Апостол Павел - Ален Деко

Совершенно непредумышленно Петр и Иоанн раскрыли тайну, о которой предпочитали молчать: о воздействии словом, о силе слова. Это событие произошло в храме. Накинув на плечи молитвенный талес, оба вошли в двери храма, называемые Красными. У входа сидел профессиональный нищий, калека с рождения, хорошо известный прихожанам, который назойливо потребовал у них денег. Петр остановился и, взглянув ему в глаза, сказал: «Серебра и золота нет у меня; а что имею, то даю тебе: во имя Иисуса Христа Назорея встань и ходи» (Деян 3:6).

Нищий встал. Толпа иудеев увидела, как он вошел в храм, «ходя и скача, и хваля Бога», дошел до притвора Соломона и до двора язычников. Присутствующие были поражены. Пришли священники и начальники стражи при храме. Петра и Иоанна арестовали. Их не могли судить сразу же, так как быстро темнело, и оставили под арестом до утра, заточив здесь же, в храме. На следующее утро апостолов вывели на суд высшей судебной власти иудеев — к синедриону. Первосвященник Анна председательствовал в собрании священников, старейшин и книжников. Привели туда и перепуганного калеку, обретшего способность ходить. На этой торжественной ассамблее заседали, разместившись полукругом, многие из тех, кто недавно осудил Христа, например Каиаф. Попавшим под подозрение учинили допрос: «Какою силою или каким именем вы сделали это?»

Отвечал Петр, которого я ясно вижу: крупный и крепкий, привыкший управлять своей лодкой и вытаскивать тяжелые сети с рыбой: «То да будет известно всем вам и всему народу Израильскому, что именем Иисуса Христа Назорея, Которого вы распяли, Которого Бог воскресил из мертвых, Им поставлен он перед вами здрав. Он есть камень, пренебреженный вами, зиждущими, но сделавшийся главою угла, и нет ни в ком ином спасения».

Лука констатирует: «Видя смелость Петра и Иоанна и приметив, что они люди некнижные и простые, они удивлялись» (Деян 4:7—13).

Можно было ожидать, что подобную дерзость покарают суровым приговором. Но ничего подобного не произошло. Синедрион счел, что произошедшее не имеет особого значения и не стоит рисковать, подталкивая людей к беспорядкам, так раздражавшим римлян. Петра и Иоанна решили Отпустить, приказав им «не говорить и не учить о имени Иисуса».

Но задержанные ответили синедриону резко: «Судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога?»

Никто из синедриона и рта не раскрыл, а Петр и Иоанн уходя предупредили: «Мы не можем не говорить того, что видели и слышали» (Деян 4:19–20).

Эти события знаменуют поворот в истории христианства. Правда, само слово «христиане» появится позже, в Антиохии. Мы же будем его здесь использовать для удобства читателя.

Итак, последователи Христа, продолжавшие после его казни исповедовать иудейскую религию, не находя в ней ничего противоречащего новой вере, неожиданно вступили в конфликт с теми, для кого Иисус были лишь смутьяном, осужденным справедливо. Петр и Иоанн, продолжившие публично проповедовать учение Христа, были снова арестованы. На этот раз им грозило длительное тюремное заточение (евреи по приказу римских властей не имели права никого приговаривать к смертной казни). Когда апостолы вновь предстали перед синедрионом, поднялся один из присутствующих — Гамалиил, да-да, тот самый Гамалиил, и заявил: «Мужи Израильские! подумайте сами с собою о людях сих, что вам с ними делать… отстаньте от людей сих и оставьте их; ибо если это предприятие и это дело — от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками» (Деян 5:35–39).

Петра и Иоанна всего лишь били плетьми.

