Молот ведьм - Генрих Крамер

Вильгельм Эделин обязан был также знать знаменитое сочинение «Муравейник» известного доминиканца и инквизитора Иоанна Нидера, венского профессора теологии, впоследствии приора доминиканских монастырей Нюрнберга и Базеля. Это сочинение, вышедшее в 1441 г. первым изданием и переиздававшееся семь раз через сравнительно небольшие сроки, подробно говорило о дьявольских похождениях и утвердительно отвечало на вопрос, может ли родиться ребенок от сношений дьявола с человеком.

Нидер, вместо теоретических выкладок, ссылается на бесспорные факты и от себя лишь прибавляет, что забеременевшая от дьявола молодая девушка не теряет девственности. Впрочем, «подобная беременность зачастую – одна лишь видимость: разрешение от бремени кончается ветром». Причину этого Нидер видит в «муравьиных яйцах», которые дьявол очень легко может заставить проникнуть в женское тело.

В качестве доказательства Нидер приводит следующий факт. Когда он был еще студентом Кельнского университета, одна 16-тилетняя девушка проглотила муху, залетевшую ей в рот; муха была дьявольского происхождения, и девушка с тех пор сделалась одержимой. Нидер знал также одну «святую женщину», которую изнасиловал дьявол, причем он оплодотворил ее настоящим мужским семенем в таком количестве, которым «могла обладать разве тысяча мужчин». Все это должно было быть известно приору Вильгельму Эделину, и под угрозой прослыть злостным невеждой и упорствующим еретиком он не мог не заявить о том, что отрицание им реальности ведьм могло быть ему внушено лишь дьяволом в интересах тех мерзостных замышлений, которыми он задается к великому ущербу для всего христианского мира.

Почти в тот момент, когда Вильгельм Эделин сознал свою вину, приведшую его к пожизненной тюрьме вместо костра, появилось обширное сочинение Николая Жакье, инквизитора северной Франции, впоследствии перекочевавшего под именем Якиера в Силезию, доказывавшее не только реальность колдовского могущества, но считавшее «мерзостноловким фокусом» дьявола распространение мысли о том, что полеты ведьм являются лишь полетом фантазии.

По словам Жакье, в колдовской секте участвуют не только женщины, но и мужчины; хуже всего то, что духовные лица и монахи зачастую не могут устоять против заманчивых предложений демонов, дающих им возможность, в воздаяние за заключение договора, насылать на людей всякие болезни, сумасшествие и смерть; они, как находящиеся под особым покровительством демонов, могут также портить плоды, жатву, супружескую жизнь и вообще причинять всякие ужасы. «На собраниях, которые чаще всего происходят по четвергам, оплевывается крест, остии подвергаются издевательству, происходят кровосмесительство и интимная связь с злыми духами». Утверждение некоторых свидетелей шабаша, что они на собраниях видели ведьм, но не демонов, Жакье толкует в том смысле, что демон умеет «одним показываться, а для других быть невидимым». В заключение Жакье требует, чтобы никакое раскаяние не спасало одержимых, а тем более союзников дьявола: они, безусловно, должны выдаваться светской власти.

Все, что так подробно излагал в своем «Flagellum» («Бич») Жакье, было в Аррасе в 1459 г. поставлено инквизитором Пьером Лe-Бруссаром в вину одной женщине, сознавшейся в том, что она посещала демонские собрания и видела на них несколько знакомых женщин. На пытке обвиняемые сознались в целом ряде преступлений, почти целиком списанных со страниц ученого сочинения французского инквизитора Жакье. Все они были преданы сожжению. В момент вхождения на костер женщины говорили, что были обмануты инквизитором: им обещали прощение, если они сознаются, и угрожали сожжением, если будут отрицать свою вину. Они сознались, но тем не менее были приговорены к смерти. Этот протест осужденных к смерти не имел реального значения. Учение Жакье о предании светской власти всех, без исключения, виновных в ведовстве, стало законом, и пламя костра пожрало шесть несчастных женщин. Их недвижимое имущество было конфисковано в пользу инквизиции, а движимое – отдано епископу Арраса.

При столь твердо установленном церковью положении о существовании дьявольского колдовства нужно считать поразительно смелым выступление минорита Самуила де Кассини, монаха миланского монастыря Санти Анджели, который в своем «Ouestio lamiarum» («Вопрос о ламиях», 1505) отрицал воздушные путешествия ведьм, хотя и признавал существование и даже сверхъестественное могущество последних. Выступление Самуила вызвало бурю в богословской литературе и дало непосредственный повод к опубликованию ряда авторитетнейших сочинений. Они открылись работой доминиканца Викентия Додо; его поддержали товарищи по доминиканскому ордену Бернард де из Комо, Сильвестр Приэриас, Варфоломей де Спина и многие другие богословы Франции, Италии и Германии.

