Факел Геро (СИ) - Астрович Ната

Агафоклу удалось приблизится к прекрасной незнакомке настолько, чтобы заглянуть ей в лицо. Глаза женщины, по-кошачьи, чуть приподнятые на висках были цвета золотистого электрона * с россыпью зелёных искорок.

Молодой человек не успел налюбоваться на красавицу, как толпа разъединила их и больше он её в тот день не видел.

После той встречи он много узнал о ней. Пирра была скифянкой, проданной много лет назад на городском невольничьем рынке. Её увезли на Эвбею, где она несколько лет прожила в доме своего господина.

Затем, то ли ей удалось выкупиться, то ли хозяин сам отпустил свою наложницу на свободу, но этой весной она вернулась в Прекрасную Гавань и стала вести жизнь гетеры.

Поклонников у девушки было много, и где бы не встретил её Агафокл, она всегда была окружена толпой вздыхателей. На записки, которые влюблённый юноша посылал ей в корзинах с цветами и фруктами, она ни разу так и не ответила. Но Агафокл, проявляя не свойственное ему упорство, ждал своего часа и верил, что сможет завоевать расположение золотоволосой гетеры.

«Она должна увидеть это», — подумал Агафокл, проведя кончиками пальцев по гладкой поверхности дорогого чёрного мрамора колонны.

Не зная, как привлечь к себе внимание красавицы, юноша решил идти проторённым путём. Отправил своего управляющего к гетере с чистым листом пергамента *, чтобы она сама вписала сумму, за которую согласна прийти к нему на симпосий.

В волнении прошли несколько дней. Агафокл уже начал сомневаться, что получит ответ. Пирра, наконец, вернула пергамент. Сумма была огромной, но истомлённому Агафоклу уже было всё равно.

— Господин…

Агафокл вздрогнул от неожиданности и обернулся. В двух шагах от него, склонив голову, стоял раб, исполнявший в его доме обязанности агонотета.

— Всё готово, господин.

— Идём, — сказал Агафокл.

Когда они вошли в пиршественную залу, Агафокл на мгновение потерял дар речи. Он, конечно, просил, чтобы зал был украшен наподобие скифского шатра, хотел сделать приятное для самой дорогой, во всех смыслах, гостье.

Агонотет призвал на помощь всю свою фантазии, и теперь помещение невозможно было узнать: тонкие деревянные колья, согнутые дугами, образовывали полусферу, обтянутую тканью расписанную сценами из быта кочевников.

Внутри шатра вместо пиршественных лож расстелены шкуры с разбросанными на них пёстрыми подушками; низкая жаровня со звериным орнаментом имитировала очаг. Широкий, вровень с полом, стол ещё не заставлен яствами. Напротив входа — сцена для выступления артистов с обозначенными границами в виде медных лампионов. Их зажгут, как только появятся первые гости.

Взгляд Агафокла остановился на полосатой тигриной шкуре, и он усмехнулся про себя — вряд ли в скифском шатре можно найти такую редкость. Агонотет понял ухмылку хозяина дома по-своему и быстро заговорил:

— Ещё будут музыканты с инструментом: арфой, костяной флейтой, бубном и барабанами.

— Неплохо, — кивнул Агафокл, — мне нравится.

— Стараюсь, чтобы угодить вам, господин…

— Если праздник пройдёт как надо, я щедро вознагражу тебя, — сказал Агафокл, а про себя подумал: «Всё будет хорошо, если только она согласится прийти на ложе, всё только для неё…»

— Господин, — снова тихий голос раба вывел Агафокла из задумчивости.

— Что ещё?

— Боюсь, что симпосий будет шумным. Не нажалуются ли соседи, как в прошлый раз?

Агафокл не потрудился ответить — махнул вяло рукой, мол, не твоё дело. Не впервой ему выслушивать жалобы городских стражников. То шумные пирушки, то нескромные. Сумма, что он вносил в казну общины, заставляла умолкнуть все недовольные голоса. Так было много раз, так будет и впредь.

