Парламент дураков - Сборник

Однажды Скоггин шутил с королевой: «Мадам, богатство: золото, серебро и драгоценные камни, — и достоинство, вот что соблазняет мужчин, а женщин и подавно. И это очень горько, потому что женщина легко может поддаться искушению или совсем поглупеть». На что королева ответила, что порядочную женщину не соблазнят ни золото, ни серебро, ни прочие богатства. «А коли благородный рыцарь или лорд предложил сорок тысяч фунтов за то, чтобы с вами поразвлечься, каков был бы ваш ответ?» — «Даже если бы любой мужчина, из всех, какие только живут на свете, предложил бы мне сто тысяч фунтов, я бы не рассталась со своей добродетелью». — «А если бы он вам дал сто тысяч раз по тысяче фунтов, что бы Вы сделали?» — «Это слишком серьезная сумма, чтобы совершать глупости». — «А если человек отдал бы Вам этот дом, наполненный золотом?» — Тут королева и говорит: «Женщина сделает за это все, что угодно!» — «Во! Коли у мужчины много добра, так можно поиметь и королеву!» — воскликнул Скоггин.

Королеве сильно досадили эти слова. Выходит так, что не к добру шутить с лордами и дамами, а все потому, что если человек прям и говорит правду то не миновать ему гибели за свои труды.

Когда Скоггин был отправлен королем в изгнание, он переехал во Францию ко двору французского короля и стал шутить там. Вышло так, что один джентльмен обещал даме прийти к ней в постель в девять часов вечера, уговорились, что он встанет у двери ее спальни и примется царапаться и скрестись, как собака, а потом залает. Скоггин подслушал их уговор и еще до наступления девяти встал под дверью, принялся скрести ногтями и завывать как собака. Женщина поднялась и пустила его внутрь. Немного погодя пришел и джентльмен, который тоже стал скрестись и лаять. Скоггин вылез из кровати, подошел к двери и прорычал: «Вав, вав!» Вот так француженка полюбила англичанина. Посему в подобных случаях человеку не следует посвящать никого в свои намерения, а не то он будет обманут.

Однажды Скоггин уверил французов в том, что может слетать в Англию и обратно, для чего они принесли ему немало гусиных крыльев, которые он привязал к рукам и ногам. Вот в таком виде он поднялся на высокую башню, растопырил крылья, как будто в полете, а потом спустился обратно вниз, объявив, что перья ему не в пору, и лучше полетит-ка он завтра. Утром он опять поднялся на башню и увидел, что снизу собралось немало народу посмотреть, как он летает. Скоггин почистил крылья и сказал: «Что-то перья не по размеру, приходите завтра, и я полечу». На следующее утро Скоггин поднялся на башню, почистил крылья и крикнул: «Домой, дураки, домой! Думаете, я хочу ради вашего удовольствия свернуть себе шею? Так вот нет!» Но тут один француз возмутился и объявил Скоггину: «Завтра ты увидишь, как я слетаю в Париж!» Он взял себе крылья, поднялся на башню, растопырил их, свалился вниз и полетел прямо в ров, которым была окружена башня. Все бросились доставать его из воды, а Скоггин протянул ему руку со словами: «Сэр, добро пожаловать к нам назад из Парижа, кажется, в дороге вас застиг дождь». Посему каждый должен знать: быть дураком не так-то легко, и в награду за этот труд получаешь насмешки.

Однажды французский король, отправляясь в уборную, пригласил с собой Скоггина. Тут король Скоггину и говорит: «Оглянись-ка и посмотри, кто сзади изображен». Скоггин посмотрел и ответил: «Портрет похож». — «Видишь, как я поступил с портретом твоего короля!» Надо сказать, что Скоггин увидел" там портрет короля Англии и ответил королю Франции так: «Господи Иисусе! Во чудо! Интересно, что бы вы стали делать, столкнувшись с королем Англии лицом к лицу, если один его портрет наводит на вас такой страх, что вышибает из вас все дерьмо наружу?» Французский король изгнал Скоггина из Франции, и ему пришлось возвратиться обратно в Англию.

Возвратившись назад, Скоггин явился к королю в туфлях, наполненных французской землей — ведь ранее король повелел ему больше не ступать на английскую землю. Однако это не помогло, и Скоггин поселился в Кэмбридже, «ибо с помощью господина Эверида, бывшего ему другом, он смог заполучить комнатку в Колледже Иисуса».

Скоггин изнывал в Кэмбридже от скуки и никак не мог найти себе дела — ведь король приказал больше не показывать свое лицо ему на глаза. Наконец, он достал медвежью лапу и бычье копыто, которые привязал к своим ступням. Потом взял в руку конское копыто, а собственную ладонь решил использовать вместо четвертой лапы. Скоггин затаился рядом с королевским дворцом и вот однажды ночью выпал снег. В полумиле от дворца Скоггин встал на четыре лапы или ноги, сделал круг и спрятался в заброшенном доме, где была печь. Сам залез внутрь, спустил штаны и высунул наружу свою голую задницу.

Поутру, когда обнаружили следы загадочного зверя, разумно поступил тот, кто отправился ко двору, чтобы сообщить королю об этом диковинном чудище. Король и его свита отправились на охоту. Повсюду раздавался лай собак, трубили в рог, и вот, в конце концов собаки загнали зверя. Король и лорды отправились прямо на их лай, прискакали к старому дому, где увидели печь, откуда Скоггин показывал свой голый зад.

