Дневник писательницы - Вирджиния Вулф

Живем мы в основном на первом этаже… Порядка никакого — бюсты моей мамы стоят на свернутых коврах, в комнатных горшках инструменты для переплета — о, никогда никому не разрешайте паковать ваши книги при переезде — у меня не осталось ни одной целой книжки. Чтобы утешить меня, Несса и Дункан расписали одну комнату, куда вы должны как-нибудь прийти, будете сидеть там и разговаривать и разговаривать, и разговаривать, не думая о такси и постепенно освобождаясь от накопившихся за десять лет — во мне и в вас тоже — недоговоренностей. Вы будете сидеть на Площади. И пусть Дэди[401] играет перед нами в теннис. Это будет летом, когда деревья станут зелеными и утонченные дамы… — впрочем, они не в вашем вкусе.

Потом напишу что-нибудь более связное.

Попросите Каррингтон сообщить мне о вашем здоровье.

Ваша В.В.

40. Лондон

[2 мая 1924 года]

Вы могли бы принять нас в пятницу и оставить до субботы, а потом отвезти на машине или отвезти Леонарда в воскресенье в Саттон, где ему надо произнести речь?

Он боится, что не сможет отговориться от речи — и не сможет приехать.

Да нет, все это неудобно.

Мне снились ваши буки.

Ухожу, чтобы встретиться с Уолтером Лэмом в Королевской академии.

Ваша В.В.

Леонард сказал, что сможет поехать со мной, а вечером в субботу он уедет.

41. Родмем

8 сентября [1925 года]

Милый Литтон!

Вы еще помните одну из дочерей Лесли Стивена — кажется, младшую? Ее звали Вирджинией, и она вышла замуж за парня по фамилии Вулф, который служил то ли в Индии, то ли на Цейлоне. Знаете, они пишут. Правда, она написала книжку, эссе и прочее; и еще она хочет знать, не поможете ли вы ей выправить опечатки, — это если вы помните ее — она была высокой тогда, довольно плохо одевалась и делала пробор посередине.

Такая форма обращения пробуждает в вас сочувствие? Нет? Все равно скажите, какую опечатку вы углядели в «Обыкновенном читателе»[402], о которой сказали Леонарду на Гордон-сквер? Мы надеемся на второе издание, поэтому я собираю самые очевидные и бросающиеся в глаза ляпы, которыми, как мне сказали, кишит книга.

Не очень рассчитываю повидаться с вами этим летом. Однако нас это не обижает; мы не будем думать лучше о ваших вкусах, узнав, что вы у Мэйнардов[403], однако, повторяю, мы все равно вас любим — кровати тут чертовски неудобные. […]

Десять дней я провела, сбитая с ног беспутством и головной болью. Когда мне было хуже всего, Леонард заставил меня съесть совершенно холодную утку, и меня в первый и единственный раз в жизни рвало! Вот уж отвратительно и тяжко! А мне сказали, что с вами такое случается каждый понедельник. Что ж, за это вам многое можно простить.

Найдите мне дом, куда никто не сможет прийти.

Мне нравится разговаривать с вами, но только с вами одним из всех людей на свете.

Ваша старая, распутная домашняя карга.

В.

42. Лондон

26 января [1926 года]

Милый Литтон!

Прочитайте вложенное письмо, но не ругайте меня. Я сказала Олдингтону, что он может написать вам напрямую. Я не хочу, чтобы вы вернули его мне, — лучше напишите мне. Я слыхала, вы завораживаете кроликов на приемах. Еще говорят, будто вы затеяли подписку, чтобы подарить Эдмунду Госсу золотые запонки на его столетний день рождения […]

У меня ветрянка, коклюш, инфлюэнца и коровья оспа. Я веду жизнь девяностолетней вдовы, чьи сыновья сгинули в индийском мятеже или на Крымской войне, я уж и забыла где. Эта почтенная дама находит истинное утешение в сочинениях Шекспира — Литтона Стрэчи. И миссис Смит из Челтенхема пишет, что любит Л.С. за то, что он посвятил В.В. свою «К. В.»[404]. Итак, мы таинственным образом соединены. […]

Попросите Каррингтон навестить меня.

Ваша В.В.

43. [?марта 1927 года]

Будьте ангелом, напишите название отеля в Риме. Мы с благодарностью примем любую другую полезную информацию.

Боюсь, я была вчера несколько резка — не очень доброжелательна — из-за известных вам обстоятельств. Я думаю, любовь — это такой кошмар, что любому посоветовала бы бежать от нее подальше. Однако это трудно. Надеюсь устроить знакомство с молодым человеком, как только мы возвратимся.

У нас брюшной тиф — температура до 102 — стоило ли? Не знаю. Итак, до свидания…

В.В.

44. 3 сентября 1927 года

Родмелл

Милый Литтон!

До меня дошел слух — через Нессу и Рэймонда, — что вы нездоровы. Надеюсь, это неправда; но если правда, то, пожалуйста, встряхнитесь и немедленно поправляйтесь. Если у вас бессонница, то попробуйте эль (Audit); он очень эффективен, от него не бывает дурных последствий, и любой из ваших университетских приятелей, которых у вас наверняка миллион, принесет его вам. Еще я рекомендую вам «Тайны Удольфо»[405], благодаря им впадаешь в мечтательный транс, который очень освежает: иногда в помощь и миссис Радклифф. У нее грандиозные пейзажи. Вечерами я люблю слушать тихую музыку, и я в самом деле думаю, что Джейн Остин писала бы гораздо хуже, если бы не следовала примеру Радклифф. Это вы можете приписать, вместе с другими известными моими грехами, моей несчастливой романтичности — ничего не поделаешь. Более того, я ничего не хочу делать. Я приблизилась к той черте в своей жизни, когда ничего не хочу исправлять.

Как раз об этом я говорила вчера Шеппарду в Тилтоне, когда мы собирали кости Мэйнардовой куропатки […] Потом мы замечательно развлеклись в новой «Галерее» вместе с местной публикой. Полуголый Шеппард, плотно обернутый в красный шелк, весь до головы в разноцветных подвязках, в совершенстве изображал мисс Т; Мэйнард был пьян и неприличен так, что у меня нет слов, когда задирал левую ногу и пел песню о женщинах. Лидия изображала королеву Викторию, танцующую перед бюстом Альберта. Что подумали о нас местные жители? Жаль, вас не было, — кстати, вспомнила, что мы много говорили о вас за обедом, некоторые были за вас, а я, естественно, против; кто-то сказал, что у вас положительное влияние, а Шеппард и я стояли на том, что ваше влияние исключительно порочное. Я сказала, если вы капнете солью на улитку, она превратится в пену. Литтон — соль; Шеппард — пена. Он сказал это, как бы суммируя, уверенно и без горечи, всю свою неудавшуюся жизнь. Круглолицый невинный Тэйлор тоже был там и, кажется, воспринял все очень серьезно.

Все остальные новости связаны с машиной. Мы почти целый день разъезжаем по Сассексу; засыпаем после обеда; посещаем руины; размышляем рядом с засыпанными рвами, которых тут великое множество; удивляем полковников — здесь такое в новинку. Не понимаю, как мы до сих пор обходились без автомобиля? Большая часть викторианских ужасов объясняется тем, что люди ходили пешком или ездили на крепких потных лошадях.