Временный персонал - Жан Саду

— Если только это он ее написал. Ничего не доказывает, что он — Корни. Необходимо навести справки об издателе. Бусы тоже оставь здесь.

— Но они мои! Это подарок.

— Тебе их отдадут. Все, иди и ни шагу из дома. Я позвоню тебе.

Майя шла по коридору, когда окликнул ее хрипловатый женский голос.

— Мадмуазель Курлянж!

Майя толкнула приоткрытую дверь и вошла в кабинет, где за столом сидела дама, похожая на цаплю. Волосы у нее были выкрашены в сиреневый цвет, а на коленях лежал клубок пряжи со спицами. На углу письменного стола приютилась кофеварка.

— Здравствуйте, Мадмуазель, — почтительно приветствовала ее Майя. Все служащие этого учреждения обращались к мадам де Шомэ, секретарю Жерома, только таким образом. Она курировала весь женский персонал.

— Я приготовлю вам кофе, — сказала она Майе, наливая в чашечку жидкость, которую считала этим напитком. — Нуждаетесь ли вы в чем-нибудь? — она смерила девушку с головы до ног понимающим взглядом.

Под этим "чем-нибудь" имелись в виду противозачаточные таблетки, но Майя сделала вид, что не поняла и ответила:

— Жером дал мне только распылитель от насморка.

— Сделайте лучше настойку из чабреца и ложитесь в постель. У вас ужасный вид.

Перекипевшее кофе было отвратительным, зато хорошо согревало. Пока она пила его маленькими глотками, Мадмуазель пристально рассматривала Майю. Затем надев очки с золотой оправой, снова принялась вязать. Выпив кофе, Майя собралась уходить.

— Поберегите свое здоровье, — бросила ей на прощание Мадмуазель.

В коридоре ее чуть не сбила с ног какая-то рыжая девица. Она пошатывалась и была чем-то возбуждена.

— С тобой все нормально, — недовольно спросила Майя.

— Джас и марихуана целых три дня. У меня голова кругом идет, — ответила та, не останавливаясь. В другом конце коридора раздался голос Жерома. Он почти кричал: "Вам нужно было только позвонить. Для этого у нас целый штат дежурных телефонистов". Тут и там слышались телефонные звонки, скрипели половицы под ногами у проходивших сотрудников, откуда-то доносился звук печатающей машинки. Уже у входа Майя встретилась еще с одним знакомым, который дружески хлопнул ее ниже спины и игриво произнес:

— Уже вернулась?

Знакомая и одобряющая атмосфера.

Каждую среду Мадмуазель садилась на свой мотороллер и, нервничая больше обычного, устремлялась в самоубийственную гонку по улицам города. В полдень движение в центре Ниццы не уступало Парижу, несмотря на дождь, ливший в этот день как из ведра.

В четверть первого Мадмуазель открыла дверь своей квартиры и, не снимая одежды, сразу же прошла на кухню. Включив плитку, поставила разогревать бульон, приготовленный еще с вечера. Только тогда она сняла плащ, причесалась перед зеркалом и, услышав за дверью знакомые шаги Моники, не дожидаясь звонка, открыла дверь.

— Здравствуйте, тетя, — Моника отряхнулась и поставила щеку для поцелуя. Это была пятнадцатилетняя девочка с выразительными серо-зелеными глазами и растрепанными под дождем волосами. — Я боялась опоздать и взяла такси, — она посмотрела на часы, подарок отца. — Как вкусно пахнет! Что это?

— Бульон, — торжественно объявила тетя, — идем за стол.

Налив себе в стакан вина, Мадмуазель из вежливости поинтересовалась здоровьем родителей. Успехи племянницы в лицее волновали ее больше. Моника отвечала с веселой снисходительностью. Она сообщила, что отправляется на рождественские каникулы в Австрию.

— Я еду туда одна. Меня пригласила Анна дю Тэр, ты знаешь ее. Папа, конечно, поедет в Ливан с мамой. А что будешь делать ты?

Рядом с Моникой ее авторитет неизменно превращался в невыносимое чувство неполноценности. Мадмуазель знала, что в глазах Моники она выглядит как бедной родственницей. Секретаршей в каком-то секретном отделе полиции, которую хотя и обожают родители ее племяницы, однако держат в стороне.

Бульон Монике очень понравился. Нужно было признать за Мадмуазель некоторый дар готовить. За разговором девочка рассказала о своем посещении зубного врача и вдруг неожиданно спросила:

— Ты знаешь, что такое катализаторы?

Мадмуазель чуть не поперхнулась.

— Где ты слышала это слово?

Моника посмотрела на тетю и ответила таким тоном, как будто они решали кроссворд.

— Мне кажется, тетя, что их используют в качестве контрабанды.

— Кто тебе сказал это?

