Чудо-мальчик - Ким Су

Семь самых отвратительных предметов, которые, как я думал, могли находиться в ящике.

1. Отрезанная голова.

2. Отрезанный мизинец.

3. Глазное яблоко.

4. Гремучая змея.

5. Сороконожка.

6. Дерьмо.

7. Кишки животного.

Семь лучших предметов, появившихся из ящика в ходе экспериментов.

1. Правая мужская туфля с еле заметной торговой маркой фирмы «Land Rover» на подошве. Она ничем не пахла, изначально имела коричневый цвет, а ее каблук стерся настолько, что была видна пятка.

2. Шахматная доска и шестигранная шашка с чисто обрезанными краями. На последней по-прежнему виднелся иероглиф 象, означающий «слон».

3. Пакет с коробками спичек. На картоне остались разводы от воды, а на этикетках можно было различить топорно выполненные изображения Эйфелевой башни синего цвета и белой статуи Свободы. Я так и не смог понять, почему именно эти эмблемы использовались в качестве фона. Поверх них были напечатаны название фирмы «Баден-Баден» и номер телефона — 2–4198.

4. Несколько кусков скомканной туалетной бумаги с высохшими следами какой-то жидкости, которой, за исключением крови, могла оказаться любая жидкость, выделяемая телом, например носовая слизь или сперма.

5. Письмо, написанное аккуратным, красивым почерком. Его содержание было почти невозможно разобрать из-за того, что по бумаге растеклись чернила синего цвета. Письмо было на две трети разорвано в клочья, но на одном обрывке сохранился отрывок фразы: «Сегодняшний испанский язык. Me haces falta». Если переводить дословно, это означает «Мне не хватает тебя», еще эти слова можно перевести как «Я скучаю по тебе».

6. Красный шарф с вышитыми на нем в шахматном порядке черными и белыми узорами, источавший нежный аромат косметики.

7. Черт, последняя вещь, из-за которой дрожала рука, из-за которой ручьем лились слезы, чертовы слезы… проклятые слезы лились из-за…

Каждый день под руководством полковника Квона я проводил те странные эксперименты. Сглотнув слюну, я просовывал руку в ящик и вытаскивал оттуда предмет. После, следуя указаниям полковника Квона, голос которого доносился из динамика, я гладил этот предмет, лизал, рвал, бросал. Все, что от меня требовалось, — это угадать, что за человек был его владельцем. И я, бормоча и заикаясь, диктовал в микрофон: «Это мужчина двадцати трех лет. Студент. Учится плохо. У него длинные волосы».

Сидя один в пустой комнате, я должен был рассказывать, что представляет собой хозяин вещи, происхождение которой было мне неизвестно. Такая работа изматывала меня. Потому что, как только я брал в руки предмет, передо мной ясно возникало лицо его владельца. У меня рождалось ощущение, будто я гляжу на скульптуру, поставив ее прямо перед собой. Казалось, что, если бы мне дали больше времени, я смог бы сказать, сколько у этой скульптуры морщин возле глаз и насколько глубока ямочка над верхней губой.

Однако, ясно понимая, что, если действительно покажу такие способности, эта организация уже никогда не отпустит меня, я представлял себе и описывал лица совсем не тех людей, что видел на самом деле. Говоря о сложности эксперимента, проводимого в Институте по развитию талантов, я имею в виду именно это. До определенного момента я раз за разом проделывал следующий трюк: вспоминая лица людей, которых встречал когда-либо, я начитывал на диктофон информацию об их жизни и свое собственное впечатление о них. Благодаря этой хитрости, даже спустя несколько месяцев в деле изучения моих суперспособностей не наблюдалось никакого прогресса. Когда настало лето, полковник Квон решил, что для исследования моего дара надо найти другой способ. Так я познакомился с мистером Питером Джексоном.

Мистер Питер Джексон сам был экстрасенсом. В американском разведывательном управлении он долгое время обучал мальчиков, обладающих суперспособностями. Когда я встретил его, ему было семьдесят три года. Он уже вышел в отставку и занимался тем, что, проживая на острове Шри-Ланка, искал ребят, сохранивших воспоминания о своих предыдущих жизнях. В Корею он приехал после звонка из разведуправления.

