Назад в СССР: Браконьер - Максим Гаусс

— Хочешь их проверить?

— Можно и так сказать.

— А если мы на него случайно наткнемся?

— Нет, это вряд ли. Мишка — зверь коварный и осторожный. Пока он сам не захочет, мы его не встретим. И все же, я хочу понять, с кем мы имеем дело. Не шатун это, по крайней мере не типичный точно.

В процессе беседы, я одевался. Под низ надел теплые кальсоны, сверху накинул рубаху из какого-то материала, похожего на лен. Поверх рубахи Иванович я надел толстый вязаный свитер с высоким горлом, который отдал мне егерь. Поверх кальсонов я натянул что-то вроде ватника, на плечи меховой тулуп. Подаренная мне ранее заячья шапка тоже оказалась весьма кстати — хотя погода за окном стояла относительно хорошая, все же температура упала еще ниже.

От лесника я узнал, что последние три дня были аномально теплые дни, а снег растаял еще раньше. Температура доходила до плюс двух градусов. А в это время года это большая редкость. Даже настоящие минус пять градусов считались комфортными. Но в ближайшие дни ожидалось похолодание.

— Видел в сенях ящик? — спросил Матвей Иванович. — Там можешь взять вещмешок, флягу. Спальник. Там же провизия.

Я подошел к большому деревянному ящику, собранному из недавно выпиленных досок. Распахнув крышку, я увидел внутри кучу сложенного скарба. Первым делом выудил оттуда уже бывший в употреблении, но еще вполне надежный вещевой мешок. Затем взял пару банок мясных консервов, мешок сухарей. В руки попалась какая-то сетка.

— Ягдташ не бери, — произнес старик, краем глаза наблюдая за моими действиями. — Мы не за утками идем. А медведь туда не поместится.

Я усмехнулся — а у егеря-то оказывается, с чувством юмора все в порядке.

Мы наполнили фляги водой, взяли мешок с сухарями, по паре кусков вяленого мяса, завернутых в ветошь. Старик передал мне огниво и компас. Сначала я хотел взять с собой карту, но Матвей Иванович сказал убрать ее обратно в ящик.

— Не занимайся ерундой, карта вот тут! — он указал пальцем на висок. — У меня тут все тропы исхожены. Я этот район с закрытыми глазами обойду. Так что пока ты со мной, не потеряешься. Да и собственно, ориентироваться тут несложно. Гору вон ту видишь, на юге?

— Ну да. Вот тебе и главный ориентир.

Еще я прихватил свой охотничий нож, что был со мной ранее и ружье. И тут встал вопрос по патронам. Их у меня к нему не было вообще.

— Матвей Иванович, на этот агрегат у тебя случайно патронов не будет? — поинтересовался я, показывая ему свой «ИЖ-5».

— Калибр какой? — не глядя, поинтересовался он.

— Шестнадцатый. Но я не особо разбираюсь.

Тот взглянул на мое ружье, затем подошел к дубовому шкафу, со скрипом распахнул дверь и порывшись немного, вытащил наружу потрепанный картонный коробок. Ловко перекинул его мне.

— Держи! Двадцать штук тебе за глаза.

Я тут же разорвал коробок и принялся распихивать бумажные гильзы в свой патронташ.

— Стрелять-то хоть умеешь? — с ехидством поинтересовался он.

— А то. С автомата, с пятидесяти метров легко!

— Да ну, серьезно? — прищурился старик, явно не поверив мне. — Это где же тебя угораздило из пистолета-пулемета Шпагина стрелять? Для участника войны ты больно молод.

— Разве я говорил про «ППШ»? Речь про «Калашников».

В 1947 году он уже существовал в металле, а в сорок девятом году он начал массово поступать в войска советской армии. Так что к пятьдесят шестому году это была уже далеко не редкость и я вполне мог из него стрелять. Где-нибудь.

— «Калашников»? Что-то с трудом верится!

Пришлось прямо на ходу придумывать легенду, что я трижды участвовал в любительских соревнованиях по стрельбе из автомата, который впоследствии стал самым массовым огнестрельным оружием в мире.

Вроде звучало убедительно.

— Ну-ну, соревнования… Вот мы в лес отойдем, я проверю, какой из тебя стрелок, — скептически пообещал лесник.

Так как часов у меня не было, а Матвей Иванович их почему-то не любил, пришлось ориентироваться на внутреннее чутье. На сборы ушло около часа и в одиннадцать часов дня мы покинули дом егеря. Старик запер дверь лишь на засов, но этим все и ограничилось.