Сегодня, в XXI веке, нас не удивляет, что учиться приходится больше десяти лет. Дадим десять лет на учебу и Савлу, хотя некоторые, наверное, сочтут, что нечему учиться десять лет в I веке, да и человек мог надеяться тогда всего лишь на двадцать пять лет жизни. Среди тех, кто серьезно задумывался над этими вопросами, прежде всего отметим Андре Шураки, израильтянина французского происхождения, чей авторитет в этой области неоспорим. Он не только перевел на французский Ветхий Завет, но и обратился к Новому Завету, который, по его мнению, «соединяет в гармоничном синтезе два мира: мир иудеев и мир греков на страницах, где создается особая красота». И далее исследователь продолжает: «Основываясь на греческом тексте, зная технику перевода с еврейского на греческий и отзвуки еврейского в греческой койне, я попытался в каждом слове, в каждой строке дойти до семитской основы, чтобы затем снова вернуться к греческому, обогатившись новыми идеями, прежде чем перейти к французскому». Автор считает, что «Шаул из Тарса, Павел, еврейский апостол язычников, вероятно, самый мощный еврейский гений своего времени».

Согласно мнению этого исследователя, вся жизнь Павла подтверждает, что он «никогда не порывал со своими иудейскими корнями, с библейской и талмудической традицией, которую он знал лучше, чем другой великий иудей своего времени — Филон Александрийский». Внимательнейшее изучение писаний Павла свидетельствует о том, что его выводы строятся аналогично иудаистской традиции толкования текстов. Это же подчеркивал и Ф. Амио, преподаватель семинарии Сен-Сюльпис, утверждая, что Павел «был искушен в тонкостях рассуждений в духе раввинов». Андре Шураки приходит к заключению, которое выглядит убедительнее, чем просто гипотеза: Павел и сам был раввином, в 30-х годах н. э. он служил в одной из синагог Иерусалима. Монсеньор Джузеппе Риччотти, создавая психологический портрет Павла в духе современного католицизма, похоже, не сомневается в этом, когда пишет: «У раввина Савла определяющей идеей является закон Моисеев и иудаистская традиция».

Как же выглядел взрослый Савл в расцвете сил? Ему не откажешь в физической выносливости: это доказывают изнурительные пешие переходы, которые он совершал неоднократно, и сила, продемонстрированная при кораблекрушениях, — а он трижды тонул в море, причем после одного из кораблекрушений ему пришлось плыть целый день и целую ночь, пока его не спасли.

Когда мы читаем послания Павла, мы его слышим, ибо в словах такая мощь, они столь убедительны, что сразу веришь в сказанное и поступаешь по слову его. Поэтому желание наделить апостола красноречием Демосфена в апогее славы и величественной осанкой Моисея, повелевающего морю расступиться, естественно.

«Деяния Павла», составленные неизвестным автором около 150 года н. э., разочаровывают: «Он увидел Павла, человека малого роста, с плешивой головой, кривоногого, сильного, со сросшимися бровями, с немного изогнутым носом». Поражает то, что традиция изображать Павла невысоким, лысым, бородатым практически не изменилась с первых отрывков восточного происхождения. Правда, следует задаться вопросом, какова ценность этого текста, который давным-давно отнесен к апокрифам. В XX веке были обнаружены другие рукописи — различного происхождения и различной датировки, позволившие воссоздать значительную часть этого памятника и обнаружить его полное название: «Деяния Павла согласно апостолу». Похоже, что целью этого сочинения было изложение миссионерской деятельности Павла, не совпадавшее с версией, которую давал в Деяниях апостолов Лука, бесспорный свидетель жизни Павла. Когда вспоминаешь об упреках, которые так часто повторяют в адрес Павла, можно лишь удивляться, что «Деяния Павла» столь благосклонны к женщинам. Эта особенность, среди прочего, позволила Тертуллиану упрекнуть автора сочинения: «Если некоторые женщины ссылаются на “Деяния Павла”, которые не по праву носят это название, чтобы защитить права женщин наставлять и крестить, пусть знают: это сочинение составил некий малоазийский пресвитер, как бы желая поддержать авторитет Павла своим; но будучи уличен, признался, что написал это из любви к Павлу. Пресвитер покинул свой пост»[11].