Старые усадьбы - Николай Николаевич Врангель

искусством их усадьбы и услаждавшим их деревенское ничегонеделание? Многие любили своих людей и заботились о них, но случались и обратные явления — полного пренебрежения и злого безразличия к этим часто весьма талантливым дворовым.

Помещик просто приказывал: начертить план, вылепить статую, написать картину, композировать музыку, и, если почему-либо ему не нравилось выполнение его затей, крепостной художник наказывался тут же розгами.

У М. Н. Неклюдовой в Орловской губернии были швеи, «и она заставляла их вышивать на пяльцах, а чтобы девки не дремали вечером и чтобы кровь не приливала им к голове, она придумала очень жестокое средство — привязывала им шпанские мухи к шее, а чтобы девки не бегали, посадит их за пяльцы у себя в зале и косами их привяжет к стульям, — сиди, работай и не смей с места вставать».[70] Или вот другой пример: наблюдал за постройкой дома графа Владимира Орлова в имении Отрада Московской губернии некий Бабкин, но так как граф был им недоволен, то в домовом приказе его от 1796 году читаем: «Высечь Бабкина за то, что он, несмотря на запрещение, снял кружала из-под свода и вторично уронил свод в кузнице».[71]

Аракчеев, имевший в Грузине отличного крепостного архитектора, «профессора Академии» Семенова, сек его за малейшую неисправность.[72] «По рассказу калужской помещицы, очень образованной женщины К. И. Карцовой, один художник, находившийся в таком положении, повесился в саду. Другой, по рассказу академика живописи Андрея Акимовича Сухих, бывший ему товарищем по Академии, утопился в господском пруду. Этот несчастный, с истинным призванием к искусству, за непокорность своему господину вынужден был красить полы, крыши и, наконец, пасти свиней. Хорош переход из академических зал, наполненных высокими художественными образцами!»[73] Если и не все помещики так обращались со своими крепостными художниками, то все же жизнь последних была нелегкой.

Их заставляли и писать картины, и работать в кухне или у стола, и учить своему искусству дочерей, сыновей, племянников и племянниц хозяйки. Известный Василий Андреевич Тропинин, находившийся крепостным у графа Моркова, «был в то же время и учителем рисования пятерых дочерей и сыновей своего господина и дочери гувернантки. Оригиналы должен был Василий Андреевич добывать откуда хочет или рисовать их сам. Всего жалованья с женой и сыном он получал в год 36 рублей и харчевых 7 рублей ассигнациями».[74] Когда живописец не был более нужен для дома, его продавали вместе с попугаями, свиньями, лошадьми, моськами. Так, «у Дмитрия Александровича Янькова был весьма даровитый художник Озеров, отлично писавший иконы и картины.

Впоследствии этого живописца Дмитрий Александрович продал с женой и дочерью Обольянинову по невступной его просьбе за 2 000 рублей ассигнациями».[75]

Такая цена за живописца, да еще с дочерью и женой, считалась по тому времени весьма хорошей.

Впрочем, некоторые владельцы художников более гуманно относились к ним и делали все возможное, чтобы облегчить их участь. Благодаря таким меценатам, как И. И. Шувалов, граф А. С. Строганов и графы Шереметевы, многие крепостные их кончили Академию художеств и сделались знаменитыми. Всем известен крепостной Строганова А. Н. Воронихин, строитель Казанского собора[76], Федор Аргунов, строивший у графа Шереметева в Кусково[77], Шибанов — крепостной Потемкина[78]. «У Е. П. Яньковой был также свой архитектор — брат камердинера ее мужа Александр Михайлович Татаринов. Он строил не только хозяйственные постройки, но и церкви».[79]

Крепостные архитектора Аракчеева Семенов и Минут сделали также немало для украшения Грузина.[80]

Еще более важную роль играли крепостные в тех декоративных работах, которые требуют, главным образом, природной сметливости и чувства красоты: в резьбе мебели, росписи стен орнаментами, вышивании. Великолепно резали по дереву шереметевские крестьяне[81], отличными художниками-столярами были крепостные князя Безбородко, убравшие мебелью своей работы весь его пышный московский дом. Виже-Лебрён, посетившая его, рассказывает:

«Les diverses habitations renfermaient un grand nombre d'ésclaves, qi'il traitait avec la plus grande bonté, et aux quels il avait fait apprendre des métiers de différents genres. Lorsque j'allais le voir, il me montra des salons encombres de meubles du celebre ebeniste Daguère; la plupart de ces meubles avait été imités par ses esclaves, et il etait impossible de distinguer la copie placée près de l'original. Ceci me conduit à dire que le peuple russe est d'une intelligence extraordinaire; il comprend tout, et semble doue du talent d'excecution. Aussi le prince de Lugne ecrivait-il: «Je vois des Russes a qui Ton dit: soyez matelots, chasseurs, musiciens, ingénieurs, peintres, comédiens, et qui deviennent tout cela selon la volonte de Ieur maître; j'en vois qui chantent et dansent dans la tranchée, plonges dans la neige et dans la boue, au milien des coups de fusil, des coups de canon; et tous sont adroits, attentifs, obéissants et respectueux».[82][83]

Отличные образцы мебели работы крепостных имеются в Полотняном Заводе Гончаровых. Это два круглых стола маркетри с подписью мастера: «П. Т. Олимпиев. 1839».

Кроме резчиков и столяров, у всех помещиц были рукодельницы, так забавно работавшие шелками и бисером. Турки и турчанки с огромными трубками, какие-то фантастические воины с кривыми саблями, храмы любви, воркующие голуби и собачки верности — вот персонажи, излюбленные вышивальщицами-крепостными. Отлично шили они и бисером — с нечеловеческим терпением — двухаршинные трубки, люстры, кошельки, чернильницы, аквариумы для рыб, туфли для господ, ошейники для собак[84] и много всего нужного и ненужного[85]. Крепостные девки работали не только сами, но обучали своему искусству и хозяек-барышен. В деревенском безделии такие занятия убивали массу времени, а папаши и мамаши были всегда рады бисерным туфлям для себя и ошейникам для любимых мосек.

В первой четверти девятнадцатого века барышни занимались вышиванием[86] шелками и бисером, мозаикой и рисованием. «Рисование по бархату было в большом употреблении, — говорит современница, — и английский бумажный бархат оттого очень вздорожал. Тогда рисовали по бархату экраны для каминов, ширмы, подушки для диванов, а у некоторых богатых людей,