Миновали одну улицу, вторую. Прошли участок Кудасовых, и по хорошо видневшимся на снегу следам вошли в лес. Минут двадцать мы петляли среди деревьев и плотных зарослей кустарника. Лесник, словно ищейка, то и дело останавливался, разглядывал следы, вертел головой по сторонам. Иногда приседал и внимательно осматривал что-то на снегу. Ухмылялся, но вслух ничего не комментировал.

Я с интересом наблюдал за его работой. И почему жители Соболевки его лесником окрестили — у него же совсем другие обязанности? Впрочем, на бумаге все выглядит иначе. Он вполне мог совмещать и то и то.

Так же я думал и о том, что раз я попал в пятидесятые годы, нужно как-то пускать здесь корни. Как минимум нужно задуматься о жилье, подыскать себе работу. Продолжать карьеру браконьера у мутного Снегирева я категорически не хотел. Не мое это. Конечно, жить со стариком может и удобно, но долго так тоже продолжаться не может. Кормить и поить дармоеда просто так никто не будет. Вон, даже слабоумный Вязовскин подрядился носильщиком быть.

Конечно, в лесничестве и охотхозяйстве я не знал практически ничего, но рядом со мной была живая энциклопедия, которая могла не только объяснить, но и показать на практике все премудрости. Судя по возрасту, в недалеком будущем ему непременно понадобиться ученик, который в дальнейшем сможет подхватить его дело. Нужно будет выбрать удачный момент и попробовать обговорить с ним эти вопросы. Вдруг Матвей Иванович действительно согласится взяться за мое обучение?

Но это позже. Сначала бы решить проблему с чертовым медведем. И хорошо бы понять, чего это Вязовскин так отреагировал, когда меня увидел? Зуб даю, он что-то знает. Как-то неспокойно мне от всей этой ситуации…

— Эй, ты оглох что ли? — недовольный голос егеря вернул меня к реальности.

— А? Чего?

— Уши прочисть, — шикнул старик, затем ткнул стволом ружья вперед. — Холмик видишь? За ним, среди кустарников может быть лежка. Давай-ка проверим? Обходи слева, а я справа, глаза в оба. Встретимся с той стороны. Идем неторопливо, тихо.

— А если наш друг там?

Лесник только усмехнулся краем рта и проверив ружье, двинулся вправо. Я же, немного помедлив, свернул влево.

Деревья здесь немного расступились, образовав что-то вроде проплешины в центре которой был вытянутый к северу пологий холм. Небольшой, может метра четыре в высоту. Сейчас он был засыпан снегом и со стороны смахивал на дом хоббита.

Идти тихо не получалось. Подмерзший снег предательски хрустел под ногами, как бы я не пытался контролировать шаг. Вместе с тем понимал, что мой спутник движется куда тише. Мысленно отругал себя, да что толку?

Нет, в прошлой жизни я был обучен ходить не издавая шума. Но, то в специальной обуви и уж точно не по хрустящему подмерзшему снегу. Однако в задубевших кирзовых сапожищах, передвигаться без шума, было из области фантастики.

К счастью, обогнув холм, я не увидел ничего кроме еще большего скопления зарослей дикого терна и колючих кустарников. Среди них был виден короткий протоптанный проход, но заглянув внутрь, ничего подозрительного там не увидел. И все же не торопился опускать ствол ружья, ожидая подвоха.

— Расслабься, нет здесь никого! — окликнул меня Матвей Иванович стоя в стороне и разглядывая перемешанный с кровью подмерзший снег.

Подойдя ближе, я увидел остатки свежих, недавно обглоданных костей.

— Вот здесь он собаку и сожрал! — выдал экспертное мнение лесник, опустившись рядом. Затем посмотрел по сторонам. — Уже давно, примерно часов семь назад. А после на восток ушел. Хм, ума не приложу, зачем он столько ее за собой тащил?

— Это ненормально? — уточнил я.

— Как минимум необычно. Мы прошли больше полутора километров вглубь, его поведение мне непонятно. Идем туда.

— Иванович, если вдруг наткнемся на медведя, какие мои действия? — на всякий случай уточнил я.

— Не наткнемся, я же тебе уже говорил, — авторитетно заявил старик. — Здесь ему и спрятаться особо негде. Но если вдруг подобное и случится, то ни в коем случае не беги от него. Не разворачивайся к медведю спиной. Никогда! Дай ему понять, что ты видишь и знаешь о его присутствии. Потихоньку отходи назад, но так, чтобы он не воспринял это за слабость. Не увидел твоего страха. Можешь крикнуть, но как можно грубее и жестче. Голос не должен быть жалостным. Стреляй только в крайнем случае, если он уже нападает в открытую. В голову бесполезно, не каждая пуля