Назад в СССР: Браконьер - Максим Гаусс

— Ну да. Очень. — не выдержав, согласился я. — Со вчерашнего дня ни крошки во рту. На плоту ничего съестного не было, а единственную найденную банку консервов при появлении медведя я бросил. Удалось лишь рыбу поймать, да на костре запечь.

— Чего ж сразу не сказал? — прищурившись, проворчал тот. Легко скинул с широких плеч вещевой мешок, развязал и вытащил оттуда сверток белой ветоши, в которую было завернуто два куска вяленого мяса и несколько сухарей. — Держи. Не густо, зато самое то, чтобы голод заглушить. Для начала хватит, а там и до поселения доберемся. Там и горячая еда есть, а если поднапрячься, то и банька будет.

— Спасибо. Отлично. А то еще немного и у меня желудок от голода к позвоночнику бы прилип. Долго еще идти?

— Дотемна дойдем. Но это если не тащиться, как черепаха.

Последнее было камнем в мой огород, но я не стал на этом зацикливаться.

Я прямо на ходу с жадностью вгрызся зубами в вяленое мясо. Что бы это ни было, но оно оказалось на редкость вкусным, хотя слегка жестковатым и пересоленным. Сухари были самыми обыкновенными, из ржаной муки, но тоже весьма неплохими на вкус.

Минут за десять я все это умял, сразу понял, что самочувствие стало лучше. Благодарный желудок перестал урчать и стал вести себя куда тише. Я взял флягу и хотел было запить, но лесник меня остановил.

— Что там у тебя? — спросил он. — Вода?

— Ну да.

— Повесь обратно. На вот, попробуй это, — он снял с пояса свою флягу и протянул мне. — Вряд ли ты такое в своем Сочи пробовал.

Я кстати обратил внимание, что у него на поясе, на широком ремне висело сразу две фляги. Видать, только одна из них предназначена для воды.

Откупорив алюминиевую крышку, я сначала понюхал. Ощущался сладковатый цветочный запах, но вместе с тем, немного на квас смахивало. Однако когда я попробовал, то обалдел.

— Отец, да это ж медовуха! — удивленно воскликнул я, опознав напиток. — Причем шикарная!

Медовуха действительно была отменная, на травах. Чувствовалось, что старик туда еще чего-то намешал, но это было только во благо.

— Гляди-ка, угадал, — довольно крякнул Матвей Иванович. — Она самая. Где это ты медовуху пробовал?

— На Кавказе тоже в лавках купить можно!

— Купить? Где, в горах что ли? — тот почесал седую бороду. — Что ты мне сказки рассказываешь? Кто ж ее продавать будет?

— Там продают, — авторитетно заявил я. — А медовуха превосходная.

— При ежедневном употреблении в небольших количествах, здоровье поправляет. Ну все, хватит на первый раз. Много такого напитка пить нельзя, а то желудок встанет.

Я сделал еще глоток и передал флягу обратно.

Мы продолжали путь. Близился закат.

В какой-то момент, я сам не заметил, как лес вдруг расступился и перед нами развернулся поселок. Сначала мы миновали старую, потемневшую от времени деревянную ограду, состоящую из тонких бревен. Никакой защитной функции она не несла, лишь отделяла лес от поселка. Ну и чтобы скот не разбежался, правда, такового я здесь не увидел. Какой же скот зимой?

Рядом пролегала прокатанная машинами грунтовая дорога. Как раз в этот момент, из-за поворота показался темно-зеленый грузовик, какие я много раз видел в советских фильмах.

— Ох ты ж… — пробормотал я, во все глаза глядя на «ЗИС-5», самый массовый грузовик времен ВОВ и послевоенного периода. — Так это правда⁈

И выглядел он не как восстановленный, а будто бы недавно сошел с конвейера. На крыше и тентованном кузове лежал снег.

— Что ты там бормочешь? — обернулся ко мне егерь.

— Да нет, ничего. Все нормально.

Грузовик, урча двигателем, проехал от нас всего в двадцати метрах, но я разглядел, что весь кузов внутри был заставлен деревянными ящиками, а с краю стояли какие-то белые мешки.

— О! Муку привезли. Молоко, яйца, — заметил Матвей Иванович. Затем окликнул меня. — Ну, чего ты там встал? Идем уже!

Двинувшись дальше, мы миновали небольшое заброшенное строение из бревен, чем-то похожее на смотровую башню. Ранее оно использовалось для каких-то нужд, а сейчас пустовало.

— Вот и добрались, — произнес лесник, едва мы поравнялись с первыми домами. — Помнишь поселок?