Немецкий историк Ганзен[15] говорит о 46 сочинениях до 1540 г., посвященных вопросу о достоверности дьявольских махинаций, и прибавляет к этим «теоретическим трудам» 47 папских выступлений на эту же тему

Из теоретических трудов остановимся лишь на «Исследовании о ведьмах», принадлежащем перу Варфоломея де Спины. Имя автора пользовалось авторитетом, и его сочинение получило в начале XVI века широкое распространение.

Бесчисленное множество инквизиционных процессов и наказаний ведьм доказывает, говорит Спина, что ведовство и колдовство действительно существуют: в противном случае инквизиторы, приговаривавшие ведьм к смерти, были бы несправедливыми судьями. Так как церковь не только знает и принимает к сведению эти приговоры, но также санкционирует и одобряет их – следовательно, эти вещи действительны и истинны. Ведь каждому ясно, что «почти весь земной шар полон дьявольских преступлений». Многочисленные процессы доказали, что происходят полеты по воздуху; ежедневный опыт учит, что дьяволы принимают образы разных животных. Сожительство дьявола с человеком уже доказано и не требует дальнейших доводов. На сходках ведьм жарятся и пожираются быки и другие животные; никто этого отрицать уже не может. Ни один здравомыслящий человек (nullussanae mentis) не может отрицать того, что ведьмы убивают малых детей; родители должны поэтому зорко следить, чтобы подозрительные субъекты не целовали их детей. Все эти вещи, однако, совместимы и попускаются мудростью и великодушием бога. Если улетевшая ведьма продолжает все-таки лежать у себя в кровати, то объясняется это совершенно естественным образом: черт, принявший ее образ, лежит в ее кровати. «И как можно, – восклицает де Спина, – сомневаться в реальности всего этого, когда в одном лишь округе инквизитора Бернарда Комо ежегодно берется в плен свыше 1000 ведьм, из коих свыше сотни сжигается?! Как можно еще колебаться, когда мне лишь очень недавно знакомый врач из Феррары рассказывал, что в его поместье один крестьянин собственными глазами видел шабаш из 6000 женщин и мужчин, предававшихся кощунственному разврату?! Еще в прошлом году Андрей Маньяни из Бергама рассказывал, как одна молодая девушка, проживавшая вместе со своей матерью в Бергаме, ночью очутилась голой в кровати своего родственника в Венеции. Проливая горькие слезы, девушка говорила: я ночью проснулась и увидела, что мать, снявши с себя рубаху, мажется какой-то мазью; потом она села верхом на палку и вылетела через окно. Я тоже поднялась, помазала тело мазью и очутилась в комнате, где моя мать готовилась убить ребенка. Я громко произнесла, в присутствии матери, имя Иисуса и Марии; мать исчезла, я же осталась в этой комнате совершенно голой. Во время инквизиционной пытки в Бергаме все это подтвердилось и было точно установлено… Я мог бы привести бесчисленное множество случаев, как демоны появлялись в образе кошек, какое множество детей было уничтожено ведьмами и сколько колдовской мази было сделано из их мертвых тел. Но разве есть нужда в приведении всех этих фактов?»

Да, уже давно факт существования дьявола церковью был точно установлен, и дело в конце XV века шло не о теоретических доказательствах и не о приведении все новых и новых фактов, а о том, как лучше всего бороться со всемогуществом и вездесущностью дьявола, и папа Иннокентий VIII своей знаменитой буллой Summis desiderantes, так называемой «ведовской буллой», указал, что основной задачей германской инквизиции отныне является беспощадная борьба с ведовством и окончательное его истребление, так как зло это приняло слишком большие размеры, чтобы инквизиция могла к нему относиться со снисхождением и с некоторым ослаблением. Против дьявола, в своей дерзости дошедшего до стремления овладеть всем человечеством, церковь обязана выступить во всеоружии своей мощи и энергии. Дьявольское упорство во что бы то ни стало должно быть уничтожено.

И началась эра страшных, кровавых преследований всех, заподозренных в той или иной степени в сношениях с дьяволом и его сотрудниками.

Таково историческое значение той буллы, во имя которой в течение свыше двух столетий сжигали, мучили, терзали и уничтожали суеверных, больных, жалких и невежественных людей. Булла эта была поворотным пунктом в деятельности инквизиции, которая с этого момента сосредоточила главное свое внимание на ведовстве и не столько стремилась к установлению чистоты католической веры и правильности отдельных догматов, сколько к искоренению той страшной силы, которая дерзала овладеть человечеством, чтобы вырвать его из лона церкви и из ведения самого бога.