Пощечина общественному вкусу - Владимир Маяковский

Владимир Маяковский

Ночь

Багровый и белый отброшен и скомкан,В зеленый бросали горстями дукаты,А черным ладоням сбежавшихся оконРаздали горящие желтые карты.Бульварам и площади было не странноУвидеть на зданиях синие тоги.И раньше бегущим, как желтые раны,Огни обручали браслетами ноги.Толпа пестрошерстая быстрая кошкаПлыла, изгибаясь, дверями влекомаКаждый хотел протащить хоть немножкоГромаду из смеха отлитого кома.Я, чувствуя платья зовущие лапыВ глаза им улыбку протиснул, пугаяУдарами в жесть, хохотали арапы,Над лбом расцветивши крыло попугая.

Утро

Угрюмый дождь скосил глаза.    А за    Решеткой    ЧеткойЖелезной мысли проводов    Перина.    И наНее, легко встающих звезд оперлись    Ноги    Но ги —бель фонарей,    Царей    В короне газа,    Для глазаСделала больней враждующийбукет бульварных проституток.    И жуток    ШутокКлюющий смех из желтыхядовитых роз    Возрос    Зигзагом.    За гам    И жуть    ВзглянутьОтрадно глазу:    Раба    КрестовСтрадающе-спокойно-безразличных,    Гроба    Домов    Публичных,Восток бросал в одну пылающую вазу.

Статьи

Давид Бурлюк

Кубизм

[текст отсутствует]

Фактура

[текст отсутствует]

Велимир Хлебников

Образчик словоновшеств в языке

Спешу высказаться, М(илостивый) Г(осударь), по весьма замечательному, Вами затронутому вопросу.

«Летатель» удобно для общего обозначения, но для суждения о данном полете лучше брать «полетчик» (переплетчик), а также другие имеющие свой каждое отдельный оттенок, напр., «неудачный летун» (бегун), знаменитый летатай (ходатай, оратай), и «летчий» (кравчий, гончий). Наконец, еще возможно «лтец», «лтица», по образцу: чтец (читатель).

«Летское дело» — воздухоплавание.

В смысле удобного для полета прибора можно пользоваться «леткий» (меткий), напр., «знаменитая по своей леткости снасть Блерио».

Для женщин удобно сказать «летавица» (красавица, плясавица).

От «леткий» (сравнительная степень): летче, «летчайший в мире неболет». Первак воздухолтения (чтецы) — летчайшина или летивейший из русских, летивейшина г. Петербурга. Читать — чтение, летать — лтение.

Сидящие в воздухолете люди (пассажиры) заслуживают имени «летоки»: «Летоков было 7» (ходоки, игроки). Полетная снасть, взлетная снасть — совокупность нужных вещей при взлете или полете.

Самые игры летания следует обозначать «лета»(бега).

Явление лёта, а также общая постановка дела может быть обозначена «летеж», например: Успехи русского летежа в 1909 г., Летеж длился недолго.

Общ(ую) сложность воздухолтения можно обозначить «летава» (держава). Русская военная и торгово-промышленная летава над севером мира.

Слово «летава» может употребляться в смысле «эскадра». Летава Японии. Две летавы встретились готовые к бою.

Народы, искусные в воздухоплавании и способные в нем, можно обозначить — «летутные народы». Летавское/-ное общество.

«Опасности летобы» (учеба, злоба) — как явления людской жизни. Летоба — воздухоплавание как проявление деятельности жизни.

«Летели», всякий снаряд летательный (свирели, качели). «Блерио перелетел на своих летелях Ламанш.»

«Необходимое для него летло» — в смысле снасти (весло). Летины (именины) — день полета. Мы были на летинах; первины летин.

«Летало» — авиатор. Известный за границей летало Гюйо.

Летачество. «Летская дружина». «Летья година».

Летьба — место и действие полета — воздухоплавательный парк.

Летьбище — аэродром. Летьбищенская площадь.

