Прогнозист - Борис Яроцкий

Но она, прежде чем принять решение, расспросила Фиделя Михайловича о его родителях, о его учебе в МГУ, как давно знаком с Аркадием Семеновичем.

- В Швеции познакомились случайно. Оказалось, что мы из Приосколья.

- Да, мне Аркадий Семенович говорил. И отец ваш по отношению к нему совершил благородный поступок. Ваш отец знал, что инженер Герчик, родитель Аркадия Семеновича, продавал кобальт?

- По всей вероятности, нет. На заводе случилась авария... - ответил Фидель Михайлович. - Судебное заседание, насколько мне известно, было закрытым. Дело вела военная прокуратура.

- А если бы знал?

- На эту тему отец со мной никогда не говорил, - признался Фидель Михайлович. - А вот в сентябре прошлого года, когда я посетил родителя, он мне сказал, что его ученик Аркаша Герчик уже в школе увлекался медициной. Поэтому грех было не помочь талантливому юноше.

- А ведь ваш отец рисковал своей репутацией.

- Может быть. Тогда он, как я понимаю, об этом не думал. Он - педагог. Для него судьба ученика - это все. И замминистра, к которому он обращался...

- А что собой представляет профессор Белый? - вдруг спросила она о завлабе прогноза.

- Работодатель, - сдержанно ответил Фидель Михайлович.

- Он способный профессор или так себе?

- Нелестную характеристику за глаза не даю.

- С ним можно иметь дело?

- Лично я не стал бы.

- Спасибо.

Чего не ведал Фидель Михайлович, так это того, что профессор Белый обанкротился, способные прогнозисты разбежались по частным фирмам - там платили больше и не нужно было каждый месяц половину заработка отдавать завлабу... Так что несчастные капитаны, вышвырнутые из вооруженных сил, из лаборатории сбежали сами.

Поэтому завлаб, оставшись без заказов и способных сотрудников, понял, что на самоокупаемости уже не прожить, попросился к Ананию Денисовичу на должность коммерческого директора.

Коммерческий директор требовался на Поморский деревообрабатывающий. Это при условии, если комбинат будет куплен кем-то из "Лозанда", - вырван из пасти уголовника Тюлева.

Да и то - вообще-то престижно иметь коммерческим директором профессора-экономиста. Хотя... сейчас в России профессоров как собак нерезаных и почти каждый готов служить богатому частнику - кормиться из его рук. Будет сытно кормиться - будет верным своему работодателю. Верность это понятие материальное.

Тут для Дарьяны Манукяновны не было ничего нового. У неё семь классов образования, но в её положении это больше, чем докторантура. У президента, которого любил её муж, тоже с грамотешкой не очень - институт строительный, а оттуда, в большинстве своем выходят неучи. Но он - президент!

Дело не в образовании, а в устройстве извилин головного мозга, способных шевелиться - искать способы и приемы делать деньги на чем угодно.

Дарьяна Манукяновна умела шевелить мозгами и заставляла шевелить мозгами мужа. Уже заставляла тогда, когда он ещё был оценщиком антиквариата, а затем администратором гостиницы и по совместительству сутенером. Девочек для него подбирала она. В этом ей помогала Антонина Леонидовна, а той - соратники отца и мужа. Скольких турчанок они перетащили в Питер! В отместку за насилия турецких солдат, творимых в Курдистане.

- Фидель Михайлович, что вы знаете о Поморском деревообрабатывающем комбинате?

Дарьяна Манукяновна смотрела ему глаза, как бы просвечивала рентгеном.

- Кое-что, - ответил он сдержанно. - Я сделал по нему экономические выкладки. Предприятие перспективное. Уже через год затраты на него окупятся. Александр Гордеевич будет не в убытке.

- Будете вы, - твердо сказала она. - У него нет таких денег, чтобы на аукционе соперничать с вами.

- Но я...

Она прервала его:

- Из вас получится лесопромышленник. Докажите, что вы способны не только в постели...

Опомнился Фидель Михайлович уже дома, войдя в свою ветхую обшарпанную "хрущевку".

11

Всю неделю после случившейся кражи Александр Гордеевич находился на грани нервного срыва.

Часть пара он сразу же выпустил: собственноручно прикончил троих своих охранников, на преданность которых так надеялся. Ах, да, их соблазнили пивом. В пиво кто-то подсыпал лошадиную долю снотворного. Но могли бы любителей пива и вовсе отправить на тот свет. Почему-то не отправили. Наверное, потому, чтоб они приняли мученическую смерть от своего бывшего пахана, ныне уважаемого гражданина России, щедрого благодетеля русской православной, а с недавних пор / пылая любовью к Ядвиге Станиславовне Кинской / и к римской католической церкви.

Александр Гордеевич уже не думал о покупке Поморского комбината нужно было срочно вернуть в общак, то есть в коммерческий банк одного бывшего театрального деятеля, четыре миллиона "зеленых".

