У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы - Юрий Дьяков

Представляется актуальным разобраться с проблемой славянской идеи. В настоящее время существуют различные ее концепции. Имеет место трактовка славянской идеи, смысл которой в том, что русские, украинцы и белорусы – славяне и должны держаться вместе. В этом есть здравый смысл. Но, к сожалению, этот вариант славянской идеи связан с коммунистической ортодоксией и имперским сознанием. Существует и военно-патриотический вариант славянской идеи. Но подчеркнем, что военный патриотизм часто оборачивается имперским шовинизмом и фашизмом, ограниченностью и сепаратизмом. «Есть у нас и третий вариант “славянского сознания”, распространенный среди национал-патриотических кругов и опирающийся на почвеннические тенденции, – пишет историк С. Романенко. – Эти взгляды и эта психология имеют давнюю историческую традицию. В наиболее четкой и концентрированной форме они выразились в программе «Союза русского народа» в 1905–1906 гг. Эта организация рассматривала «русскую народность как собирательницу земли русской и устроительницу Русского государства», именно ей должно «принадлежать первенствующее значение в государственной жизни и государственном строительстве», а православная церковь должна сохранить в России «господствующее положение». «Выступая за “единую и неделимую Россию”, – продолжает Романенко, – члены “Союза русского народа” заявляли, что “не делают различия между великороссами, белороссами и малороссами”»[36].

Конечно, каждую идею можно довести до абсурда. Исключительных наций и народов не было и нет, в принципе. И если отбросить идею славянской исключительности, то можно помечтать о том времени, когда славянство смогло бы стать одной из основ мировой цивилизации, при условии, что русский народ наконец-то добьется благополучия, богатства, подлинного расцвета культуры на основе гармоничного содружества всех народов России. Нет криминала и в пожелании, чтобы русская нация стала самой сильной и крупной, но сила всякой цивилизованной нации заключается не только в оснащенности оружием новейших систем, не в силовом решении всех проблем, а в достижении духовного, материального и интеллектуального богатства каждым россиянином независимо от его национальной принадлежности, а, следовательно, всем российским обществом – многонациональным, но единым.

С. Романенко хоронит славянскую идею, заявляя, что она как политическая и правовая концепция «исчерпала свой относительно прогрессивный потенциал, который был ей присущ в конце XIX – начале XX вв., когда она совпала с процессом национального самоопределения… Полиэтническая (как и моноэтническая) общность не может выступать как субъект государственного права. Груз славянской идеи не выдержали ни централистские монархии, ни коммунистические этнотерриториальные федерации»[37], – заключает ученый.

Следует возразить на это тем, что американская идея (нация), при всей ее полиэтничности, выдержала экзамен истории. И если мы вполне обоснованно скажем, что американская идея (нация) победила, что она встала во главе мировой цивилизации, являясь одной из самых сильных и крупных, то почему к этому не может стремиться Россия? А потерпел поражение (будем надеяться временное) не «груз славянской идеи», а централистские монархии и фальшивые коммунистические этнотерриториальные федерации. Если первая и вторая революции и были антиславянской направленности, то крах коммунизма не имеет никакого отношения к «грузу славянской идеи».

Россию спасли, прежде всего, русские патриоты. И быть патриотом России – это долг и святая обязанность всех русских и нерусских народов. По вопросу о патриотизме Герцен предупреждал, что «исключительное чувство национальности никогда до добра не доводит»[38]. Это верно, и поэтому нам, русским и нерусским россиянам, никогда не следует доводить чувство национальности до исключительности.

Помимо общечеловеческих ценностей, у России есть и свои национальные интересы, которые она должна и сумеет отстоять. Но следует знать и помнить идеи русского историка и политического деятеля П. Н. Милюкова, завещавшего нам, что «национальная мораль, ничем не просветленная и не ограниченная, может легко выродиться в проповедь человеконенавистничества, порабощения и истребления. Сколько исторических злодеяний прикрыто от морального обсуждения вывеской подобного патриотизма»[39]. Грань между патриотизмом и шовинизмом чрезвычайно тонка и подобна лезвию бритвы.