— Нет. Вообще ничего. Сочи помню, а как в эти края попал — нет.

— Ну… Тогда добро пожаловать в Соболевку. Гляди, вон то здание справа — телеграф наш.

Я с нескрываемым интересом принялся разглядывать, как жили люди в пятидесятых годах двадцатого века. Как будто бы перенесся в кино, да только здесь все было по-настоящему. И то, если подумать, ведь не лучшее место для наблюдений — это ведь тайга, считай самая глушь. За острыми впечатлениями жизни послевоенного СССР нужно ехать в крупные города. Вот только туда меня не тянуло совершенно. Чего мне в городе делать, да еще и без документов? Чтобы первый же милиционер меня в отделение загреб? Ну уж нет, больше проблем себе наживу, да и честно говоря, не хотелось мне в городскую суету. Склонялся к тишине и спокойствию.

И откуда у меня такие мысли?

Поселок оказался не очень большим, всего на четыре улицы. Со всех сторон его окружал густой лес.

Я насчитал порядка сорока пяти домов. Сразу же заметил, что здесь не было линий электропередач. Раз так, то и электричества в населенном тоже пункте нет. Откровенно говоря, к такому я не был готов.

Справа и слева стояли жилые дома, в основном собранные из бревен. Имелись и глиняные мазанки. Многие строения были уже потемневшими от времени, но все равно выглядели добротно. Также попадались и практически новые дома, построенные недавно. Возможно, даже этим летом.

В поселке имелась небольшая часовня, медпункт, пекарня и даже почта. На окраине располагалась лесопилка, рядом с которой были заметны штабеля длинных бревен, покрытых снегом. Поселок был аккуратным, чистым. Со всех сторон его обступала тайга, а на северо-запад уходила прокатанная дорога.

В целом он выглядел именно так, какими их показывали в старых советских фильмах про Великую Отечественную Войну. А за десять с лишним лет не сильно-то оно все и поменялось. Тем более здесь, вдали от цивилизации — здесь все застыло по состоянию довоенного периода.

Тут и там попадались люди, занимающиеся повседневными делами. На нас они не обращали никакого внимания. Лишь парочка окликнула Лесника, но этим все и ограничилось.

Быстро темнело.

Мы неторопливо шли по заметенной снегом улице. Я заметил несколько больших, двухэтажных зданий. На одном из них увидел приколоченную табличку.

— Это что, школа? — вслух пробормотал я. Насколько я помнил, в то время было обязательное семилетнее обучение, а в крупных городах и столице — десятилетнее.

— Она самая, — тяжко вздохнул Матвей, махнув рукой. — Второй год уже не работает. Летом не успели ремонт провести, да и с учителями проблема. Учеников тоже, раз-два и обчёлся. А последняя учительница еще весной уехала, в Челябинск.

— А как же дети? — удивился я. — Как же им без знаний?

— Сдалась им эта школа? — вздохнул старик. — И немного их тут осталось. Кто постарше, на охоту ходит. Совсем мелкие дома сидят или на рыбалке. Летом ягоды собирают и сушат, пробуют что-то выращивать. Ну а самые нетерпеливые в город подались, нечего им делать тут. Времена нынче тяжелые. Гляди, вон там наш сельсовет находится. Но к председателю сегодня уже не пойдем, лучше завтра с утра заглянем. Скорее всего, Тимофей Александрович уже об отбое думает и вряд ли будет рад услышать о медведе.

Я задумчиво кивнул.

— Так, Женька… — Матвей Иванович вдруг остановился. — Время позднее уже, что касается ночлега… К своим, я так понял, тебе идти глупо? Неизвестно что из этого выйдет, раз память у тебя отшибло. Гостиниц с удобствами, как в Москве, здесь нет и не было никогда. Так что пока можешь у меня остаться. Все равно места свободного много. Тепло, сухо, а что еще охотнику нужно?

— Да что-то неудобно как-то… Не хочу стеснять.

— Неудобно на зайца с рогаткой ходить! — отозвался старик. — Нормально, поместимся!

Я поблагодарил его за приглашение.

Мы двинулись вперед. Довольно быстро прошли к центру поселка, где я заметил довольно большую избу со слегка покосившейся крышей. Окна были прикрыты грубыми ставнями, у крыльца лежали штабеля заготовленных на зиму дров. А на крыше приколочено что-то похожее на стрелу.

— Ух ты, вот это изба! — восхитился я. — Таких в Сочи нет.

— Еще бы. Как раз пришли! — пояснил Матвей. — Это и есть мое жилье.

Забора тут практически не было. Так, кривая калитка и небольшие кучки, сложенные из камня. Особенно меня удивило, что