. Единственный выход потом — это открытый космос. Мартел поднес палец ко рту и откусил свой ноготь. Палец без ногтя представлял собой странное зрелище. Мартел вздохнул.