Рождение казака - Евгения Ляшко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Молниеносно взвинтившись от увиденного, есаул в ту же минуту громогласно осерчал, и поразил перекосившегося от такого напора юношу, своеобразной арифметикой:
– Что за дурень достался! Одна клякса! Две помарки! Три ошибки в четырёх словах сотворил! Ты какой грамотой владеешь, куриной?
Относительно справедливости высказывания по поводу чистописания, у юного писаря вопросов не возникло, однако насчёт ошибок он, по привычке, как если бы был дома на уроке русского языка или литературы, захотел поспорить:
– Тут нет ошибок. Где вы их видите?
Свирепея есаул прорычал, делая акцент в тех места, где были допущены ляпы:
– Дворцова́го! Управленíя! Рапортъ́!
Не до конца уловив, в чём соль, но понимая, что дело попахивает обещанными плетями, Паша поспешил ретироваться, и как ягнёнок заблеял:
– Видать опять память подводит. Простите. Простите меня, пожалуйста.
Поиграв желваками, приглаживая, будто ощетинившиеся от негодования усы, Емельян Прохорович процедил:
– Ступайте. В казарму до вечера ни ногой. Тут в кухонном корпусе обождите.
Спепанцев опрометью ринулся вон, а вспотевший от переживаний Бойченко, продолжая нести Елену Юрьевну, тихим ходом зашагал за другом. Вдруг послышался раскатистый окрик есаула, и юноши словно приросли к полу, на самом пороге в Людскую. Втянув шеи, как перепуганные черепахи, они вяло оглянулись. Перегородив объёмной фигурой проход, Емельян Прохорович уже возвышался сзади них.
– А ну-ка постойте. Это не вы случайно сегодня в Медной кладовой разгром учинили?
– Нет. Не мы, – хором отозвались подростки, из всех сил стараясь выглядеть невинными овечками.
– А в Янтарной комнате сегодня был пречудной переполох, слыхали?
– Нет, – в унисон, отвечая, замотали головами парни, и Паша с усердием новобранца-отличника застрочил:
– Мы ни причём. Нас там не было. Мы теперь обязательно будем лучше смотреть по сторонам и вам докладывать, если встретим что-то подозрительное.
Насколько это было возможно, нейтральным голосом Глеб тихо спросил:
– А что там произошло?
Емельян Прохорович перекрестился:
– Бог его знает. Никто так и не разобрал, что это за гром с небес случился. Разбежались как муравьи, и спросить некого. Теперь ухо востро держать надобно, чтобы государю правдоподобно и без чудес доложить. Коли повезёт, так повторится, тогда проведу расследование, авось и отыщу причину, – и, вскинув бровь, он отрешённо произнёс:
– Ладно, ступайте, отобедайте и к жениху Софьи Андреевны наведайтесь в лицей. Пойдёте в сторону дворца, он левее будет.
*ридикюль – ручная дамская сумочка.
**s'il vous plaît (франц.) – пожалуйста.
***фрейлина – незамужняя особа дворянского рода, состоящая в свите при императрицах, великих княгинях, великих княжнах.
Глава 7
– Что-то мне тут есть перехотелось, – нахмурился Паша, обнаружив в Людской забитые до отказа столы и даже небольшую очередь прислуги в коридоре.
Глеб характерно щёлкнул пальцами:
– Предлагаю спасение – еда на вынос.
Парни обменялись хитрыми улыбками и, усмотрев для своих нетривиальных целей корзинку, размером с поросёнка, напихали в неё всякой снеди, состоящей из курника, расстегая, пампушек и ватрушек с сочниками. Также прихватив кувшин с киселём из клюквы, довольные собой, они покинули Кухонный корпус.
