Котел - Лэрри Бонд

Командир 192-го батальона неохотно склонил свою аристократическую голову. Было очевидно, что вся эта операция не вызвала в нем прилива энтузиазма. Несмотря на внешнюю агрессивность и дерзость, в душе Клаус фон Ольден был очень осторожным человеком.

Вилли проигнорировал его нерешительность.

– Свяжитесь по радио с капитаном Брандтом, Тиссен. Передайте ему, что я приказал расчистить подступы к этой проклятой деревушке как можно скорее.

Майор козырнул и поспешил прочь. Гюнтер Брандт командовал передовым охранением бригады. Его отряд состоял из разведывательных машин "Лухс" и усилен танковой ротой 194-го батальона, что, без сомнения, повысило атакующую мощь авангарда. Все утро Брандт и его люди постоянно ввязывались в стычки с отступающими польскими частями; оторвавшись на значительное расстояние от основных сил бригады и усиленно маневрируя по сторонам шоссе, они неизменно угрожали полякам с флангов, лишь только те пытались контратаковать. Это был особый способ ведения боя, предназначенный для того, чтобы свести к минимуму потери, не прекращая двигаться вперед, однако на маневры уходило довольно много времени. Приказ фон Силова должен был это изменить.

Что бы там ни думали генерал Монтан и его офицеры-французы, 19-я мотопехотная бригада намерена была сделать все от нее зависящее, чтобы захватить Рунаржевский мост неповрежденным.

РОТА "С" 421-го ПЕХОТНОГО БАТАЛЬОНА ПОЛЬСКОЙ АРМИИ, ГАРНИЗОН РУНАРЖЕВО

Рунаржево представляло из себя небольшую группу кирпичных и деревянных строений, расположенных по обеим сторонам шоссе. Этот населенный пункт находился на южном берегу реки Нотець. Самыми заметными зданиями в поселке были старая церковь из красного кирпича и двухэтажная серая постройка из железобетонных блоков, служившая почтой, библиотекой и ратушей. Вокруг поселка далеко, насколько хватало глаз, простирались поля, пастбища, отдельные хутора и яблоневые сады. Вдали темнел лес. Узкая голубая лента ленивого ручья, впадавшего в Нотець, петляла по зеленовато-коричневому ландшафту и обрывалась, ныряя под шоссе.

В двух километрах к западу от Рунаржево торчали из реки искореженные останки железнодорожного моста. Несколько дней назад французские штурмовики обрушили целый пролет этого моста при помощи бомб с лазерным наведением, пытаясь приостановить доставку войск и боеприпасов в осажденную Познань по железной дороге.

Однако автомобильный мост через Нотець еще стоял. Бронетранспортеры, грузовики с боеприпасами и прочая боевая техника текли на северный берег нескончаемым потоком, спасаясь от наступающей мотопехоты ЕвроКона. Было очевидно, что это обозы отступающей армии. Поляки не были разгромлены в боях, не терпели сокрушительных поражений, однако три недели постоянного отступления подорвали их боевой дух. Лишь только ветер доносил с юга далекую канонаду, перекрывавшую рев множества двигателей, все головы немедленно поворачивались в том направлении в предчувствии дурного, все понимали, что немцы и французы близко.

Саперы шныряли по пролетам, увертываясь от мчащихся грузовиков и бронетранспортеров, торопливо готовя мост к взрыву. Несколько человек болтались на веревках у ферм моста, закладывая взрывчатку у бетонных быков, которые служили мосту опорами.

В двухстах метрах от южного конца моста невысокий русоволосый польский офицер быстро перебегал из дома в дом на окраине Рунаржево, проверяя готовность своих сил к обороне. Это был капитан Конрад Полинский, командир пехотной роты, которая получила приказ оборонять Рунаржево до тех пор, пока инженерно-саперная служба не закончит минировать мост.

Будучи опытным офицером, Конрад Полинский понимал, что его рота занимает крайне невыгодную в тактическом плане позицию. Да и кому понравится сражаться, имея в тылу реку, единственный мост через которую вот-вот взлетит на воздух? Его небольшой отряд был недостаточно силен, чтобы удерживать деревню против целенаправленной атаки мотопехоты ЕвроКона. Рота "С" получила этот приказ в последнюю минуту и не успела даже поставить мины и натянуть колючую проволоку, не говоря уже о том, чтобы выкопать щели и блиндажи с достаточно надежными перекрытиями.

Предполагалось, правда, что в лесу за рекой будут замаскированы несколько танков, однако они были слишком далеко, чтобы оказать реальную поддержку роте. Кроме того, строения Рунаржево сильно сокращали танкистам сектор обстрела. Самый лучший танкист-наводчик не смог бы попасть в цель, которую он не видит.