— А это еще что за жулик? — спросил король.

— Это я, сэр, — ответил Скоггин, — я тот самый, чье лицо вы больше не желаете видеть, вот мне и пришлось повернуться к вам своим задом.

— Ну, плут, за подобную проделку тебя повесят, — сказал король.

Тут Скоггин выбрался из печи, натянул штаны и сказал:

— Прошу вас об одной милости, коли быть мне повешенным, позвольте уж выбрать дерево, на котором мне предстоит висеть.

— Я согласен, — сказал король.

Четверым было поручено повесить Скоггина. Скоггин запасся бутылкой вина, вялеными фруктами, мармеладом, зеленым имбирем и сказал тем, кто был назначен его повесить: «Господа… в Виндзорском лесу — отменные деревья, вот туда я и отправлюсь». Скоггин шел впереди, осматривал дубы и прочие деревья, закусывал фруктами, мармеладом, понемногу отпивал из бутыли и приговаривал: «Бог-то знает, каково умирать насухую!»

Наступила ночь, сопровождавшие, у которых за весь день во рту не побывало ни кусочка мяса, падали от усталости. «Любезный Скоггин, ночь уже на дворе, а мы за сегодня ничего мясного не съели, и где заночуем — никому не ведомо. Ты уж выбери не одно дерево, так другое, на котором тебя повесить».

«Господа, — сказал Скоггин, — что вы так торопитесь меня вздернуть? Прикажи повесить лучшего из вас — он пуще меня опечалится». Скоггин продолжал плутать тут и там до самой глубокой ночи и вдруг сказал: «Вот дерево что надо. Приляжем под ним до утра». Сопровождающие ответили: «Мы так устали, что и не знаем, как быть».

«Слушайте, вы вроде как добрые люди, отправляйтесь к нашему королю и передайте ему, что я никогда не выберу себе дерева, на котором меня повесят. А теперь — прощайте. Безумный он человек — мог спасти свою собственную жизнь, да только убьет себя сам» [17].

Избежав повешения, Скоггин постарался какое-то время не попадаться королю на глаза, однако ему очень хотелось заслужить прощение. Однажды, когда король с королевой путешествовали по стране, Скоггин разлегся возле дороги, притворившись умершим. Стоило королевскому кортежу остановиться, как слуга Скоггина объявил: хозяин будто бы молил перед смертью простить его за все проступки.

«Бог простит, и мы прощаем его!» — ответили король с королевой.

Скоггин вскочил и произнес: «Спасибо, Ваше Величество! Больше я не стану досаждать вам: куда сложнее сберечь старую дружбу, чем завести новую!»

Тем не менее Скоггин был прощен.

Умирая по-настоящему, Скоггин сказал: «Господи Благой, благодарю Тебя за все милости. Но, господа, скажу вам всем, кто стоит сейчас вокруг меня, как бы я хотел дожить до того, чтобы вкусить рождественского пирога, а там уже можно и умереть. Ведь в рождественском пироге такое вкусное мясо… А еще прошу, чтобы меня похоронили в восточной части Вестминстера, под свинцовым водостоком, ибо на протяжении всей своей жизни я так любил хорошо выпить». Там его похоронили, и это именно там старый и мудрый король Генрих VII возвел одну из самых великолепных часовен на свете.

Джек из Дувра, его любознательные поиски, или Частный розыск глупейшего из всех английских глупцов

Джек, весельчак из Дувра, предпринял частный розыск, желая обнаружить короля всех глупцов. В своих поисках он посетил все крупнейшие города Англии, а когда вернулся домой, его самого признали самым выдающимся из всех глупцов. И вот, утомленный пестротой и разнообразием увиденного, он решил все же найти где-нибудь такого простофилю, чтобы оказался еще поглупее его самого. Прибыв с таким намерением в Лондон, он отправился в собор Святого Павла, где и стал неспешно прогуливаться по центральному проходу в самом меланхолическом расположении духа в компании капитана Тингата и его приятелей. Здесь-то его и пригласили отобедать в покоях герцога Хамфри. Среди прочих крепких желудков, что собирались посетить сей щедрый пир, было и целое сборище поэтов, не имеющих ни пенса за душой. А поскольку поэты известны своим веселым нравом (что, впрочем, для всеобщего процветания все равно что огонь для соломы), Джек с радостью принял это приглашение. От поэтов происходит множество всевозможных глупостей и нелепиц, и Джек надеялся, что они-то и помогут ему в поисках короля всех глупцов, которого он так давно ищет. И вот, желая скоротать время за обедом в приятной беседе и предупредить их чрезмерное усердие при поглощении разнообразнейших кулинарных изысков, Джек поведал поэтам о своих шутовских поисках. Они немало обрадовались случаю повеселиться, ибо смех способствует хорошему пищеварению не меньше, чем кружка сухого белого вина с сахаром. Люди недалекого ума, они тотчас же принялись за свои собственные поиски вышеупомянутого короля глупцов, почитая свое усердие за благое желание оказать помощь Джеку и облегчить его тяжкое бремя. Слабые мозги ныне можно найти повсеместно, поэтому им было из чего выбирать. Вот как начался их поиск.