Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ) - Ойген Бём-Баверк

должен передать таковое арендатору и физически для того, чтобы последний мог им пользоваться. Характер передаваемых при этом прав, а также сопряженная с такой передачей опасность потери или порчи носителя пользования различны в зависимости от различия предметов и случаев; при найме, например, известная порча и разрешение таковой со стороны собственника даже необходимы510.

Затем Книс выясняет также значение юридических категорий заменимых и незаменимых благ и выдвигает следующий вопрос (с. 71): «Не является ли вещественно возможным и, с точки зрения цели договора даже понятным, чтобы переносилось также пользование заменимым и даже потребляемым благом?»

В этих словах Книс косвенно поднимает вопрос о существовании самостоятельного пользования потребляемыми благами. На этот вопрос он отвечает следующим рассуждением, которое я передаю здесь дословно:

«Центнер хлеба является таким заменимым и потребляемым благом. Собственник при известных обстоятельствах может не желать ни передать, ни обменять, ни продать этот центнер хлеба, может быть, потому, что он сам должен или хочет потребить таковой по истечении шести месяцев. Но до этого времени он также в нем не нуждается. Он мог бы поэтому, конечно, согласиться уступить употребление этого центнера хлеба в продолжение ближайших шести месяцев другому, если только он получит обратно свое благо по истечении этого срока. Если затем другой человек, желающий получить этот хлеб, но не имеющий возможности приобрести таковой путем обмена или покупки, заявляет, что пользование центнером хлеба, как потребляемым благом, по необходимости заключается в потреблении самого хлеба, например, в качестве семян, и что поэтому он хотел бы возвратить другой центнер из полученного, благодаря перенесению этого пользования, урожая, то собственник может, с точки зрения своих хозяйственных интересов, согласиться на это, так как здесь ведь идет речь о заменимом благе».

«В этом изложении нет ни малейшей мысли, которая содержала бы в себе что-либо невозможное, неестественное, искусственное. Такой процесс сам по себе, т. е. передача центнера хлеба при условии возврата центнера хлеба по истечении шести месяцев, без сомнения, принадлежит к тем, которые называются «ссудой»... Таким образом, мы включаем ссуду в ряд передач пользования, а именно пользования заменимыми благами, которые передаются для употребления временному собственнику и возвращаются в неизменном количестве. Конечно, при ссуде следует особенно твердо помнить, что принцип этого явления заключается не в передаче носителя пользования, как бы велики ни были уступаемые при том права. Размеры этих прав всегда ограничиваются тем, что безусловно необходимо для приобретения пользования, и поэтому именно эти права на потребляемые блага распространяются даже вплоть до прав собственности, причем нигде — даже в этом последнем случае — нет другого руководящего принципа, кроме передачи пользования. Таким образом, при ссуде передача права собственности неизбежна, но все же она представляет собой только второстепенное явление».

Я охотно признаю, что эти рассуждения могут показаться вполне убедительными всякому, кто не очень глубоко в них вникнул. Книс не только использовал с необыкновенным умением употребляемую уже старыми противниками канонистов аналогию между арендой и наймом, с одной стороны, и ссудой — с другой, но и обогатил ее еще новой необыкновенно убедительной чертой. В самом деле, посредством указания на неизбежную при всех передачах пользования передачу самого носителя этого пользования он сумел сделать опорой аналогии между ссудой и наймом как раз тот момент, который больше всего, казалось, нарушал таковую, а именно полную передачу права собственности на ссужаемые блага.

Кто, однако, не увлекается такими блестящими аналогиями, а относится к ним критически, тот легко заметит, что допустимость, а следовательно, и убедительность всех этих аналогий зависит от предварительного вопроса, существует ли вообще у потребляемых благ самостоятельное пользование, которое может быть перенесено при ссуде; поэтому внимательный читатель исследует основательнее те доказательства, которые Книс специально приводит для разрешения этого предварительного вопроса, составляющего ключ ко всей его теории ссуды.

