Очерки истории Франции XX–XXI веков. Статьи Н. Н. Наумовой и ее учеников - Коллектив авторов

министр иностранных дел Бельгии П.А. Спаак объясняет следующим образом: «Желая вступить в Политический союз, Бельгия выдвигает два требования – наднациональный принцип построения и британское участие. Во французском проекте эти два условия не соблюдаются. Бельгия же считает необходимым добиться выполнения хотя бы одного из них. Так как французская концепция лишает нас всякой надежды создать наднациональный Политический союз, Бельгия хочет, чтобы Великобритания была по крайней мере одним из членов союза»[1535].

Вопрос об учреждении Политического союза в последний раз рассматривался в апреле 1962 г. в Париже на конференции министров иностранных дел «шестерки». Однако переговоры в очередной раз закончились провалом. По существу, французский план конфедеративного строительства Политического союза в масштабе «малой Европы» был окончательно отвергнут.

* * *

Подводя итоги обсуждения голлистских планов создания Политического союза Европы в Международной комиссии Фуше и на встречах министров иностранных дел стран «шестерки», необходимо отметить серьезное противодействие голлистской концепции «Европы отечеств» со стороны пяти партнеров Франции по ЕЭС. Все они в той или иной мере выступали за европейское политическое объединение на наднациональной основе, не отрицая необходимость и целесообразность межгосударственного сотрудничества в рамках Федеративной Европы. Франция же в отличие от остальных участников «Общего рынка» ратовала за конфедеративную межгосударственную организацию, допуская, и то под нажимом европеистов, лишь отдельные элементы наднациональных структур. Исходя из концепции «Европы отечеств», голлисты видели объединенную европейскую группировку третьим мировым центром сил и в проектах Фуше отчасти противопоставляли будущую политически сплоченную Европу США и НАТО. Камнем преткновения стал также вопрос об участии Англии как в «общем рынке», так и в будущем Политическом союзе. Франция опасалась включения Англии в ЕЭС, рассматривая ее как серьезного конкурента на рынках сбыта сельскохозяйственной продукции, а также верного союзника США. «Малыми» странами, в первую очередь Голландией и Бельгией, участие Великобритании в ЕЭС расценивалось в качестве необходимого условия для создания противовеса франко-западногерманской гегемонии в «Общем рынке». Кроме того, благодаря Англии, тесно связанной в военно-политической области с США, они рассчитывали еще больше укрепить свои связи с Америкой. Весьма настороженно, если не враждебно, представители западноевропейских государств отнеслись к стремлению де Голля не связывать координацию европейской внешней политики и совместной обороны с командованием НАТО; в Североатлантическом договоре они видели главную гарантию безопасности своих стран.

Очевидно, что в условиях противостояния и невозможности согласования позиций Французского руководства и лидеров ряда западноевропейских государств по базовым положениям проектов Фуше деголлевские планы учреждения широкой политической европейской конфедерации не могли превратиться в реальность. Существовавшие на рубеже 50–60-х годов экономические наднациональные структуры, в первую очередь «Общий рынок», переживали подъем и пользовались поддержкой большинства населения стран «шестерки». Федералистские планы и их практическое воплощение показали действенность наднациональных форм интеграции, которая постепенно охватывала все новые сферы деятельности и регионы. Позиция голлистского правительства шла вразрез с логикой интеграционного процесса и объективно тормозила строительство наднациональной Европы. Поэтому не случайно сразу же после отставки де Голля в 1969 г. руководители V республики практически полностью пересмотрели свое отношение к межгосударственному принципу европейского объединения и высказались за дальнейшее углубление интеграции на наднациональной основе.

Наумова Н. Н., Зинченко И. А

Можно ли назвать политику франкофонии проявлением неоколониализма (на примере внешней культурной стратегии Франции в 60-е гг. ХХ в.)[1536]

Процесс деколонизации, начавшийся после окончания Второй мировой войны в условиях становления биполярной системы международных отношений и генезиса «холодной войны», существенным образом изменил отношения между Францией и ее бывшими колониями в Африке и Азии. Вынужденная отказаться от прямого политического и военного присутствия, но желая сохранить свое влияние в обретших независимость колониальных странах, Франция обратилась к идее франкофонии и широкому культурно-экономическому сотрудничеству с недавно созданными государствами. Пятая республика заключала с ними двусторонние соглашения, в рамках которых развивались их финансовые связи на пространстве «зоны франка», оказывалась материальная, гуманитарная и техническая помощь, предусматривалось тесное культурное взаимодействие. В научной литературе подобное сотрудничество часто наделялось чертами неоколониализма [1, 2], однако, когда речь заходит о феномене франкофонии, то эти суждения обычно подаются аксиоматично и не аргументируются [3, 4, 5, 6]. В данной статье будет поднята проблема соотношения политики неоколониализма и франкофонии во внешней культурной стратегии Пятой республики в годы правления ее первого президента Ш. де Голля (1958–1969).

Неоколониализм в современной исторической науке рассматривается как «система отношений между развитыми западными державами и их бывшими колониями, изменившая форму колониального господства, но сохранившая важные его черты» [7], такие как экономическое и политическое принуждение. Термин «неоколониализм» появился в 1950-е гг. и от классического колониализма отличался тем, что в качестве эксплуатируемого теперь выступало суверенное государство.

Французский историк Ф. Петитвиль считает, что «неоколониализм зиждется на экономоцентризме» [8], это мнение разделяют отечественные исследователи В. И. Шамшурин и А. А. Шульга, которые видят в неоколониализме «этап и форму развития международных отношений, характерными чертами которой была формальная независимость бывших колоний при сохранении ими фактического подчинения за счет непрямого, в первую очередь экономического, воздействия» [9]. Первый президент Ганы, марксист и сторонник «панафриканизма» Кваме Нкруме считал неоколониализм «худшей формой империализма» и так определял его сущность: «Государство, являясь самостоятельным субъектом, теоретически независимым, имеет все внешние атрибуты международного суверенитета. На практике его экономическая система, а следовательно, и политический курс определяются извне…

Результатом неоколониализма является то, что иностранный капитал используется для эксплуатации, а не для развития менее развитых частей мира. Инвестиции в условиях неоколониализма увеличивают, а не сокращают разрыв между богатыми и бедными странами мира» [6]. В своей книге «Неоколониализм. Последняя стадия империализма» К. Нкруме отмечал «разнообразность и изощренность» методов проведения политики неоколониализма, которая может затрагивать не только экономическую область, но и «политическую, религиозную, идеологическую и культурную сферы» [6]. В качестве примера он рассматривал деятельность Информационного агентства США в Африке. Таким образом, под неоколониализмом чаще всего понимаются механизмы латентного подчинения суверенного государства другому, более развитому. Отечественная исследовательница Т. Н. Гончарова считает, что с 1960-х гг. в отношениях Франции с бывшими африканскими колониями «установилась система неоколониализма, что нашло отражение в понятии «франсафрик» (система неформальных отношений Франции с государствами Субсахарской Африки, многие из которых входили ранее в состав Французской колониальной империи и Французского союза), при этом Франкофонию («Франкофония» с большой буквы обозначает созданную в 1970 г. международную организацию «Агентство по культурному и техническому сотрудничеству» (общепринято сокращение «АССТ», фр. Agence de coopération culturelle et technique); с 2005 г. носит название Международная организация Франкофонии) она оценивает как «союз франкоязычных стран, который являет собой превосходный стимул для развития экономических и внешнеполитических связей между странами [10, c. 78].

А вот французский автор