Михаил Кликин. Сборник - Михаил Геннадьевич Кликин

лишь бы увидеть, чем они там занимаются и почему так медлят. От мощных ударов с косяка посыпалась побелка — били не кулаком и не рукой, бились всем телом.

Димка, глядя на содрогающуюся дверь, поднял с пола «Осу». Патронов у него оставалось лишь на четыре выстрела. С оружием у нас вообще было туго. Я, планируя отступление на кухню, рассчитывал найти здесь некоторое количество острых железяк. И действительно, ножи здесь были, только вот в качестве оружия они не годились — тонкие железные лезвия гнулись, ими можно было резать, но не колоть. Лишь найденный под мойкой топорик пришелся очень ко двору — он не только для самообороны годился; с ним было гораздо проще исполнить мой замысел.

Я собирался из подручных материалов сделать лестницу в виде длинного бруса с несколькими перекладинами или петлями и большим прямоугольным крюком на верхнем конце. Я был уверен, что с помощью такого приспособления мы сможем спускаться с этажа на этаж до самой земли, каждый раз цепляя крюк самодельной лестницы за оконный проем. Материала, на мой взгляд, на кухне имелось предостаточно: полки, бруски оконной рамы, гардина, ножки стола и табуретов, плинтусы, две лыжные палки — все это я мог скрепить выдранными из пола гвоздями, шурупами, мебельными болтами, связать тряпками или проводами.

Димка, выслушав мое предложение, покачал головой и уважительно сказал:

— Да ты безумней меня, дорогой друг.

Я улыбнулся ему.

* * *

Лестница была готова через два часа. Выглядела она неказисто, зато в прочности её я не сомневался. Основной брус был собран из плинтусов, гардины и частей оконной рамы — сбит гвоздями, стянут проводами, обвязан полосами линолеума, а для пущей надежности еще и туго обмотан тюлевой занавеской. Перекладины мы решили не делать — брус получился толстый, прихватистый; к тому же, мы навязали на нем десяток петель, так что сползти вниз на три метра можно было и без дополнительных упоров. Лишь на конце мы смастерили крестовину, которая должна была удерживать лестницу на некотором расстоянии от стены. А вот крюков сделали два: один поменьше — основной — на его изготовление пошли стальные упоры от гардины; другой побольше, пошире — страховочный, на случай, если первый крюк соскользнет или сломается, — этот пришлось делать из дерева и мебельных уголков.

Всё время, пока мы работали, в забаррикадированную дверь неистово ломились зомби — они словно чувствовали, что мы собираемся сбежать. И они совсем осатанели, когда мы, высадив остатки рамы, спустили лестницу и закрепили её на проеме окна.

Димка забрался на подоконник, плюнул вниз и с интересом проследил за полетом слюны. Мы уже договорились, что он пойдет первый, — в нижней квартире могли прятаться зомби, а у Димки при себе имелось хоть и травматическое, но оружие. Спустившись к окну, он должен был без лишнего шума разбить стекло, влезть на чужую кухню, немедленно заблокировать дверь и распахнуть раму. После этого по лестнице должен был спускаться я. За мной — Катя. Последним — Минтай.

— Всем всё ясно? — еще раз спросил я и, как Димка, заглянул вниз — там на клумбе среди мусора лежал похожий на раздавленного паука Серега. Голова у меня закружилась, сердце вдруг тяжело и гулко забухало, ноги ослабели — я отпрянул от окна. Путь к спасению, который секунду назад представлялся мне простым, логичным и единственным, теперь показался сомнительным и опасным.

— Вы как хотите, а я туда не полезу, — неожиданно заявила Катя. Два часа она молчала, сидя у разожженного на плите костерка, грея над огнем зябнущие пальцы, а теперь, когда всё решено и готово, вдруг надумала высказаться. Меня так это возмутило, что я о моментально забыл о своих сомнениях и страхе.

— Что значит — «не полезу»?

— То и значит. — Она отвернулась. — Не полезу, и всё. Здесь останусь.

— Действительно. — Разволновавшийся Минтай выступил на середину кухни. — Зачем нам рисковать? Давайте останемся здесь. Выждем. Помощь уже может быть на подходе.

— Ага, — хохотнул Димка. — Помощь уже рвется сюда и колотит в дверь, требуя впустить. Разве не слышите?

— Хватит ёрничать! — почти завизжал Минтай. Я удивленно на него посмотрел — наш начальник прежде не позволял себе истерик.

— Мы не можем менять сейчас план, — сказал я.

— Почему? — Минтай живо повернулся в мою сторону. — Я только что придумал новый! Мы приоткроем дверь, защемим одного из этих и быстро утихомирим его топором. Потом так же поймаем второго. Очистим квартиру, и сможем спокойно здесь расположиться.

— Да как ты можешь, Юрьич?! — притворно удивился Димка. — Это же больные люди, а ты их топором рубить собрался, когда они к тебе целоваться полезут. Сам за топор-то возьмешься? Или нас заставишь черную работу делать?

— Мы же, кажется, обо всем уже договорились! — возмущенно завопил я. — Нам надо вниз! Здесь нельзя оставаться! И дверь открывать нельзя, даже на чуть — вдруг мы их не удержим?! Вниз — к машинам!

— И сразу за оружием, — напомнил Димка. — Пока остальные не расчухались, пока на улицах тихо.

— Да у вас детство в заднице взыграло! — Раскрасневшийся Минтай аж ногами затопал. — Что вы тут вообще раскомандовались? Возомнили! Напридумывали себе! Я ваш начальник, между прочим! Этого никто не отменял! Я старше! И я майор! Да я таких как вы! Целую роту! Меня слушайте! Это приказ!..

Мы с Димкой переглянулись, надули щеки и фыркнули. Минтай кричал еще что-то, но мы его уже не слышали — мы давились хохотом. Катя смотрела на нас, как на полных придурков, а мы ничего не могли с собой поделать.

— Идиоты, — пробурчал, успокаиваясь, Минтай и махнул рукой — кажется, теперь он обиделся. — Ладно бы придумали что-то действительно дельное. А то назначили себя главными. С чего бы?

Димка, словив кураж, встал в позу, произнес, потрясая своей «Осой»:

— Хороший, плохой — не важно. Главное — у кого ружье!

Я хихикнул, понимая уже, что смех наш неуместный и нездоровый. Подумал, что хорошо бы сейчас отожраться и отоспаться, выключив на время мозги. А то