Менуэт святого Витта, Властелин пустоты - Александр Громов

Первыми заговорили пушки, скрытно размещенные вдоль пограничья. Их было немного — всего четыре-пять десятков некрупных орудий на линии длиной в несколько переходов. Стреляли даже зенитки. Стреляло все, что могло забросить снаряд как можно дальше на пустошь. Эксперт Фрон предложил не возиться с семенами — все равно места рассеяния будут скоро и добротно обработаны десинторами заурядов. Каждый снаряд-контейнер заключал в себе начинку из обыкновенных фекалий, драконьих и человеческих, — почти идеальный и уже засеянный субстрат для развития бактериальной жизни, смертельный яд для пустоши… Одни снаряды лопались на грунте, разбрызгивая содержимое. Другие, улучшенной конструкции, теряли в полете днище, оставляя за собой длинный шлейф разносимой ветром взвеси.

Торопились. Часто меняли прицел, стараясь разбросать «субстрат» по возможно большей площади. Вслед за снарядами в воздух с нестерпимым свистом рванулась первая стая пороховых ракет с той же начинкой. Более тысячи таких же ракет, спрятанных под пологом леса, остались ждать своей очереди.

Ответ Железного Зверя последовал тотчас же. Неустановленное количество ромбических заурядов-Б нанесло быстрый удар, в несколько секунд уполовинив число приграничных орудий. Уцелевшие пушки прекратили огонь. Перестали взлетать ракеты. О том, что делалось дальше к западу, донесений, естественно, не поступало, но можно было не сомневаться: дисковидные зауряды-А рыщут над пустошью, стерилизуя последствия первой бомбардировки.

Ни один человек в штабе не мог быть уверен в том, что все патрулирующие небо убийцы-ромбы участвовали в атаке на пограничье, из чего исходил Астил в своих планах. Но никто не имел аргументов, чтобы утверждать обратное. Парис тряс кулаками перед носом замордованного планшетиста. Приказ Астила, переданный дежурным шептуном в дословной точности, на краткое время заставил Умнейшего перестать слоняться из угла в угол:

— Астил — штабу. Транслируйте всем. Зоне «Мишень» начать работу немедленно. Через десять минут возобновить дерьмообстрел и не прекращать его до последней ракеты; через тридцать минут добровольцам выдвинуться на пустошь. Пора. Мы начинаем.

Леон покачал головой. План операции был прост — насколько может быть прост план, рассчитанный на противодействие не людей, а равнодушных мыслящих механизмов, и то лишь на первый случай. Но именно простота плана давала некоторую надежду на его осуществление.

Леон закрыл глаза. Он очень хорошо понимал, будто видел своими глазами, то, что происходило в эту минуту в десяти переходах от штаба: на трех западных аэродромах двадцать два «летающих крыла», сосредоточенных там накануне операции, начали выруливание на взлетные полосы.

Зона «Мишень» была обширным малолесистым пространством, примыкающим к поясу гор со стороны Междулесья. Пустошь стеснила его с юго-запада, оставив клочок степи на час пешего хода. Местность, которая когда-то так не понравилась Леону, с Междулесьем на западном ее рубеже и обгорелыми руинами меняльной деревни на восточном, играла особую роль в планах Астила. И как раз в нее упиралась краем цепочка только что прекративших огонь орудий, растянутая вдоль приграничья.

Началось скромно: в небе над зоной «Мишень» появился одинокий летательный аппарат. Он совершал странные эволюции, то ныряя к самой земле, то натужно карабкаясь в высоту, и несколько раз бессистемно пересек зону, густым дымом и характерным пыхтеньем извещая о своей принадлежности к устаревшим «летающим крыльям», движимым почтенным паровым движком. Малое время спустя с ним сблизился отклонившийся от маршрута черный ромб — большего внимания крылатый анахронизм не заслуживал, — после чего «летающее крыло» прекратило свое существование. И сразу же вслед за этим зауряд-Б заметался над зоной «Мишень», сбитый с толку небывалым множеством наземных целей.

Метался он недолго — десинтор, неведомо как оказавшийся на поверхности этой планеты и неведомо кем наведенный, зацепил его лучом и разрушил раньше, чем зауряд успел получить команду на самоликвидацию.

Из леса выползали странные механизмы или животные — идентифицировать их с высоты было трудно. Чем-то они походили на защитные чехлики личинок некоторых насекомых и, несомненно, скрывали в себе животных, чей инстинкт приказывал им сопротивляться до последнего. На них следовало обратить внимание. Теперь уже несколько черных ромбов вились над зоной, часто роняя огненные клубки, и часть машин уже горела, плавилась, рассыпалась в прах…

Вслед за машинами в зоне как-то вдруг появились люди. Много людей.

Если бы Девятый умел удивляться, он, несомненно, удивился бы крайне. Настырная местная фауна, на искоренение которой в предочистной зоне было затрачено больше энергии, чем на выжигание микроорганизмов в зоне очистки, хитрая двуногая фауна теперь сама шла под уничтожающий удар! Оставалось лишь его нанести.

Девятый не стал вмешиваться. Как ни глупы зауряды, они прекрасно знают, что делать.

Крошечные, как муравьи под опускающейся на них подошвой ботинка, бегали, суетились двуногие существа. Снизу загромыхало, застучало часто-часто, и воздух в одно мгновение наполнился шелестом рассекающего его металла, мчащегося быстрее, чем самый быстрый зауряд. Фауна пробовала огрызаться. При прямом попадании снаряда один из черных ромбов перекувырнулся в воздухе, но мгновенно выправился и превратил самоходную зенитку в брызжущий окалиной огненный фонтан. И тотчас же ударивший с земли луч десинтора заставил другой черный ромб рассыпаться облачком праха.

Позднее, когда Леон пытался сложить из показаний немногих уцелевших очевидцев картину этого боя, у него ничего не получилось. Отвлекающий бой и бойня — часто синонимы. Уцелели лишь те, кто с первых минут повернул обратно к лесу и сумел избежать пуль заградительных групп. Потери противника ограничились двумя заурядами-Б из по меньшей мере полутора десятков. Десинтор, в чьих бы руках он ни находился, когда его накрыло, больше не стрелял, потому что не может стрелять то, чего нет.

Трещали бесполезные пулеметы. Захлебывались зенитки, неистово глотая снаряженные кассеты, и с каждой минутой их закладывающий уши грохот рвал воздух все реже. Несколько уцелевших гусеничных машин — без экипажа, с заклиненными намертво педалями газа — продолжали слепо ползти в степь. Никто не видел, когда сгорела последняя из них.

По-видимому, люди продержались дольше. Все они были смертниками и знали это. Но человек слишком малая мишень, и мишеней было много. Мощные десинторы черных ромбов били избирательно, не умея выжигать разом целую полосу, а количественный перевес подставивших себя двуногих был огромен.