Назад в СССР: Браконьер - Максим Гаусс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тот самый? — похолодев, спросил я. — Он что, за нами все это время шел?
— Похоже на то, — задумчиво произнес он, теребя пальцами кончик бороды. — По следам. Пока мы через лес пробирались, я пару раз его видел вдалеке, да только уверенности не было, что это медведь. Думал, лось. Не нравится мне медведь этот, поведение нетипичное для шатуна.
— А что не так?
— Много чего. Ну, хотя бы то, что он за нами столько шел, хотя мелкой живности в лесу хватает. Зачем он в дом вломился? Медведи обычно человека за несколько верст чуют и обходят, а людские поселки тем более. Конечно, шатун дурной на всю голову, ничего не боится и прет как танк. И все же, что-то с ним не так.
Я не знал, что на это ответить. Я вообще про медведей мало что знаю, несмотря на влияние остаточного подсознания реципиента. Без сомнений, тот принадлежал к числу охотников, пусть и браконьеров, имел некоторые навыки и опыт. Вот только мне они передались не в полной мере, лишь выборочно.
Иванович вдруг принюхался, подошел к печи. Открыл заслонку и ухватом вытащил оттуда горшок с кулешом.
Заглянул внутрь, крякнул и посмотрел на меня.
— Это что?
— Кулеш, — неуверенно произнес я, затем торопливо добавил. — Наверное.
Молча взяв ложку, Матвей Иванович набрал немного прямо из горшка и сунул в рот. Подержал немного, затем проглотил.
— Это не кулеш, — авторитетно заявил он. — Вообще не кулеш. Но есть можно!
Я облегченно выдохнул. Первый блин, как известно, комом.
— Женька, возникшую проблему нужно как-то решать. — раздеваясь, произнес он. — Охотников в поселке почти нет, все на промысле, к Снегиреву по этому вопросу обращаться бессмысленно. Хоть рядом стоянка браконьеров, им и дела нет до того, что в поселке происходит. Жители Соболевки их потому и не жалуют. А медведь по доброй воле не уйдет. Так и будет бродить вокруг да около и нападать.
— И что делать? — спросил я. — Может в ловушку его заманить? Я слышал про «волчьи ямы». Выкапывается яма на тропе, внутрь помещаются колья. Сверху маскируется тонким слоем дерна или жердями с сухой травой. Зверь падает, колья его протыкают.
— Да знаю я про ямы… Нет, она тут не поможет. Во-первых, уже земля достаточно промерзла. Во-вторых, где ты ее копать собрался? Троп тут полно. Косолапый откуда угодно забрести может. Что, сто ям выкопать? Куда вероятнее, что кто-то из жителей попадется. Нет, так медведя не остановить.
— А капканы?
— Тоже нет. Для начала, нужно хорошо осмотреть следы и понять, куда он ушел. Скорее всего, уже организовал себе лежку где-то в окрестностях. Нужно его найти, а затем облаву с собаками устроить. Жаль только, что и собак в поселке почти не осталось.
— Ну а если вооружить всех охотников, вытянуться цепью и…
— И ни хрена это не даст. — заявил егерь. — Медведь вас за версту услышит и уйдет. А потом выберет подходящий момент и вновь нападет. Женька, лучше молчи. Не пытайся разобраться в том, чего не понимаешь! Вот что, сначала поедим, а потом наведаемся к председателю сельсовета.
Наспех позавтракав моим кулинарным творением, мы выпили чаю на травах и одевшись, вышли из дому. Погода была неплохой, кое-где просматривалось солнце, температура ощущалась на небольшой минус. По причине того, что у меня не было шапки, старик подарил мне новую меховушку выделанную из зайца.
Первым делом мы собирались к председателю здешнего сельсовета. Еще подходя к Соболевке, я думал, что здесь главенствует некая охотничья артель, но еще раз убедился, что поселок уже лет десять как перестал быть охотничьим. В основном здесь остались семьи охотников-промысловиков, старики и дети.
Здание сельсовета находилось в центре поселка, окруженное жилыми домами. Вообще я очень плохо себе представлял, как была организована администрация поселка в послевоенные годы Советского Союза. Поэтому, можно сказать, что я шел в неизвестность.
— Он ведь в курсе того, что ночью произошло?