— Была статья в журнале, — соврала Моника, — я тебя просто так спросила.

— Удивительно, что ты знаешь об этом, — Мадмуазель положила вилку на стол и, скрестя руки перед тарелкой, таинственно произнесла. — Мы недавно получили циркуляр из Парижа… так что…

Впервые за двадцать лет она позволила сделать намек на свою осведомленность. Налив дрожащими от волнения руками вина, она сказала:

— Возможно, что мы раскрыли одно из звеньев цепи. Но сначала нужно, чтобы ты знала, что такое катализаторы…

Мадмуазель не заметила, как опустел стакан, когда она закончила излагать Моники технические подробности, но племяница почти не слушала тетю, косясь на сыр, к которому была неравнодушна.

— Из Парижа прилетает резидент, — продолжала тетя, — мы вышли на одного субъекта, иностранца, работавшего во время войны в абвере. Он носит французскую фамилию Даро и живет в Каннах на яхте, выдавая себя за писателя.

Моника подозрительно посмотрела на тетю, как ученица, не доверяющая своему учителю.

— Откуда ты знаешь об этом?

— Это моя повседневная работа, — гордо улыбнулась та, наливая еще вина, ей стало хорошо.

— И он занимается контрабандой катализаторов? — уточняюще спросила Моника.

На лице у Мадмуазель появилась снисходительно-добродушная улыбка.

— Это не так просто. Сначала мы собираем все сведения, какими бы незначительными они не казались на первый взгляд.

— Можно я попробую сыр, — перебила ее Моника.

— Да, пожалуйста… ну а когда собрано достаточное количество улик, мы составляем нечто вроде схемы…

Поняв, что увлеклась, Мадмуазель икнула и перевела разговор на качество сыра.

— Не говори это ни кому, даже твоему отцу, — она стала очень серьезной, — хорошо?

— Да я забуду об этом через пятнадцать минут, — засмеялась Моника.

Мадмуазель встала из-за стола и прошла в спальню. Вернувшись, она держала что-то, зажав в кулаке.

— Держи. Это очень старая вещь. Я хотела подарить тебе ее через пять лет, в день твоего двадцатилетия.

Старой вещью оказался золотой медальон. Восемнадцатый век. Под крышечкой скрывалась миниатюра печальной дамы в парике.

— Дальняя родственница, — прошептала Мадмуазель, — и твоя тоже.

— Как очаровательно, — совершенно равнодушно произнесла Моника.

Дождь прекратился. Чтобы добраться до лицея, Моника взяла такси. Всю дорогу она нетерпеливо посматривала на часы и дала водителю огромные чаевые. Выйдя из машины, она побежала через дорогу и, испугавшись сигнала встречной машины, попала в грязь. Сидевший за рулем долговязый парень помахал ей рукой и остановил автомобиль. Это был ее знакомый: черный плащ, пушок под носом, светлая челка на лбу. Он презрительно улыбнулся.

— Куда это ты разбежалась?

— Ты как раз кстати, — обрадовалась Моника, забираясь на сидение, — я выполнила твое поручение. Она мне все выложила. Но сначала скажи, кто ты, секретный агент?

Парень обнял ее за плечи.

— Сначала расскажи ты.

— Все было не так то просто. У нее развязался язык только после стакана вина.

Моника обладала превосходной памятью. Она искусно подражала тетке, копируя ее голос: "Когда все сведения собраны…". Оба весело рассмеялись. Парень взял карандаш и написал что-то на пачке сигарет, еще раз уточнив имя агента.

— Говоришь, у него фамилия Даро?

— Так ты теперь бросишь Кристину? — у Моники был свой интерес.

— Раз обещал… А сейчас мне нужно ехать… Ты пойдешь на занятия?

— Нет, я решила прогулять, — Моника положила голову на плечо юноше. — Скажи, зачем тебе эта информация?.. Что ты с ней собираешься делать?

— Ничего… Это я так… Посмотреть на что ты способна…

— Почему ты тогда записал имя агента?

— Чтобы проверить не наврала ли ты, когда после его разоблачения я прочитаю об этом деле в журналах.

Выходя из машины, Моника посоветовала:

— Не попросить ли тебе отца купить новую машину? Что это у тебя за тарантас.

Парень холодно посмотрел на нее, затем на часы и включил зажигание. Приехав в район старой Ниццы, он притормозил у цветочного магазина, после чего направил машину в сторону улицы ля Плас Вьей. Остановившись у бистро, он вошел внутрь. В помещении четыре человека молча играли в карты. Один из них, одетый в кожаное пальто, подал вошедшему знак подождать. Минут через десять мужчина, бросив карты, вышел из-за стола и, широко улыбаясь, подошел к парню. Они стали что-то обсуждать в полголоса.