Не приходилось рассчитывать и на подкрепление. Все остальные роты пехотного батальона были уже далеко за рекой, перегруппировываясь и пополняя личный состав, прежде чем вернуться к реке и занять оборону.

Остановившись за садовой оградой, капитан поднял к глазам бинокль. Из-за близкого горизонта поднимались к небу столбы черного дыма. Губы капитана, полуприкрытые густыми русыми усами, скривила угрюмая гримаса. По всей видимости, за горизонтом шла нешуточная драка, гораздо более серьезная, чем регулярные стычки с авангардом наступающего противника. Должно быть, ЕвроКон пытался прорваться сквозь заслоны войск, прикрывающих отступление.

Радист, нескладный и худой восемнадцатилетний капрал, подтвердил его опасения:

– Пан капитан, "Фокстрот" сообщает, что в районе Колачково вошел в соприкосновение с мощным подразделением германской армии. Видит танки и бронетранспортеры!

Полинский едва слышно выругался. Колачково было ближайшим населенным пунктом – несколько домишек километрах в четырех к югу по шоссе. Если авангард противника уже там, то через несколько минут и ему придется вступить в бой.

– Прикажи всем взводам приготовиться. Держаться до последнего!

Капитан Полинский повернулся к реке, чтобы посмотреть, как дела на мосту. Саперы продолжали свою работу. Сколько еще времени им понадобится? И сколько времени даст им противник?

РОТА "А" 194-го ТАНКОВОГО БАТАЛЬОНА, РАЙОН КОЛАЧКОВО

Дым от горящих домов, машин и станковых гранатометов заволакивал поле боя, и в этом черно-сером, затянутом дымкой пространстве, словно в кошмаре, то и дело вспыхивали краткие, смертельные схватки.

– Принять вправо! Вправо! – закричал лейтенант Вернер Герхард. Он уже охрип, так как ему постоянно приходилось перекрикивать оглушительный грохот боя. Гигантский "Леопард" с ревом вырвался из своей собственной дымовой завесы, и лейтенант мертвой хваткой вцепился в поручень люка. Танк вильнул, огибая выросшую на его пути разбитую машину. Пятьдесят пять тонн стали, зацепив на большой скорости подбитый броневик, опрокинули его и отшвырнули с дороги под визг раздираемого металла.

Почти прямо по курсу появился другой танк – польский Т-72. Неожиданно вывернув из-за полуразрушенного строения, он пятился задним ходом, волоча за собой обрывки маскировочной сети. Грозная 125-миллиметровая пушка была направлена в сторону, и поляки еще не видели немецкий танк.

– Наводчик! Цель тридцать градусов по курсу! – лейтенант вцепился в рукоять вращения башни, разворачивая пушку своего "Леопарда" в нужную сторону.

– Заряжай!

– Огонь!

Польский танк, расстрелянный в упор, закрутился на месте и взорвался. Осколки брони, разлетаясь в разные стороны, забарабанили по башне немецкого танка и запели над головой Герхарда. Он инстинктивно пригнулся, затем снова выпрямился и стал оглядываться по сторонам в поисках новых целей.

Из дыма возникло еще несколько немецких танков; все они были выстроены атакующей цепью, и лейтенант поспешно пересчитал их, не забывая высматривать противника. Считая его собственный танк, десять из двенадцати "Леопардов" роты уцелели в этом сражении.

Когда дым немного рассеялся, лейтенант увидел, что разведчикам капитана Брандта и польскому арьергарду повезло гораздо меньше. Все пространство по обеим сторонам шоссе было усеяно сожженными Т-72, разбитыми БМП и разведмашинами "Лухс". Их расположение молчаливо свидетельствовало о беспорядочном, но ожесточенном характере короткого боя. Только его танки могли двигаться дальше.

Герхард переключился на частоту командующего бригадой.

– "Сокол" – "Большой кошке". Прием.

– Докладывай, "Сокол", – голос майора Тиссена доносился слабо, прерываемый статическими разрядами. Должно быть, штабное подразделение бригады находилось в движении.

Герхард нажал на тангенту передатчика:

– Захватили первую деревню. Продолжаем двигаться к реке.

– Вас понял, "Сокол". А где "Бродяга"?

Лейтенант оглядел поле боя и с трудом сглотнул.

– Капитан Брандт и его люди погибли. Все.

В наушниках шлемофона раздался спокойный и решительный голос самого фон Силова. Не время было оплакивать Брандта и его отряд. Сдерживая свои эмоции, Вилли сказал:

– Вас понял, лейтенант. Вы можете продолжать движение?