Звезда Егорова - Петр Нечай

Это был приказ.

Партизаны неохотно расходились с «майдана». За столом на поляне остались двое: Егоров и Садиленко. Молча курили, украдкой поглядывая один на другого.

Первым заговорил Садиленко.

— Ты, Алексей Семенович, теперь старший над подрывниками. Возможно, мне, как говорится, и не с руки поучать начальника, — издалека и осторожно начал Садиленко, — но все же хотел бы дать тебе, новому у нас человеку, кое-какие советы. — Он прищурил глаза и глубоко затянулся дымом. — Сам понимаешь, большинство — с первых дней войны вместе. Каждый не раз лицом к лицу сталкивался со смертью, потому не боятся ни бога ни черта. У нас, минеров, свои порядки, свои законы и традиции, с которыми… ну, как тебе сказать? — Командир роты задумался, подыскивая слова, чтобы ненароком не обидеть-нового человека.

Егоров понял это:

— Выкладывай, Алексей Михайлович, все, что думаешь.

— Я хотел сказать… Да ты и сам знаешь, что за профессия у подрывников. Небось тебе известна поговорка: подрывник ошибается один раз в жизни. — Садиленко выдержал многозначительную паузу. — И наш генерал это понимает и высоко ценит нас… Мы у него на особом положении и подчиняемся только ему. Одним словом, — гнул свое Садиленко, — наш брат, подрывник, особого подхода требует.

— То есть? — переспросил Егоров.

— Уточняю: с минерами надо миром и ладом все решать… Не приказом, а добрым словом воздействовать советую на людей.

— Ну, разумеется, — с усмешкой согласился Егоров.

— А ребята у нас — во! — Садиленко оттопырил большой палец. — Хочешь, расскажу про каждого из них?

— Конечно хочу, расскажи.

— Новому человеку это просто необходимо знать, — нажимая на то, что Егоров тут «новый человек», начал Садиленко. — Взять хотя бы тех же Павлова с Клоковым. Вроде обыкновенные парни, а на их счету по нескольку подорванных эшелонов, а значит, немало уничтоженных гитлеровцев. Каждый из них стоит целой роты.

Садиленко увлеченно рассказывал о новых и новых эпизодах, называя фамилии подрывников, восхищаясь их смелостью, отвагой, риском. А Егоров слушал как-то рассеянно.

— Да ты, я вижу, товарищ Егоров, совсем и не слушаешь меня.

— Нет, почему же? — виновато улыбнулся Алексей. — Я слушаю и в то же время думаю…

— О чем, разреши поинтересоваться? — встревожился Садиленко.

Егоров не сразу ответил. Неторопливо достал из кармана папиросы, протянул пачку Садиленко. Закурили.

— О вас думаю, товарищ Садиленко, о ваших ребятах. — Егоров помолчал. — Вот ты все на смелость, самоотверженность, риск нажимал. Слов нет, это, конечно, необходимая черта подрывника. Впрочем, смелость и самоотверженность нужны любому солдату. И о подрывниках ваших, о тех же Клокове, Бондаренко, Павлове, да и о вас многое слышал еще в Москве и в штабе соединения. Слушал и завидовал вам, гордился, что на мою долю выпадет воевать вместе с такими отважными людьми. Вот я и думаю, как бы ваш опыт и вашу отвагу помножить на крепкую дисциплину. Цены бы вам не было…

— Ну, это уж вы слишком, — обиделся Садиленко.

— Почему же «слишком»? А в каком виде вы расхаживаете в роте? А «майданчик»? Да и комиссар намекнул, что в партизанской роте Садиленко многовато… партизанщины.

Садиленко покраснел.

— Ну, ладно, Алексей Михайлович, у нас еще будет время поговорить об этом. Сейчас хотелось бы посмотреть твое хозяйство, — поднимаясь из-за стола, сказал Егоров.

— Как прикажете, — обиженно произнес Садиленко. — С чего начнем?

— Хозяину виднее.

— Тогда пойдем по расположению лагеря, посмотришь наше житье-бытье, порядки, может, и изменишь мнение о нас, непутевых.

Егоров рассмеялся и обнял Садиленко за плечи.

Солнце уже поднялось высоко. Даже в лесу было жарко. Но лагерь жил своей обычной жизнью. Одни чистили оружие, другие чинили и подгоняли одежду, обувь. Некоторые, распоясанные и разутые, просто лежали на травке и спокойно провожали глазами проходящее начальство. Этим Садиленко молча показывал за спиной Егорова кулак. Стоял тихий говор, откуда-то из землянки доносилась песня.

Егоров и Садиленко спустились в большую землянку. Командир роты рассказал старшему лейтенанту о ее обитателях, не забывая о каждом сказать что-нибудь приятное. Егорову понравилось, что командир роты хорошо знал своих людей, уважал их. И еще он убедился, что партизаны любят своего командира.

— Что ж, неплохо, по-хозяйски устроились, да и жить умеете, — подытожил Егоров.

— И воевать умеем, вот увидите, — самоуверенно добавил Садиленко.

— Кто же спорит… А это что? — Егоров показал на повозки, которые заметил еще утром, когда шел в роту.

— А это наш склад. Взрывчатка, боеприпасы, детонаторы, шнур. Одним словом — все боевое хозяйство минеров.

Неприятное впечатление производил этот подвижной склад. Готовые мины, ящики со взрывчаткой, мотки шнура лежали навалом, ничем не прикрытые. Никакой охраны возле повозок не было. Егоров покосился на Садиленко. Тот стоял мрачнее тучи и ждал очередных замечаний. Именно поэтому Алексей ничего не стал говорить.

— Ну, что же, на сегодня хватит, пошли к тебе в землянку. А об этом, — показал Егоров на повозки, — кому надо сам скажешь.

Ночью ожидались самолеты со взрывчаткой и новыми минами. Решали, кого послать принять и перевезти в роту опасный груз.

— Александра Машукова, нашего пиротехника, — не раздумывая, предложил Садиленко. — Он профессор в этом деле. А что до склада, так ему это хороший урок.

Егоров хоть и колебался, зная, что беспорядок на складе боевого имущества — упущение Машукова, но особенно возражать не стал. Командиру роты виднее. С Машуковым шли еще двое партизан — Владимир Гончаров и Иван Грибков, — тоже, как сказал командир роты, люди очень надежные. Хотел было их проинструктировать, но Машуков запротестовал:

— Не надо, товарищ старший лейтенант, нам не впервой.

— За кого вы нас принимаете? — обиделись и его помощники.

— Береженого и бог бережет, лишний раз напомнить не мешает.

Самоуверенность и беспечность минеров беспокоили Егорова. Всю ночь он ворочался на жестких нарах в землянке Садиленко, так и не заснув ни на минуту, слышал гул транспортных самолетов, сбрасывавших груз, и все ждал, что вот-вот прогремит взрыв. И как только забрезжил рассвет, он поднялся, решив пойти на поляну, где принимались грузовые парашюты. Разбудил командира роты и пригласил пойти вместе. Садиленко нехотя согласился.

Еще издали увидели сквозь деревья яркое пламя костра. Подошли и глазам не поверили: на краю поляны в яме лежали мешки с толом, чуть в стороне — коробки с детонаторами, капсюлями, химическими ампулами, ящики с минами МЗД, а посередине всего этого — костер, возле которого двое спали, а третий поддерживал огонь, подбрасывая в костер промасленную бумагу от упаковки.