Антология хожений русских путешественников XII-XV века - Елена Малето

"Книга Паломник" Добрыни Ядрейковича важна для нас и тем, что позволяет наряду с летописями реконструировать интенсивность русско-византийских контактов. Из летописей известно, к примеру, что в середине XI в. в Константинополе долго жил Ефрем, архиепископ Переяславский, который занимался перепиской и переводом греческих богослужебных рукописей. Добрыня Ядрейкович же рассказывает о хранящемся в соборе Святой Софии блюде княгини Ольги "блюдо велико злато служебное Олгы Руской, когда взяла дань, ходивши по Царьграду". Хроники свидетельствуют, что при крещении Ольги присутствовал сам византийский император Константин Порфирородный (905-959) и его участие придало церемонии особую значимость. В качестве дара он преподнес новообращенной на золотом жемчужном блюде 500 милиарисиев. "В блюде же Олжине камень драгий, – восхищается новгородец, – на том же камени написан Христос, и от того Христа емлют печати людие на все добро". Кроме этого, Добрыня упоминает, что в церкви Даниила столпника в Пере (предместье Византийской столицы) упокоилась "блаженная" княгиня Ксения Брячиславна, т.е. жена Брячеслава князя Полоцкого. Он же указывает, что в церкви Платона в центре Константинополя нашел свой последний приют князь Борис. Известно, что князь Мстислав сослал нескольких князей с женами и детьми. Среди них Давида, Ростислава и Святослава Всеславичей, их племянника Василько и Ивана Рогволдовича. Судьба их неизвестна. Есть только сообщение, что под 1140 год два полоцких княжича вернулись на родину. Новгородец стал также свидетелем пребывания в Константинополе посольства волынского князя Романа. Византию тревожили набеги половцев, поэтому император Ангел Комнин III обратился к князю Роману с просьбой спасти христиан, которых захватили в плен варвары. Его послы вели переговоры об участии русских войск в борьбе с нашествием врагов. Князь Роман разгромил половцев, освободил пленных и с победой вернулся на родину. Отчасти возможно поэтому отношение к русским паломникам, путешествующим по святым местам, в Византии было самым доброжелательным. Царьград служил для русских путешественников, стремившихся в Палестину, своего рода перевалочным пунктом. Зная имена паломников с Руси, можно с уверенностью сказать, что там в разное время останавливались игумен Даниил (1106), новгородский епископ Нифонт (1149), сорок калик- паломников (1163), Евфросиния Полоцкая (1170) и, возможно, сам Добрыня Ядрейкович.

Наряду с информацией о путешествии на Восток Антония летописи упоминают о приезде в 1279 г. "из грек" епископа Сарайского Феогноста, который был послан митрополитом к патриарху и к царю греческому Палеологу170. В 1301 г. также по церковным делам ездил туда митрополит Максим, грек родом, в 1283 г. избранный и рукоположенный в Константинополе171. Кроме поездок церковных иерархов, совершались и паломничества мирян, причем наиболее активными были новгородцы.

Помимо Добрыни Ядрейковича, в XIII-XIV вв. на Востоке побывали Анонимный автор, дьяк Александр, Григорий Калика (священник Космодемьянской церкви на Холопьей улице, а с 1330 г. – архиепископ новгородский Василий), Стефан Новгородец172. Новгород, избежавший разорения и завоевания со стороны монголо-татар, продолжал сохранять тесные связи с зарубежными странами, включая Византию.

В указанные столетия не только новгородцы отправлялись на христианский Восток, но и монахи со Святой горы Афонской на севере Греции, где расположены многие православные монастыри (17 греческих и 3 славянских), с Синая и из Иерусалима не раз приходили в Новгород с просьбой об экономической помощи и пожертвованиях церквям Восточного Средиземноморья173.

К числу хожений XIV в. относят Анонимное хождение, известное в литературе под названием "Сказание о святых местах и о Констянтинеграде". Прямых сведений о его авторе источники не сохранили. Однако имеется основание считать Анонимного автора выходцем из Новгорода. Об этом свидетельствуют рукописные сборники, в состав которых входило это произведение в переработанном виде. Все они новгородского происхождения174. М.Н. Сперанский полагал, что автором мог быть Григорий (Василий) Калика, который путешествовал на Восток в 20-е годы XIV в.175 К.Д. Зееманн, как выше упоминалось, выдвинул версию греческого происхождения описания176.