В ходе подготовки к его приезду, вероятно, произошло небольшое недоразумение. Штаб-квартира разведуправления мистера Питера Джексона рекомендовала его, пользуясь тем, что он находился в Азии, но сам он приехал в Корею, будучи уверенным, что я один из тех самых мальчиков с воспоминаниями о прошлых жизнях. Однако стоило нам встретиться лицом к лицу, как ему все стало ясно: он еще не успел сесть на стул, как уже понял, что я ничего не знаю о своих предыдущих воплощениях. Тем не менее он также почувствовал и мою силу, и мой страх перед ней. Разговор между нами представлял собой мысленный диалог, за все время которого, если не считать нескольких моментов недопонимания, связанных с переводом английских слов, ни разу не возникала необходимость выразиться вслух. Нашу беседу я привожу ниже.

— Ты сейчас сам соприкасаешься с источником энергии, — объяснил он вслух, а мысленно произнес: «Энергия идет оттуда, и тебе не стоит ее бояться или беспокоиться, потому что тебе никогда не дадут больше необходимого».

«Это значит, что я теперь никогда не смогу жить как обычный человек?» — также мысленно спросил я.

«Ха-ха-ха, даже попав в такую ситуацию, он хочет жить как обычный человек? — раздался в моей голове его смех. — Ты не должен желать жить обычно. Нет более унылого желания, чем желание жить обычной жизнью».

— Необходимо, чтобы ты ощущал в себе жажду вырваться из нашей серой действительности, — сказал он так, чтобы слышали уже все. — Это станет важным для нас в будущем. «Нужно снова и снова хотеть стать чудо-мальчиком, — пояснил он уже только для меня. — Жить с желанием заполнить каждое мгновенье жизни чудом», а вслух добавил:

— Пока ты чудо-мальчик, никто в мире не сможет растоптать или разрушить то чувство изумления, с которым ты встречаешь каждый новый день.

«Что-то подобное говорил и полковник Квон», — отметил я про себя.

«Кто такой полковник Квон?»

Я указал головой на полковника Квона, который сидел рядом со мной. Мистер Питер Джексон состроил гримасу неудовольствия: «Почему все называют его кротом?»

«Долго объяснять», — передал я мысленно и добавил, что в любом случае сейчас я не мог бы стать обычным мальчиком, даже если бы захотел, потому что у меня нет ни отца, ни матери. Тогда мистер Питер Джексон закрыл глаза и погрузился в медитацию. Со стороны казалось, что он спокоен, как море, на котором затихли волны. Что до меня, трудно даже вообразить, насколько я был напряжен. Но я не чувствовал ничьей души.

«Прошу извинить меня, видимо, у тебя отец умер недавно. Между его энергией и твоей до сих пор ощущается связь, хоть ее и непросто уловить. Это означает, что он все еще вспоминает тебя».

Когда я услышал слова об отце, мое сердце точно замерзло и стало твердым, как лед.

«Однако есть и другой поток энергии, направленный к тебе. Он, кажется, исходит от твоей матери».

В это мгновенье мне показалось, что мое замерзшее сердце разбилось на мелкие осколки. Я оглянулся по сторонам. Мистер Питер Джексон был все еще погружен в медитацию, но полковник Квон и сотрудники Института смотрели на меня со странным, озадаченным выражением.

«Это правда? — спросил я мысленно. — Правда, что другой поток исходит от моей матери?»

Внешне никак не отреагировав на мой вопрос, мистер Питер Джексон ответил телепатически: «Да, правда. Сообщение твоей матери по-прежнему ищет тебя».

«Означает ли это, что она жива?»

«Извини. Все, что я знаю, — это то, что тебя ждет послание от твоей матери. Ответы на остальные вопросы ты должен найти сам».

«Thank you, sir»[27], — поблагодарил я его мысленно.

Мистер Питер Джексон открыл глаза и ответил: «You’re welcome»[28].

Слова мистера Питера Джексона растопили лед, сковавший мою жизнь после смерти отца. У меня накопилось много вопросов к экстрасенсу. Среди них был такой: «До какого момента можно вспомнить предыдущую жизнь?» У меня, например, память была очень слабая. Я не мог ясно вспомнить даже то, что случилось со мной год назад.

Но на лице Питера Джексона, голова которого была коротко, как у буддийского монаха, острижена, блуждало выражение разочарования. Он обратился к полковнику Квону и переводчику:

— До того как уйти в отставку, я обучал таких же ребят, как этот мальчик, детей, обладавших способностью к телепатии. Но мне исполнилось семьдесят лет, и теперь у меня нет никакого интереса к таким вещам. Я считаю, что научился всему, что надо знать для жизни в этом мире. Сейчас меня интересует лишь смерть и загробный мир. Поэтому я собираюсь работать только с теми детьми, которые помнят свои прошлые жизни.