Летище, летовище — снасть и воздухоплавательный прибор, вообще место, связанное с полетом.

Леталище — леталище — костюм летока.

Летня — корзина для летоков.

Лётка, однолётка — дрожки, двуколка — машина воздухоплава(теля).

Лётка Блерио, пятилётка.

«Двукрылка».

«Небесные казаки» — воздушное казачье войско.

Летежная выставка.

Летистый снаряд.

Летизна — способность лететь.

Летоука — учение о полетах: леторадость. Летожалость.

Летоужас. Летий бог — Стрибог — Бог воздухоплавания.

Летучий полк — воздушная дружина.

Летомая высота — высота возможного подьема.

«Летлый завод», летлый снаряд.

Летлая река — воздушные течения, пути полета.

Лето, летеса — дела воздухоплавания.

«Русские летеса». Летесная будущность.

Корни — парить, реять — годны для снастей тяжелее воздуха.

Воздухо-паритель. Пареж длился недолго.

Паривый. Начальник Парины в воздухе над летьбищем.

Леточ (светоч) — воздухоплавательный прибор.

«Тат. взлетел на своем леточе.»

Парило — снаряд для парения в воздухе (планер).

Парьба. Паручесть. Парины.

Взмыв (взмывать) — время устремления кверху.

Скор — время наибольшего развития скорости в полете.

Реялка — снаряд для реяния.

Рейбище — место движения в небе.

Реюн, рейоч — приборы для реяния. Реязь.

Небореязь.

Неборень — путь в небе.

Мах — расстояние, пробегаемое прибором в один толчок крылий.

Крыломах — летящий с помощью удар(ов) кр(ыльев).

Взор на 1917 год

Испания 711

Россия 1237

Вавилон 587

Иерусалим 70

Самария 6 по Р. Хр.

Индия 317

Израиль 723

Рим 476

Гунны 142

Египет 1517

Вандалы 534

Египет 672

Карфаген 146

Авары 796

Византия 1453

Сербия 1389

Англия 1066

Корея 660

Индия 1858

Индия 1526

Иудея 134

Некто 1917

Приложение

Пощечина общественному вкусу (листовка)

В 1908 году вышел «Садок Судей». — В нем гений — великий поэт современности — Велимир Хлебников впервые выступил в печати. Петербургские метры считали Хлебникова «сумасшедшим». Они не напечатали, конечно, ни одной вещи того, кто нес собой Возрождение Русской Литературы. Позор и стыд на их головы!..

Время шло… В. Хлебников, А. Крученых, В. Маяковский, Б. Лившиц, В. Кандинский, Николай Бурлюк и Давид Бурлюк в 1913 году выпустили книгу «Пощечина Общественному Вкусу».

Хлебников теперь был не один. Вокруг него сгруппировалась плеяда писателей, кои, если и шли различными путями, были объединены одним лозунгом: «Долой слово-средство, да здравствует Самовитое, самоценное Слово!» Русские критики, эти торгаши, эти слюнявые недоноски, дующие в свои ежедневные волынки, толстокожие и не понимающие красоты, разразились морем негодования и ярости. Не удивительно! Им ли, воспитанным со школьной скамьи на образцах Описательной поэзии, понять Великие откровения Современности.

Все эти бесчисленные сюсюкающие Измайловы, Homunclus’ы, питающиеся объедками, падающими со столов реализма — разгула Андреевых, Блоков, Сологубов, Волошиных и им подобных, — утверждают (какое грязное обвинение), что мы «декаденты» — последние из них — и что мы не сказали ничего нового — ни в размере, ни в рифме, ни в отношении к слову.

Разве были оправданы в русской литературе наши приказания чтить Права поэтов:

на увеличение словаря в его объеме произвольными и производными словами!

на непреодолимую ненависть к существовавшему языку!

с ужасом отстранять от гордого чела своего из банных веников сделанный вами венок грошовой славы!

стоять на глыбе слова «мы» среди моря свиста и негодования!