Великие научно-фантастические рассказы. 1939 год - Кэтрин Л. Мур

повторял все точь-в-точь за каптенармусом. Через несколько минут комната была очищена от остатков мерзости. Маккой оглядел помещение и заговорил:

– А теперь снимите эту грязную одежду и переоденьтесь. Трое или четверо отнесут все в шлюз по правому борту.

Сначала они погрузили пакеты в шлюз правого борта, потом загерметизировали внутреннюю дверь и открыли внешнюю. Когда внутренняя дверь снова открылась, мусор исчез – его унесло в открытый космос.

Мелкий обратился к Маккою.

– Одежду тоже выбросим?

– Ха-ха, нет, просто вакуумируем ее. Отнесите в шлюз и привяжите к тем крюкам на перегородках. Главное, покрепче.

На этот раз двери закрыли примерно на пять минут. Когда их отворили, одежда была абсолютно сухой – вся влага выкипела из-за космического вакуума. Все, что осталось от рвоты, – это стерильный порошкообразный осадок. Маккой с одобрением посмотрел на них.

– Пойдет. Отнесите обратно в отсек и потом почистите щеткой перед вытяжкой – и посильней.

Следующие несколько дней превратились в вечные страдания. Их тревожила не тоска по дому: на ее место пришло всепоглощающее уныние космической болезни. Капитан давал добро на пятнадцать минут умеренного ускорения во время каждого из девяти приемов пищи, но передышка усиливала мучения. Ослабевший Либби ходил зверски голодный. Еда оставалась в желудке только до свободного полета, а затем болезнь снова брала свое.

На четвертый день он сидел, прислонившись к перегородке, наслаждаясь роскошью нескольких оставшихся минут притяжения, пока ела последняя смена, когда вошел Маккой и сел рядом с ним. Помощник наводчика надел на лицо дымовой фильтр и закурил. Он глубоко вздохнул и принялся болтать.

– Как дела, приятель?

– Неплохо, мне кажется. Но космическая болезнь… Скажите, Маккой, как вы вообще к ней привыкли?

– Со временем ты с этим справишься. У тебя появятся новые рефлексы, так мне говорили. Как только ты научишься глотать, не давясь, все будет в порядке. Тебе даже начнет это нравиться. Это успокаивает и расслабляет. В космосе, чтобы выспаться, хватает и четырех часов.

Либби печально покачал головой.

– Мне кажется, что я никогда к этому не привыкну.

– Привыкнешь. Куда ты денешься. У астероида вообще не будет гравитации на поверхности; главный квартирмейстер говорит, что она составляет не больше двух процентов от земной. Этого недостаточно, чтобы вылечить космическую болезнь. И не будет никакого способа ускорить корабль для приемов пищи.

Либби вздрогнул и обхватил голову руками.

Определить местонахождение одного астероида среди нескольких тысяч не так просто, как найти Трафальгарскую площадь в Лондоне, – особенно в наполненной звездами галактике. Вы взлетаете с Земли с орбитальной скоростью около девятнадцати миль в секунду. Вы пытаетесь вписаться в сложную коноидальную кривую, которая не только пересечет орбиту крошечного быстро движущегося тела, но и обеспечит точное сближение. Астероид HS-5388, «Восемьдесят восьмой», находится на расстоянии примерно двух целых и двух десятых астрономических единиц от Солнца, что составляет немногим более двухсот миллионов миль. Когда корабль взлетел, он находился в трехстах миллионах миль от Солнца. Капитан Дойл дал приказ штурману построить базовый эллипсоид для свободного полета вокруг Солнца на расстоянии около трехсот сорока миллионов миль. Это тот же принцип, что и в охоте: «вести» утку в полете, чтобы потом ее подстрелить. Но предположим, что вы смотрите прямо на Солнце, когда стреляете; предположим, птицу не видно с того места, где вы стоите, и прицелиться вы можете, только припомнив отчеты о том, как она летела в последний раз.