Перед выходом юноша пиршественного зала он оглянулся. Нет, не на ложе… здесь, на тигриной шкуре он овладеет златовласой красавицей.

2.

До начала праздника оставалось меньше часа. На небе зажглись первые звёзды. Бесшумными тенями скользили рабы, нося подносы с угощеньем и сосуды с вином. Агафокл приказал не разбавлять вино водой, чтобы все было согласно скифским обычаям. Хихикнул, потому что для многих это станет сюрпризом.

Всё вроде бы готово, но странная мысль назойливой мухой крутилась голове. Он направился в свои покои, чтобы переодеться. Раб бережно держал красную рубаху с золотой вышивкой и широкий блестящий персидский халат. В такой одежде наверняка будет удобнее возлежать на подушках, чем в штанах и узком скифском кафтане.

Вошёл управляющий, чтобы узнать о будущих поручениях, и Агафокл хотел отослать его, но неожиданно вспомнил о последнем разговоре с тётушкой. Прошло уже несколько дней, а он так и не взялся за выполнение своего обещания.

— Послушай, Кодр, — сказал он рабу-управляющему, — нужно срочно найти ребёнка, девочку. Не моложе пяти лет, но и не старше девяти. Она должна быть сообразительной, послушной, с приятной внешностью. Очень хорошо, если она говорит на нашем языке. Заплачу щедро… Что ты так смотришь на меня? — спросил Агафокл, перехватив непонимающий взгляд мужчины.

— Простите господин… — раб закашлялся, — что значит срочно?

— Срочно — это как можно быстрее!

— Но где найти такого ребёнка?

— Не знаю, — Агафокл пожал плечами, — на рынке… или, может быть, какая-нибудь нищенка пожелает получить деньги в обмен на дитя.

— Детей на рынке очень мало, господин, нет спроса. Что касается продажи ребёнка родителями, то городской совет запрещает…

— Найди! Остальное я улажу.

— Слушаюсь, господин. Только боюсь, что срочно не получится. Ещё осмелюсь спросить, господин, для чего нужен ребёнок?

— Моя тётушка, госпожа Федра, желает взять себе в дом воспитанницу, а я хочу сделать ей подарок, — проговорил молодой парень и тут же возмутился, — ты смеешь меня допрашивать, раб?

— Простите, господин, я хочу лишь уяснить… Будут ли ещё какие-нибудь пожелания? Например, цвет кожи, волос?

— Хм, пожалуй, лучше, если дитя будет светловолосым, или, скажем, рыжеволосым.

— Понимаю, господин, — Кодр опустил глаза, скрывая мелькнувшую в них насмешку.

В доме все слуги знали о страсти господина Агафокла к рыжей скифянке. После того, как гетера согласилась принять ухаживания хозяина, управляющему пришлось бежать к ростовщику, готовому ссудить необходимую сумму.

Красавица поставила условие, что все деньги должны быть выплачены золотом. Пришлось обещать заимодавцу тройную цену — золотые статеры * были редкостью в Таврике.

3.

Монеты золотым дождём текли с серебряного блюда, гетера даже не взглянула на звенящие у её ног статеры. Серебристо-голубой наряд с тончайшей драпировкой выгодно оттенял золото волос красавицы. В кудрях, подобно светлячкам, мелькали дымчатые топазы, длинные серьги привлекали внимание к стройной шее и изящным плечам. Она неотрывно смотрела на Агафокла колдовским кошачьим взглядом, в глазах плясали зелёные искорки. Юноша не мог пошевелиться, обессилев от её красоты и близости.

— Всё ли так? — произнёс он, едва дыша.

— Да, мой господин, — ответила гетера, опустив длинные ресницы.

Ни начала, ни середины симпосия Агафокл не помнил, боялся отвести взгляд от своей драгоценной гостьи — вдруг исчезнет. Неразбавленное вино оказало на него странное действие, тело отяжелело, но голова оставалась светлой и ясной. Несмотря на это, он упустил момент, когда Пирра скинула своё одеяние и осталась в тонкой прозрачной рубашке.