Рота, подъем! - Александр Ханин

– Знаю.

– Да еще меня дежурный по полку поймал лежащим на кровати.

– Спал?

– Вроде, нет…

– Что значит "вроде"?

– Глаза прикрыл…

– Черт с тобой. Где Мамаев и Хандыбаев?

– На "губе".

– Ладно, разберемся.

Солдат ротный привел через полчаса. Они были довольные и спокойные. Ротный ругался, что не пустит их на дембель и что они у него сгниют в нарядах, но солдаты даже не реагировали на его слова.

Во-первых, дембелей было сложно чем-то испугать. Во-вторых, задачу они еще не выполнили, а кроме них красть было некому. Они понимали, что отпустить их все равно отпустят, а поймали их не на воровстве, а на нахождении на территории части после отбоя, и больше, чем выговор они не получат. А что для солдата выговор? Моральное удовлетворение для офицера – не больше.

– Сегодня никуда не пойдете, а завтра будет баня, вот вечером и… И только попадитесь мне еще раз.

На следующее утром, Гераничев взял меня в первое обеспечение. В

ЗИЛке, где мы ехали, лежали автоматы и СВД – снайперская винтовка. В ее чехле лежал далеко не новый оптический прицел.

– Ты из автомата хоть в учебке стрелял? – насмехаясь, спросил

Гераничев.

– Иногда.

– А попал хоть раз?

– Случайно.

– И кто из тебя сержанта сделал?

– Командир полка.

– Командир полка? – переспросил взводный.

– Звания сержантов присваиваются командиром части, товарищ лейтенант.

– Ты меня еще уставу учить будешь?

– Нет, – буркнул я, – не поможет.

Места для стрельб были оборудованы не то, чтобы неплохо, а по последнему слову. На несколько километров вдоль поля растянулась полоса с домиками для хранения боеприпасов, учебными стендами, лавочками и прочим армейским инвентарем. Все было распределено по точкам с цифровым определением. На местах стрельбы из автомата

Калашникова была выкопана короткая траншея, рядом с которой на рельсах стояли макеты боевых машин. Все, чего недоставало на данном участке, это окопа "для стрельбы с лошади стоя", но мне казалось, что, в отличие от учебки, никто тут не будет просто так копать данное сооружение. Мы остановились у крайней с правой стороны поля будки серо-белого цвета. Сбоку будка имела железную дверь, впереди большое окно, над которым крепко держался покрытый алюминием козырек.

– К машине, – приказал Гераничев.

Мы начали медленно и неторопливо вылезать из ЗИЛа.

– По команде "к машине" солдаты должны выскочить и построиться в четырех метрах от заднего борта. Время на выполнение норматива тридцать секунд.

– Тогда я постою, – я начал вытаскивать из машины автомат.

– Вы команды не слышал, товарищ сержант? – встал рядом со мной взводный.

– Слышал, товарищ лейтенант. Она была обращена к солдатам, а я, – я оглянул свои погоны, – уже вышел из данного ранга.

– Ты чего не понял приказа, сержант? – взвизгнул лейтенант.

– Гвардии сержант, – поправил я взводного.

– Что? Что Вы сказали?

– Я не сержант, а гвардии сержант.

– Почему это Вы гвардии?

– По уставу, товарищ лейтенант. Согласно присвоенному званию.

– У нас часть не гвардейская.

– А я служил больше шести месяцев в гвардейской, поэтому я гвардии сержант, товарищ лейтенант, – сделал я ударение на звании офицера.

– Но здесь не гвардейская, поэтому…

– Только для тех, кто "на бронепоезде": это звание присваивается пожизненно… Кстати, это не вам вот оттуда руками машут?

В паре сотен метров от нас стоял офицер, большие звездочки которого не давали возможность сомневаться, что он куда выше всех нас по званию. Он усиленно махал нам руками, давая понять, что давно заждался нас.

– Всем оружие в руки и бегом на место стрельб, – был мне ответ взводного. – Быстрее!!

Через четверть часа мы разложили автоматы, набили магазины патронами и, держа оружие в руках, смотрели на строй темнокожих людей явно африканского происхождения, одетых в советскую полевую форму. Перед группой стоял полковник и через переводчика объяснял этим студентам, как браво они будут в будущем защищать свою родину и что они должны выучить на этом уроке. Во время его пламенной речи африканцы говорили между собой, кто-то даже пытался закурить сигареты. Все это напоминало скорее съемки очередного детско-советского фильма с утрированным отношением к армии. После объяснения группа темнокожих курсантов передвинулась ближе к технике, которая должна была обозначать движущиеся боевые машины пехоты и бронетранспортеры, а мы залезли внутрь этих железных ящиков, больше похожих на поезд, так как стояли на рельсах, связанные между собой тросом. Когда мы забрались внутрь и выставили наше оружие в окно, то Гераничев "дал отмашку", и этот железный поезд с дровами в виде нас и представителей солнечной Африки загрохотал по рельсам. Одновременная стрельба из автоматов и ручных пулеметов отдавалась внутри железных ящиков страшным гулом, перекрывая невообразимый скрежет ржавых колес. Но так как выдано нам было всего по одному магазину, то через несколько секунд стрельба прекратилась, из-за того, что у всех стрелявших закончились патроны.

Мы вылезли наружу и услышали голос полковника:

– Вот, товарищи курсанты, вы видели, как были сбиты все мишени нашими инструкторами. Теперь вы должны повторить это сами.

Сбили мы все мишени или только часть, я не смог разглядеть, да и особого желания у меня не было. Пару мишеней я, наверное, все-таки сбил. А, может быть, и не я. Стреляло нас несколько человек, и все дружно палили по одним и тем же мишеням, которые удачно легли. Может быть, для полковника и слушателей было несомненно, что падение мишеней означает попадание, для меня же это ничего не значило. На директрисе в учебке был случай, когда пьяный проверяющий из московского генштаба самолично полез в башню БМП. Уж очень ему хотелось пострелять. Оператор оказался парнем головастым. В момент выстрелов он выключал тумблер, и мишени падали, как подкошенные.

Проверяющий ехал дальше, и мишень поднималась вновь в ожидании падения от следующего "попадания". Так как "промахов" у проверяющего не было, то он остался очень доволен своими показателями и, соответственно, дал положительную оценку всему учебному процессу.

Оператор, естественно, был награжден десятидневным отпуском за отличную службу и понимание момента, важного для всей дивизии.

– Ханин, – крик взводного отвлек меня от мыслей о прошлом. – Чего стоишь? Лезь обратно. Покажи им, как надо стрелять по движущейся мишени.

С собой я взял уже три магазина и стрелял один. Мишени падали одна за другой, но грохот в этой ржавой консервной банке, которая демонстрировала мощь БТРа, мне совершенно не нравился.