На девятый день полета капитан Дойл отправился в штурманскую рубку и начал нажимать клавиши на громоздком интегральном калькуляторе. Затем он велел связному засвидетельствовать почтение штурману и попросить его пройти в штурманскую рубку. Несколько минут спустя в дверь вплыл высокий грузный мужчина, оперся о поручень и поприветствовал капитана.

– Доброе утро, шкипер.

– Привет, Блэки. – Старик поднял глаза от устройства. – Я проверял корректировки при ускорении для приема пищи.

– Досадно, когда на борту находится куча салаг, сэр.

– Это так, но мы должны дать этим мальчикам возможность поесть, иначе они не смогут работать, когда мы доберемся до точки назначения. Теперь я хочу сбрасывать скорость, начиная примерно с десяти часов по корабельному времени. Какова наша скорость и координаты на восемь часов?

Штурман достал из-за пазухи блокнот.

– Триста пятьдесят восемь миль в секунду; курс на прямое восхождение на пятнадцать часов восемь минут двадцать семь секунд, отклонение минус семь градусов три минуты; расстояние до Солнца сто девяносто два миллиона четыреста восемьдесят тысяч миль. Наше радиальное положение на двенадцать градусов выше курса, и мы почти точно по курсу на прямое восхождение. Вам нужны координаты Солнца?

– Позже. – Капитан склонился над калькулятором, нахмурился и прикусил кончик языка, управляясь с приборами. – Хочу, чтобы вы снизили ускорение примерно на миллион миль внутри орбиты Восемьдесят восьмого. Я ненавижу тратить топливо впустую, но в поясе полно мусора, а этот проклятый камень такой маленький, что нам, вероятно, придется выйти на поисковую орбиту. Потратьте двадцать часов на торможение и начинайте менять курс по левому борту через восемь часов. Используйте асимптотический подход. Вы должны вывести корабль на круговую траекторию, как у Восемьдесят восьмого, и параллельную его орбите, к шести часам завтрашнего утра. Разбудите меня в три.

– Есть, сэр.

– Покажешь мне расчеты, когда выведешь их. Я принесу регистрационный журнал позже.

Корабль ускорился, как и планировалось. Вскоре после трех капитан вошел в рубку управления и прищурился, вглядываясь в темноту. Солнце все еще было скрыто за корпусом корабля, и полуночную темноту нарушало только тусклое голубое свечение циферблатов приборов и отблеск света из-под крышки приборной доски. Штурман обернулся, услышав знакомые шаги.

– Доброе утро, капитан.

– Доброе утро, Блэки. Уже в зоне видимости?

– Пока нет. Мы проверили с полдюжины астероидов, но ни один из них не наш.

– Какой-то из них пролетал поблизости?

– Не то чтобы. Время от времени мы сталкивались с частицами астероидов.

– Это вряд ли нам навредит – во всяком случае, такому судну, как наше. Если бы пилоты понимали, что астероиды движутся в фиксированных направлениях с вычислимыми скоростями, никто бы не пострадал. – Он сделал паузу, чтобы прикурить сигарету. – Говорят, что космос опасен. Конечно, раньше так и было; но я не знаю ни одного случая за последние двадцать лет, который нельзя было бы списать на чью-нибудь глупость.

– Вы правы, шкипер. Кстати, под приборной доской есть кофе.

– Спасибо, я выпил чашечку внизу.

Он прошел мимо дозорных за стереоскопами и радарными установками и всмотрелся в усеянную звездами черноту. Спустя три сигареты ближайший к нему дозорный окликнул его.

– Вижу свет!

– Где?

Его напарник сверился с наружными циферблатами стереоскопа.

– Плюс точка два, по корме один точка три, небольшой дрейф за кормой. – Он переключился на радар и добавил: – Дальность семь девять ноль четыре три.

– Совпадает?

– Может быть, капитан. Какой у астероида диаметр? – донесся приглушенный голос штурмана из-под приборной доски.

Первый дозорный поспешно покрутил ручки своего прибора, но капитан