В тот момент, когда испустил дух третий охранник, но так ничего и не сказал, кому они сбыли восемь коробок, первая разумная мысль - весьма банальная - пришла в голову Банкира: по старой привычке ограбить банк. Подходящий банк - того же театрального деятеля - уже давно был на примете, но общественное положение грабителя, нет, теперь уже не грабителя, а элитного человека страны, сдерживало азарт.

И все же - обстоятельства заставляли - банк будет ограблен! Но ворваться просто так, без разведки?.. Так могла только Российская армия ворваться в Грозный...

А деньги нужно внести сейчас - иначе не избежать расправы: члены политбюро, когда возникает угроза общаку - беспощадны. Это он знает по себе.

В такой ситуации выручить может разве что надежный друг. Могущественный друг.

Ананий Денисович, отчасти благодаря брату, относился к могущественным. Пусть под высокий процент, но деньги даст.

Уверенный, что все обойдется в лучшем виде, и члены политбюро даже не догадаются о краже, Александр Гордеевич приехал на Новый Арбат.

- Как шеф? - спросил Антонину Леонидовну. Он, как всегда, не вошел, а влетел в приемную, зычным голосом оглашая офис.

- Я сейчас доложу. - Секретарша метнулась к двери. - У него клиент.

- Кто?

- Какой-то иностранец.

- От куда?

- С Украины.

- Тоже мне - иностранец.

Оттолкнуть секретаршу, да ещё такую крупную, как он сам, он не решился.

- Ну-ну, иди, докладывай. - Свернул к окну.

С высоты офиса взглянул на проспект. В небе блистало мартовское солнце, и на сухом уже асфальте лежали от высоток резкие тени. Отсюда люди казались муравьями.

"Сколько же их! - невольно подумал Александр Гордеевич. - И каждый, небось, норовит кого-нибудь ограбить". Ему казалось, что пешеходы способны на все: были бы состоятельные - имели бы колеса. Как в Америке - у каждого машина. Человеку на колесах уже есть что терять: прежде чем грабануть подумает. И ещё он подумал: если грабитель грабит грабителя - это уже кровь.

Сегодня Александр Гордеевич, как никогда, жаждал крови: кто же унес коробки? Вот кому устроит казнь! Поймать бы вора...

"А что если Ананий Денисович попросит брата: пусть тот через свои, государственные структуры, поищет".

И такая мысль родилась по дороге к другу...

В приемной долго ждать не пришлось: друг своего лучшего друга мариновать не будет.

- Заходите, Александр Гордеевич, - улыбчиво пригласила Антонина Леонидовна.

Она одна из немногих была осведомлена, что за вулкан в груди господина Тюлева. Но внешне этот блондинистый лесопромышленник держался мужественно, красиво - по-мужски.

Друзья, как бывало начальники во времена Брежнева, обнялись, расцеловались. Ананий Денисович своему русскому гостю представил украинского:

- Наш южный брат. Генеральный директор строительного треста пан Цыкунець, горячий патриот самостийной нэньки. А нэнька бэз лису, шо титка без спидныци... Так я балакаю?

Украинский гость кивнул, Ананий Денисович был в приподнятом настроении - только что он подписал с паном Цыкунцом договор на поставку в Киевскую область мореного кругляка: там, как и в России - в Подмосковье - дачному зуду не видно конца-краю: уже средний класс заявляет о себе трехэтажными коттеджами.

Ананий Денисович демонстрировал перед своим русским другом знание украинского языка.

- Я и не знал, что ты чешешь по-хохляцки, - заикнулся было Александр Гордеевич и тут же прикусил язык: не стоит обижать солидного толстобрюхого гостя.

- Я и сам не знал, что теперь украинский иностранный, - сказал Ананий Денисович: - Так что не учил - а владею.

Друг что-то не высказал восхищения, даже на прощанье пану Цыкунцу руки не подал. И пан Цыкунець не выразил добрых чувств молодому с наглыми глазами великану.

Пан Цыкунець как-то кисло откланялся, кинув бумаги в кейс. Когда за ним закрылась дверь, Ананий Денисович спросил: - Ты его знаешь? - Знаю. Когда я отбывал свой срок в Черкасах, в образцово-показательной колонии, он громче всех кричал: "Гэть кацапов з укринских тюрем!" - Во мерзавец! А за лесом приехал в Россию... За что он сидел? - За что и я... - Он уже в Верховной Раде. - Я тоже буду в Думе. - Мечта благородная. - Мечта-то мечта... Слыхал, наверное, как я влетел? - Куда? - В дерьмо. Ограбили меня... - Ну, Саша!.. Вот убей меня - не поверю... И что потерял? - Четыре миллиона. - Рублей? - "Зеленых". - Откуда у тебя столько? - Из общака. Расчитывал сделать клевую покупку... Словом, Аня, выручай. Иначе мне петля.