Шалость удалась. Подростки отыскали уютное местечко в неприметной, выполненной в античном стиле каменной, увитой каким-то ползучим растением беседке и, вдыхая полуденную свежесть, укрытого октябрьским багрянцем парка, с радостью лакомились стародавними деликатесами, о которых только читали в сказках. А Елена Юрьевна, на которую снизошёл отзвук поэтической лиры от предвкушения побывать в лицее, в том историческом месте, где учился сам Александр Сергеевич Пушкин, читала по памяти его стихи, сожалея лишь о том, что её слушает только один сын.
Обратив внимание, что мамина речь резко прервалась, Паша проверочным взором инспектора исследовал своего ангела-хранителя: – Мам, ты чего?
Задумчиво-философским тоном психолог произнесла:
– Да вот, на ум пришли строки Пушкина из стихотворения «Цензору», – и она процитировала: – «…Ты вечно разбирать обязан за грехи, то прозу глупую, то глупые стихи…».
– И что в этом такого? – недоумевая, спросил Паша, а друг с интересом пытался разгадать, о чём идёт разговор.
– Русский писатель Владимир Солоухин как-то сказал: «Раньше гусиными перьями писали вечные мысли, а теперь вечными перьями пишут гусиные мысли». Я столько лет была согласна с этим утверждением, не на сто процентов, конечно, но толика истины в этом высказывании есть. Глубокие темы, поднимаемые Чеховым, Гоголем, Толстым и другими классиками сегодня мало звучат. Так вот. Я вдруг поняла, что ситуация и того хуже. Даже «гусиные мысли» закончились. Люди перестали писать собственные рассуждения, то есть, прекратили свободно мыслить. Мы копируем и вставляем модные, чужие, вполне вероятно заказные думки, пользуясь базой всемирной паутины. И самое страшное множа или умности или глупости, среди которых порой проходит весьма тонкая граница. Особенно преуспели в этом недобросовестные блогеры и им подобные, которые воруют друг у друга контент. Это же просто кошмар! Люди, всё время, находясь в бешеном потоке информации, забывают анализировать они, не задумываясь, едят слова, живут пересылками постов в социальных сетях. Покупатели верят прилепленному издателем слову «бестселлер» и думают, что приобретают достойное для чтения творение. Реклама не двигатель торговли, нет, она отупляющий зомбо-киллер. Как не прискорбно это осознавать, но на лицо имеется признак деградации общества.
Находящийся в замешательстве сын, попытался ответить:
– Э-э-э… Слушай, ты же сама говорила, что всегда были и будут и умные, и глупые.
– Верно. Человек сам делает выбор, учиться ли ему всю жизнь и, познавая новое развиваться или же постепенно тушить в себе живительный огонь, вспыхивающий только от здравых знаний и не накапливая мудрость, погрязнуть в скучной рутине будней, которая наращивает хронические заболевания и развивает губительную меланхолию.
– Да что у вас там такое? – сгорая от любопытства, воскликнул Бойченко, наблюдая, как интенсивно морщит лоб одноклассник.
Степанцев наскоро поведал другу окололитературные терзания дипломированного психолога и тот сразу нашёлся что прибавить к и без того тягостным мукам обдумывания, от свалившегося как снег на голову откровения, чем окончательно забросил Елену Юрьевну в пучину раздумий.
– Наметившаяся тенденция роста использования онлайн услуг, в том числе сайтов с программами, составляющих рифмы, однажды может убить поэзию как таковую, – потирая подбородок, деловито заявил Глеб.
Внезапно Паша всполошился:
– А который сейчас час?
Групповая динамика подскочила до прыти арабского скакуна.
Психолог, схватившись за лоб, запричитала:
– Да, Боже мой, мы без телефонов как без рук стали. Привыкли, что напоминалка подстрахует. Никакой самодисциплины!
И Елена Юрьевна стала нарезать круги по шапке, как по цирковому манежу.
Между тем Бойченко, небрежно бросая остатки еды и кувшин в корзинку, повелительно провозгласил:
– Самое время выдвигаться!
После импровизированного пикника, вернув, позаимствованные вещи в Людскую,