— Наверняка ему сообщили еще быстрее чем мне, — кивнул старик. — Вообще, за последние годы население поселка стало значительно меньше. А в двадцатые годы женщин и детей здесь не было, одни охотники и топографы. Кстати, часовня эта тут еще с тысяча девятьсот пятого года тут стоит. А недавно большая часть охотников ушла на запад. Там зверя больше, но места глухие. Восточнее озер много, но сейчас там делать нечего, утка только весной будет. Мужиков в поселке раз-два и обчелся, поэтому, скорее всего, проблему с медведем мне решать придется.
— Почему тебе?
— Потому что должность у меня такая. Егерь я здешний, главным охотоведом области назначен. Только в поселке меня лесником кличут, давно уже это прозвище прилипло. Мои обязанности следить за зверьми, осмотры территорий делать. За охотхозяйством в этом районе следить. А когда появляется проблема, вот как сейчас, мне нужно ее решать. Охотовед такими вопросами заниматься не станет… Если и придумает что, так недели три пройдет. Думаю, этой ночью медведь снова в поселок нагрянет. Как бы еще кто не пострадал.
Я где-то слышал, что если медведь попробует на вкус человеческое мясо, он только его и будет жрать, потому как оно самое вкусное. Так это или нет, я точно не знал, но фактически, старик на это и намекал. Меня другое беспокоило…
Если подумать, то получается, что этого медведя за собой я привел? Неужели тот настолько обиделся на показанный ему средний палец? Смешно конечно, вот только шутки тут совсем не к месту. Это еще хорошо, что у Кудасовых никто не погиб.
— Отец, а вдруг это не медведь? — осторожно переспросил я. — Ну, вдруг?
— А кто?
— Ну не знаю. Кабан, например, или волк.
— Кабан в дом не полезет, нечего ему там делать. Волк не посмеет так близко к жилью подходить, тем более в одиночку. А вот медведь вполне. И хотя в тайге много живности, у этого есть какая-то своя цель. Так что, скорее всего, мальчишка Ваньки Кудасова все верно определил.
Председатель уже был осведомлен о случившемся и ждал старика. Я думал, что это будет какая-то официальная встреча, но все оказалось куда проще. Едва мы подошли к зданию, хозяин сам вышел навстречу.
— Иванович, хорошо, что ты пришел, — из дому показался мужчина лет сорока пяти — пятидесяти, с пробивающейся сединой на висках. Телосложение у него было крепким, в нем чувствовалась неугасаемая энергия. Но во время рукопожатия выяснилось, что на правой руке у него нет четырех пальцев. — Я тебя уже час как жду. В курсе уже, что ночью у Кудасовых случилось?
— В курсе, — кивнул старик, пожимая ему руку. — Бродяга в наши края забрел. Раз не в берлоге, значит либо не лег, либо его разбудили. Но прежде чем что-то утверждать, сначала нужно убедиться. Я у Антонины уже был, с мальчишкой говорил. Тот не уверен, говорит, мол, в темноте не разобрал толком кто это был. Осматривать место я пока не стал, но следов там много.
Мы прошли внутрь здания, прошли короткий коридор и оказались в широкой комнате. На стене висела огромная карта, судя по всему, изображающая весь этот район. Соболевка была выделена небольшой красной точкой. Также я увидел еще несколько крупных точек.
— Свердловск… — тихо пробормотал я, прочитав надпись. — Все верно.
— Матвей Иванович, — довольно кивнул председатель. — Я тебя очень прошу. Если будут помощники нужны, бери любого. Хотя, тут особо и выбирать-то не из кого. Только у тебя опыта и знаний достаточно, чтобы понять, как отвадить зверя и разобраться с проблемой. В поселке в основном женщины, дети и старики остались. Если все так, придется тревогу бить, охотников возвращать. Шатун в такое время года крайне опасен и непредсказуем. Что ему еще в больную голову взбредет?
— Разберемся Тимофей Александрович. А помощники мне не нужны, вот уже один есть. — Матвей обернулся и кивнул на меня. — Кстати, познакомься. Это Женька, племянник мой. С юга к нам приехал, зверя посмотреть, по тайге зимней погулять. Натаскаю парня немного, может чему-то и научится.
Тот приветливо улыбнулся и протянул мне руку, а я поторопился ответить на рукопожатие. Правда пожимать руку человеку, у которого отсутствует несколько пальцев, было очень
