Очерки истории Франции XX–XXI веков. Статьи Н. Н. Наумовой и ее учеников - Коллектив авторов

африканского происхождения П. Акинванда под этим термином подразумевает «неологизм, который используют, чтобы оправдать связи между французской колониальной державой и новыми независимыми странами» [4, p. 28]. Очевидно, что для понимания характера взаимоотношений Пятой республики с развивающимися странами в рамках проводимой ею внешней культурной политики необходимо четко определить, что такое франкофония.

* * *

Колониальная экспансия Франции в XVI–XIX вв. сделала французский язык одним из самых распространенных в мире, его использовали на всех пяти континентах. Для обозначения общности людей, говорящих на французском языке (вне зависимости от их национальности и страны проживания), французский географ О. Реклю еще в конце XIX в. ввел в научный оборот понятие «франкофония» [11, p. 420]. В подобной «лингвистической» трактовке термин встречается и в современной литературе, например, в статье О. В. Советниковой: «франкофония – это совокупность народов, которые используют французский язык в своей повседневной жизни или для общения» [12], и в работе крупного французского исследователя М. Тетю: «франкофония – это общность населения или стран, в которых французский язык является либо государственным, либо языком общения всего населения или его части» [13, p. 46], и в Большой Российской энциклопедии [14].

Однако под франкофонией также понимают идейную основу межгосударственного сотрудничества на пространстве бывшей французской колониальной империи и других франкоязычных стран, которая заключается в том, что французские культурные ценности и язык являются достоянием группы государств и могут служить базой для их сближения [15]. Такая трактовка франкофонии впервые появилась в ноябре 1962 г. на страницах специального выпуска французского журнала «Эспри» [16], который, по мнению многих исследователей [17, 18, 19], сделал этот термин общеупотребительным. В журнале были опубликованы статьи будущих отцов-основателей Международной организации Франкофонии: квебекского журналиста и общественного деятеля Жана-Марка Леже, короля Камбоджи Народома Сианука, президента Сенегала Леопольда Седара Сенгора и других, которые писали об универсальности французского языка и культуры и называли их главной причиной формировании франкофонной общности. Очень поэтичное определение этому феномену дал Л. С. Сенгор: «Франкофония – это всеобъемлющий гуманизм, который распространяется на всю планету: это симбиоз «спящих энергий» всех континентов и всех рас» [20]. Другой африканский лидер, первый президент Туниса Хабиб Бургиба в своей речи во время открытия франко-тунисского молодежного семинара в Карфагене (1967 г.) заявил, что не принимал идею франкофонии до получения Тунисом независимости, так как «тогда она воспринималась как противоположность независимости», но после того, как независимость была достигнута, «можно добровольно принять эту новую форму ассоциации, которая будет обогащением, будет шагом вперед, стремящейся организовать то, что уже фактически существует сейчас, но на базе двустороннего согласия. Она может быть построена на многосторонней основе и распространиться на другие области» [21]. Об универсальности французского языка и культуры высказывался и первый президент Пятой республики Ш. де Голль, отмечая, что французская культура охватывает территории за пределами Франции, а «яркое пламя французской мысли сохраняет свое сияние благодаря тому, что вбирает в себя духовные элементы других народов» [22].

Именно понимание франкофонии как идейной основы для взаимовыгодного сотрудничества стало базой для создания многих международных ассоциаций и агентств, сыгравших решающую роль в институционализации франкофонного движения и появлении в 1970 г. международного Агентства по культурному и техническому сотрудничеству. Такая трактовка термина «франкофония» в первую очередь поддерживалась политическими деятелями развивающихся государств: по верному замечанию отечественной исследовательницы Т. Ю. Загрязкиной, «в определении франкофонии, сформулированном Сенгором (страны и регионы, люди, духовная общность), идея духовной общности занимает ключевую – финальную – позицию как вершина развития франкофонии» [23, c. 12].

В научной и публицистической литературе термин «франкофония» также стали употреблять, подразумевая под ним внешнюю культурную политику Франции, призванную обеспечить продвижение политических и экономических интересов Пятой республики среди постколониальных стран с помощью «мягкой силы» [3, 24, 25, 26]. Например, по убеждению отечественного ученого и дипломата С. И. Косенко, франкофония является важнейшей составляющей внешней политики Франции, так как служит «бастионом защиты французских политических интересов и гуманистическим противовесом стандартизации и вульгаризации национальной культуры на англосаксонский манер» [27, c. 55]. При этом франкофония, которая базировалась на универсальности французских ценностей и культуры, распространении французской модели образования и языка, в идеологическом плане, по мнению историка-международника Е. О. Обичкиной, во многом продолжает имперскую и колониальную политику, которая также основывалась на «признании цивилизаторской миссии Франции по отношению к зависимым народам Азии и Африки» [28, c. 33].

В 1960-е гг., после разрушения колониальной системы, Франция начала проводить в бывших колониях так называемую «политику сотрудничества», имевшую системный характер и затрагивавшую различные области межгосударственных отношений: военную, финансовую и культурную. Двусторонние соглашения Франции с развивающимися странами (в зону «политики сотрудничества» попали не только бывшие члены Французского союза, но и другие государства Африки, в частности Руанда и Бурунди) некоторые ученые называют «юридической базой неоколониальной политики де Голля», например, Е. А. Долматова полагает, что они создавали систему, которая «вроде бы отвечала потребностям африканских стран в финансовой помощи, обороне, развитии промышленности и образования, но в то же время позволяла Франции и лично де Голлю как главе Пятой республики сохранить достаточно жесткий контроль над их [развивающихся стран – авт.] экономикой и политикой» [3, c. 77]. Вряд ли можно говорить о серьезном давлении и контроле Французских властей на государственное руководство своих бывших колоний, которые в условиях биполярного мира и господства в нем двух сверхдержав имели широкие возможности изменить вектор экономических, военно-технических и внешнеполитических преференций. Но, конечно, франкофония играла важную роль в легитимации «политики сотрудничества», так как среди развивающихся, особенно франкоговорящих стран Азии и Африки существовал высокий спрос на французское образование и достижения науки, культуры и техники. К 1965 г. 15 тыс. французских преподавателей работало за ее пределами [29, p. 4], при этом большинство специалистов находилось на территории африканских государств (Тунис, Марокко, Черная Африка). На деятельность департамента образования в составе Генеральной дирекции по культурным и техническим связям – органа министерства иностранных дел Франции, отвечающего за внешнюю культурную политику, – только в 1965 г. было выделено 222,5 тыс. франков [29, p. 4]; стоит отметить, что бюджет департамента образования постоянно увеличивался в течение почти всего периода президентства де Голля (с 1959 по 1968 гг.) [29, p. 10]. Ф. Петитвиль, основываясь на факте активного участия Франции и ее предприятий в военной области новообразованных государств, называет отношения Франции и бывших колоний «кумовством», что «официально оправдывалось вкладом Франции в формирование новых местных армейских кадров» [8]. В общей сложности 693 французских военных были наняты в качестве преподавателей в 1964 г. и отправлены в африканские государства [30, p. 7]. Все это, конечно, говорит о том, что Франция не только тратила большие финансовые средства и человеческие