Хожение Анонима составлено как путеводитель для паломников. Пристальное внимание уделено памятникам архитектуры и скульптуры Константинополя; политические вопросы находятся вне поля зрения русского путешественника. Лишь в нескольких местах своих путевых записок Аноним упоминает о крестоносцах ("фрягах") как о виновниках порчи и разрушения царьградского "узорочья", т.е. памятников истории и культуры177.

Другой путешественник, новгородец Стефан, посетивший Царь-град в 1348-1349 гг., в отличие от предшественников-земляков интересуется не только святынями города, но и политической обстановкой в империи, а также византийско-русскими отношениями. Об этом свидетельствуют, в частности, два эпизода хожения. Первый – рассказ о том, как в храме Святой Софии новгородец целовал руку патриарху Исидору Вухиру (1347-1349), потому что тот "велми любить Русь"178. Стефан, видимо, одобрял политику Исидора, стремившегося сохранить единство Русской митрополии и упразднившего Галицкую митрополию.

Второй эпизод – упоминание о посещении Студийского монастыря и о его роли в связях Руси и Византии в области культуры. "Таж идохом ко св. Иоанну въ Студискы монастырь, много бо ту виденна – не възможно писати… Ту жил Феодор Студискы и в Русь послал многы книги: Устав, Триоди и ины книги", – отметил Стефан. Очевидно, что новгородский паломник был грамотным человеком, знатоком книг и их ценителем. Интерес Стефана вызвал и военный порт Кандоскамия, к которому было приковано пристальное внимание всех жителей Константинополя весной 1349 г. в связи с тем, что весь флот Византии, отправившийся оттуда, был уничтожен генуэзцами. Подробно путешественник описывает особенности архитектуры и мозаики соборов и церквей Константинополя (прежде всего Святой Софии и др.). Любопытно и еще одно свидетельство хожения. В самом начале путевых записок Стефан отмечает, что пришел не один, а "съ своими другы осмью" (см. наст. изд. С. 253). Более подробные сведения о Стефане, за исключением имени и прозвища, указывающие на новгородское происхождение, отсутствуют как в самом хожений, так и в других источниках.

М.Н. Сперанский полагал, что Стефан был довольно зажиточным купцом. "Судя по тому вниманию, – писал он, – с каким отнеслись греки к Стефану и его спутникам, можно предположить, что русские путешественники выделялись из общей массы рядовых паломников, занимая, видимо, выдающееся положение у себя в Новгороде, что стало известно и принимавшим их грекам"179.

Стефан так формулирует цель своего путешествия: "Поклонитися Святым местам и целовати телеса святых" (см. наст. изд. С. 253). Однако некоторые исследователи считают, что, отправляясь в Константинополь, русский путешественник выполнял церковно-политическую миссию, тесно связанную с борьбой Новгорода против притязаний Московской митрополии за сохранение своего прежнего независимого статуса180. Так, Дж. Маджеска предположил, что Стефан принес в Константинополь "милостыню" на восстановление храма Святой Софии, пострадавшего от землетрясения в 1346 г. и реконструированного в 1349 г.

Стефан не был простым паломником, отмечает Дж. Маджеска. У него было достаточно денег, чтобы нанять компетентного проводника, который показал русским путешественникам все реликвии Константинополя. Более того, в Святой Софии они были представлены патриарху и признаны высокопоставленным лицом. Им был протостратор ("царев болярин") Факеолатос, который руководил восстановлением храма Святой Софии после землетрясения181.

Путешествие Стефана проходило во время оживления русско- византийских контактов, отчасти связанных с борьбой церковных иерархов за право занимать киевскую (общерусскую) митрополичью кафедру. На протяжении XIV в. несколько раз создавались и упразднялись особые митрополии для Литовской и Галицкой Руси; иерархи, поддерживаемые Москвой, Литвой или Польшей, соперничали друг с другом и искали союзников при императорском и патриаршем дворах в Константинополе. В политическом противоборстве активно участвовали новгородцы182.

Возобновление связей двух стран (после некоторого их ослабления из-за разгрома Руси монголо-татарами и временного господства латинян в Царьграде) совпало с крупными переменами, которые происходили в Восточной Европе: политической централизацией Руси и возвышением Москвы183. В результате в значительной степени трансформировались и церковно-иерархические отношения Русской митрополии с константинопольским патриархом.