Рота, подъем! - Александр Ханин

– Ты где так стрелять научился? – удивленно спросил меня лейтенант, после того, как полковник, показывая на меня пальцем, кричал на негров, что они должны стрелять именно так, а не в "белый свет, как в копеечку", тратя по двадцать копеек за патрон.

– В тире.

– Остряк-самоучка.

– Никак нет, товарищ лейтенант, профессионал. У меня диплом об остроумии.

– СВД берите, товарищ сержант, – напрягся от моих слов офицер.

Я взял снайперскую винтовку и пачку патронов к ней.

– Идем на охоту, товарищ лейтенант? На волка или…

– Идем пристреливать. Трассеры возьми и плащ-палатку.

Во второй карман я опустил пачку трассирующих патронов, плащ-палатку накинул на плечо и пошел вслед за взводным. Палатка все время сваливалась, от чего винтовка больно била по ноге, но идти оказалось не далеко. Метров через триста находился небольшой, разровненный участок. Я постелил плащ палатку, аккуратно положил на нее винтовку и патроны и начал набивать трассерами короткий магазин.

Мишени уже стояли на расстояниях ста, двухсот и трехсот метров. Я улегся на плащ-палатку и, прицепив оптический прицел к винтовке, прицелился. "Глубокий вздох, полу-выдох, первая фаланга указательного пальца медленно нажимает"… Гулкий выстрел, и удар приклада в плечо прервали мои воспоминания слов тренера. Пуля прошла в метре от мишени и немного выше. Покрутив колесики прицела, я снова прицелился. Следующий выстрел уложил мишень назад. Оператор, видимо, ожил, и мишень незамедлительно начала подниматься. Не долго целясь, я валил оду мишень за другой. Но удары приклада винтовки калибра

7,62 в плечо были неприятны. Боевая винтовка сильно отличалась отдачей от используемых для соревнований малокалиберных.

– Нормально, товарищ лейтенант, – сказал я, поднимаясь.

– Тогда остаешься здесь. Сейчас подойдет подполковник Журиков с курсантами. Будешь ответственный за точку.

Журиков – пузатый подполковник с громким голосом и бровями, похожими на брежневские, имел низкий баритон и твердый взгляд.

– Товарищи курсанты. Вы пришли сюда чего? Правильно, учиться. И мы сейчас будем, что? Правильно, стрелять.

Подполковник сам задавал вопросы и сам же на них отвечал, не ожидая ответа. Переводчик тарабанил что-то на, видимо, понятном неграм языке, потому что они бодро кивали кучерявыми головами. Я встал чуть поодаль, темнокожие студенты по одному ложились на плащ-палатку, делали по три выстрела из снайперской винтовки и вставали, уступая место следующему. Мишени падали крайне редко, но никого из будущих командиров полков Африки это не волновало. Журиков подошел ко мне.

– Закурить дай.

– Не курю, товарищ подполковник.

– Почему?

– Не довели еще. А откуда "братья меньшие"? – перевел я сразу разговор, зная, что следующей фразой будет: "Найди мне папироску".

– Из Конго.

– А те? – показал я пальцем на группу, катающуюся в "поезде".

– Из Заира, а может из Анголы, хрен их поймешь. Как стреляют-то?

– Активно. Все в сторону мишеней… что уже радует.

Патронов после стрельбы осталось не много. Я лег на палатку и отстрелял все до последнего.

– Где патроны, Ханин? – спросил у меня Гераничев, когда я, неся плащ-палатку и винтовку, подошел к месту сбора.

– В поле.

– То есть?

– Отстрелял все.

– Зачем?

– Чтобы карман не тянули. Идти, товарищ лейтенант, тяжело было.

– Их сдать надо…

– Да как их теперь сдашь-то?

– В следующий раз вернете мне. Понятно? – переходя с "ты" на

"вы", потребовал офицер.

– С удовольствием.

– Отвечать надо: "Так точно". Вас, что Ханин не учили?

– Учили, товарищ лейтенант, учили. Год учили, а потом позвонили, и вот я тут.

– Вы мне ваньку-то не валяйте.

– Какого ваньку? – оглянулся я с глупым выражением лица.

– Того! – лейтенант сделал шаг и оказался лицом к лицу ко мне. Он был на голову выше меня, и мне пришлось задрать голову вверх, чтобы увидеть выражение его лица. – Охамел?!

– Так точно! – громко крикнул я в лицо взводного с придурковатым выражением лица.

– Что "так точно"?

– Вы же сказал, что надо ответить "так точно"!

– Ты тупой или где?

Отвечать на такой вопрос было бессмысленно, тем более что по выражению лица лейтенанта было видно, что палку я перегнул.

– Товарищ лейтенант, а мы когда обедать будем? – с ангельским выражением лица спросил я, "забыв" про заданный вопрос.

Гераничев взглянул на часы и отдал команду:

– Все в машину. Грузить быстро, а то на обед опоздаем.

Через полчаса мы приехали в часть.

– Ты зря так со взводным, – подошел ко мне Абдусаматов, который был наводчиком-оператором моего взвода. Хаким – низкорослый узбек из

Ташкента, солдат одного со мной призыва, обучался в третьей роте ковровской учебки и все время после окончания служил наводчиком-оператором в одной и той же роте. – Он же настучит.

– Куда он настучит? Кому?

– Ротному, комбату. Он на всех стучит.

– Он по должности не стучит, а докладывает.

– Ты сержант глупый, хоть и из Ленинграда. Вот ротный вызовет, тогда узнаешь, что он делает.

На следующий день рота опять заступала в наряд.

– Тут чего больше? Нарядов или уборки территории? – спросил я у

Тарамана.

– И того, и другого. Тебя Гераничев в караул забрал.

– Он меня, видимо, полюбил, как родного. Не женат, что ли?

– Женат. Ребенок имеется.

– Черт с ним.

– С ребенком?

– При чем тут ребенок? С Гераничевым. Кем ставит-то? Разводящим?

– Нет, помначкара… он же разводящий первого поста.

– Вот не было печали…

– А какая тебе разница помначкара или разводящим? Один хрен.

– Не скажи. Вот убьют начкара. А мне караул принимать придется.

– Да иди ты, – Стефанов выглядел озадаченным моей фразой. – Тут не стреляют. Хотя был случай.

– Какой?

– В прошлом году. Уволился один дембель. Уехал домой. А потом вернулся через месяц, на КПП кто-то из знакомых был. Его пустили в часть. Он подошел к часовому, который на дорожке в сторону "курсов" стоял. Они знакомые были. Ну, он часового ножом… и автомат забрал.

Продать хотел.

– Поймали?

– Поймали, но часовому-то с этого не легче.

– Ладно, пусть Гераничев в караулке сидит, нефига ему по дорожке по ночам шляться… да и автомат ему не дают. А то пальнет по кому с дуру…

– Ты болен? – участливо спросил Тараман. – Может, тебе лучше в наряд по роте?

– Шучу, я. Шучу.

– Караул строиться, – громкий голос лейтенанта чуть не срывался на крик. – "Строиться!"- была команда.

Солдаты, поправляя автоматы, штык-ножи и магазины в подсумках, выстраивались в три шеренги перед казармой.

– Товарищи солдаты. Нам Родина доверила охранять ее просторы. Вы получили боевое оружие. Абдусаматов, что солдат не имеет права делать на посту?