Наше общество продолжает культивировать агрессивность, насилие, отражающиеся в межнациональных конфликтах и в политической борьбе. Вот почему важно изучить, осмыслить традиции насилия с тем, чтобы отвергнуть их как метод социального переустройства общества. Мы страдали классовым недугом, страдаем национальной болезнью. И лишь выздоровев и осознав, что человеческая сущность важнее классовой и национальной принадлежности, можно обрести поступательное движение к обновленному образу жизни и миру в своем растревоженном доме.

Любая идеология, основанная на насилии, должна быть опровергнута, в том числе средствами исторической науки. Но, как представляется, в последнем десятилетии XX в. Россия переживает период уникальной исторической возможности для формирования более справедливой системы сосуществования народов. Ясно одно, что на основе ленинско-сталинских национальных границ невозможно воссоздание России. И сегодня мы – россияне – пожинаем горькие плоды этой безумной политики. Волна суверенизации захлестнула Россию. Повсюду на волне демократического романтизма избраны президенты бывших автономий, идет игра в псевдодемократию, в независимость, ведутся пограничные разборки. Между тем Россия населена полутора сотнями разноговорящих народов, и сама идея национальной государственности России внеисторична и опасна. Выход из этой взрывоопасной ситуации видится в крайне осторожном, постепенном (по мере созревания общества) переходе на строго добровольных началах к принципу не национального, а административно-территориального государственного устройства России, при полном и безусловном соблюдении национальных прав и обычаев народов. Право каждой нации на государственность лишь на том основании, что она единое национальное целое, весьма сомнительно, тем более что таких монолитных однонациональных субъектов в России просто нет.

Русская нация сумела сохранить себя даже в двухвековой период татаро-монгольского ига и нашла в себе силы объединиться в единую Московскую Русь. Исторический опыт, содержащийся в русской идее, необходим для стабилизации межнациональных отношений в России и утверждения ее нового положения в мире. «Если есть русская “интеллигенция” как совокупность образованных людей, способных создавать себе идеалы и действовать во имя их, и если есть у этой “интеллигенции” какой-нибудь “долг перед народом”, то долг этот состоит в том, чтобы со страстью и упорством нести в широкие народные массы национальную идею, как оздоровляющую и организующую силу, без которой невозможно ни возрождение народа, ни воссоздание государства»[40], – писал видный общественный деятель, экономист, историк П. Б. Струве, анализируя уроки Октября 1917 г.

Русский мыслитель Н. Я. Данилевский со всей остротой поставил вопрос: «Должно ли Славянское племя – член Арийской семьи, равноправной с племенами: Индийским, Иранским, Эллинским, Латинским и Романо-Германским, создавшими каждое свою самобытную культуру, – оставаться только ничтожным придатком, так сказать, прихвостнем Европы, или же, в свою очередь, приобрести миродержавное значение и положить свою печать на целый период истории?»[41]. Ответ может быть только положительным. Русский народ должен опять стать уважаемым и могучим столпом единой многонациональной России.

К 400-летию выхода России из Смуты

Минин и Пожарский возглавили народное ополчение

«Замутились …умы у русских людей, и пошла смута…» (Л. П. Колодникова)

И вся Русская земля из старины от наших прародителей наша отчина.

Русское государство в начале XVII в. переживало один из чрезвычайно сложных периодов своей истории. Обстановка в стране в силу внутренних и внешних осложнений была исключительно напряженной.

Анализ историографии и источниковедения проблемы Смутного времени[42] на Руси – этого тяжелейшего этапа отечественной истории – свидетельствует о том, что многие аспекты истории Смуты еще недостаточно изучены, а хранящиеся в центральных и региональных архивах редчайшие свидетельства того времени в полном объеме не исследованы и сегодня, в XXI в. В этой связи позволю в сжатом виде привлечь внимание к некоторым проблемным вопросам истории рассматриваемого периода.