Здесь мы сделаем неожиданное открытие, что Книс совершенно не доказывает существования или хотя бы возможности существования самостоятельного пользования потребляемыми благами, а обходит этот камень преткновения своей теории, пользуясь растяжимостью слова «пользование». Я постараюсь обнаружить его ошибку.

Книс сам отождествляет (с. 61) пользование с употреблением благ. Он знает также (см. также с. 61), что у потребляемых благ невозможно никакое другое употребление, кроме потребления. Он должен поэтому, конечно, знать также, что у потребляемых благ пользование тождественно с их потреблением. Между тем при постановке проблемы и в окончательном выводе: «Таким образом, мы включаем ссуду в число передач пользования и т. д.», он, очевидно, употребляет слово «пользование» в таком смысле, в котором оно не тождественно с потреблением, а понимается как длящееся пользование. К такому заключительному выводу Книс приходит благодаря тому, что в своем рассуждении постоянно смешивает пользование в первом смысле с пользованием во втором и потом из целого ряда мыслей, которые верны только по отношению к пользованию в первом смысле, делает вывод, что существует пользование во втором смысле.

В начале своего рассуждения он говорит: «Собственник при известных обстоятельствах может не желать ни передать, ни обменять, ни продать этот центнер хлеба, может быть, потому, что он сам должен или хочет потребить таковой по истечении шести месяцев. Но до этого времени он в нем также не нуждается».

В этих словах Книс имел в виду и в силу природы явления исключительно мог иметь в виду тот род пользования, который представляет собой потребление. Затем он продолжает:

«Он мог бы поэтому, конечно, согласиться уступить употребление этого центнера хлеба в продолжение ближайших шести месяцев другому, если только он получит обратно свое благо по истечении этого срока».

Здесь, собственно, и начинается двусмысленность: что обозначает здесь слово «употребление»? Обозначает ли оно «потребление» или же длящееся в течение шести месяцев пользование? Очевидно, что употребление мыслимо здесь только как потребление, но слова «употребление в течение ближайших шести месяцев» могут вызвать представление о длящемся употреблении; здесь начинается quid pro quo.

Затем следует:

«Если затем другой человек, желающий получить этот хлеб, но не имеющий возможности приобрести таковой путем обмена или покупки, заявляет, что пользование центнером хлеба, как потребляемым благом, по необходимости заключается в потреблении самого хлеба, например, в качестве семян, и что поэтому он хотел бы возвратить другой центнер из полученного, благодаря перенесению этого пользования, урожая, то собственник может, с точки зрения своих хозяйственных интересов, согласиться на это, так как здесь ведь идет речь о заменимом благе».

Эта мысль и содержит в себе решающее смешение. Хотя в то же время Книс и заставляет своего заемщика прямо-таки заявить, что пользование потребляемыми благами может быть только тождественно с их потреблением, тем не менее он употребляет слова «пользование» и «потребление» так, что оба эти понятия являются независимыми друг от друга и кажутся не тождественными; таким образом, посредством диалектического самообмана он вовлекает — чем более открыто, тем менее заметно — в свой ход доказательства представление о длящемся пользовании потребляемыми благами. Так как непосредственно за тем идет речь «о полученном, благодаря уступленному пользованию, урожае», то, рассуждая правильно, следовало бы считать источником урожая опять-таки только полезное употребление = полезному потреблению хлебных семян; но созвучие выражения «уступленное пользование» с выражением «уступка пользования», которое еще свежо в нашей памяти, и которое обозначало нечто совершенно противоположное по сравнению с «уступкой носителя пользования», является причиной того, что мы бессознательно начинаем представлять себе длящееся пользование, аналогичное с пользованием длящимися благами. Возможность существования такого пользования не может при этом возбудить сомнения, тем более что этим пользованием сейчас же объясняется получение урожая и что, следовательно, ему приписывается вполне реальное действие, — доказательство, которое введенный уже в заблуждение читатель относит к существованию «длящегося пользования».