Троцкий - Дмитрий Антонович Волкогонов

многих других, с которыми он встречался на тюремных перекрестках. Югославский коммунист пишет, что «ОГПУ-НКВД может повторять без конца, автоматически, без всякого дела сроки заключения и ссылки приговоренным однажды лицам»{899}. Подобные свидетельства, опирающиеся на факты, на пережитые человеком события, производили на немногочисленных читателей большое впечатление. Журнал обычно ходил по рукам, отдельные его статьи перепечатывались в левых газетах. Чем дольше существовал журнал, тем большую ненависть он вызывал у советского диктатора, который уже не раз раздраженно вопрошал руководителей своей разведки: «Когда покончат с клеветой на социализм?»{900}

С приближением грозовых туч Второй мировой войны уколы Троцкого в адрес Сталина становились все болезненнее. Весной 1939 года в одном из номеров журнала Троцкий опубликовал сразу две статьи, которые вызвали не гнев, а просто ярость кремлевского диктатора. Статьи назывались «Гитлер и Сталин» и «Капитуляция Сталина». Троцкий, оказавшийся после Принцевых островов сначала во Франции, затем в Норвегии, а потом уже и в Мексике, сумел разглядеть начавшуюся крупную дипломатическую игру между СССР, Германией и западными демократиями. Каждый хотел обеспечить собственную безопасность за счет другого. Тогда еще далеко не всем было ясно, чем закончатся дипломатические маневры. Но Троцкий заявил, что «сближение Сталина и Гитлера весьма вероятно»: два диктатора хорошо поймут друг друга. Возможную сделку Сталина и Гитлера он считал большой опасностью для всех. «За последние три года Сталин, – писал главный редактор ”Бюллетеня“, – объявил всех соратников Ленина агентами Гитлера. Он истребил цвет командного состава, расстрелял, сместил, сослал около 30 000 офицеров[21], – все по тому же обвинению: все это агенты Гитлера или союзников Гитлера. Разрушив партию и обезглавив армию, Сталин открыто ставит ныне свою кандидатуру на роль… главного агента Гитлера»{901}.

Однако, анализируя события разгорающейся мировой войны, Троцкий нередко желаемое выдавал за действительное. В большой политической игре государств он находил, сидя за бетонной стеной в Койоакане, место и для себя. Причем какое!

В январском номере рокового для Троцкого 1940 года появилась его очередная статья о тандеме диктаторов – «Двойная звезда: Гитлер – Сталин». Анализируя международную ситуацию (и весьма верно, с моей точки зрения), Троцкий вместе с тем рассматривает один немыслимый вариант. По его мнению, если возникнет война между Германией и СССР, нельзя исключать возможности, что оба диктатора будут сметены революционной войной немецкого и советского народов. Он приводит слова французского посла в Москве Р. Кулондра, якобы сказанные им 25 августа 1939 года Гитлеру: в случае войны действительным победителем будет Троцкий. Ссылаясь на одного корреспондента, автор статьи утверждает, что «пользуясь темнотой улиц нынешнего Берлина, революционные элементы расклеили в рабочем квартале такие плакаты: ”Долой Гитлера и Сталина!“, ”Да здравствует Троцкий!“». И главный редактор «Бюллетеня» с удовлетворением добавляет: «Хорошо, что Сталину не приходится держать Москву в темноте. В противном случае улицы советской столицы тоже покрылись бы не менее многозначительными плакатами»{902}.

Загнанный в свое последнее убежище, Троцкий временами теряет чувство реальности. Опираясь на старые догматические схемы, он верит, что и эта мировая война, возможно, закончится революцией. Тогда шестидесятилетний Троцкий сможет получить последний, невероятный Исторический шанс… Трудно себе представить, что он верил в подобный фантастический вариант. Но факт остается фактом: он писал об этом.

Уделяя основное внимание борьбе со Сталиным и сталинизмом, Троцкий не оставляет попыток создать международную коммунистическую организацию, которая могла бы стать альтернативой «московского» Интернационала. Он много пишет о революционных настроениях в ряде стран. Благодаря его усилиям количество троцкистских групп растет. К началу Второй мировой войны они появляются более чем в 40 странах. Но они малочисленны и не способны увлечь за собой трудящихся. Однако Троцкий по-прежнему преисполнен борьбы и веры, веры и борьбы…

Октябрьский номер «Бюллетеня» (1933) в основном посвящен необходимости создания IV Интернационала. Причем абсолютно все статьи в журнале написаны самим Троцким. Незадолго до этого представитель «левой» советской оппозиции («большевики-ленинцы»), коим был Л. Седов, а также представители Социалистической рабочей партии Германии, независимой Социалистической партии Голландии и Революционной социалистической партии Голландии подписали Заявление о принципах создания нового, IV Интернационала. Основной предпосылкой этого формирования была объявлена неспособность III Интернационала выполнить свою историческую роль.

Комментируя этот документ, Троцкий в статье «Классовая природа советского государства» сделал несколько важных выводов. Он подчеркнул, что XII съезд РКП(б) «был последним съездом большевистской партии. Следующие съезды были бюрократическими парадами… Для устранения правящей клики не осталось никаких нормальных ”конституционных“ путей. Заставить бюрократию передать власть в руки пролетарского авангарда можно только силой» (курсив мой. – Д. В.). В последующем Сталин будет всячески использовать это утверждение Троцкого для оправдания массового террора, обвиняя изгнанника в стремлении насильственным путем изменить существующий строй в СССР.

Троцкий же остается верным себе: доказывая своевременность организации IV Интернационала, он одновременно утверждает, что «основным условием, при котором только и возможна коренная реформа советского государства, является победоносное развитие мировой революции»{903}. К старым мотивам о неизбежности мировой революции добавились и новые: допустимость насилия для устранения «бюрократического абсолютизма» в СССР, необходимость создания новой партии в Советском государстве, которое, в свою очередь, должно быть коренным образом реформировано. Решить все эти задачи и будет призван новый Интернационал.

Вместе с тем в статьях октябрьского номера за 1933 год Троцкий признает, что партии и группы, разделяющие его идеи, пока не готовы к немедленному провозглашению нового Интернационала. Идея создания международной организации под его эгидой захватила Троцкого всерьез. Но он не мог открыто заниматься организаторской деятельностью. Его искали. За ним следили. За ним охотились. Не только агенты сталинской разведки, но и сотрудники «московского» Коминтерна. Представители многих коммунистических и рабочих партий были готовы оказать помощь Сталину в нейтрализации Троцкого. Поэтому изгнаннику приходилось проявлять особую осторожность и конспирацию. Угроза сталинского «возмездия» была постоянной.

Как известно, Учредительный конгресс IV Интернационала собрался в сентябре 1938 года, назвав себя, по предложению Троцкого, «Мировой партией социальной революции». Я дальше коснусь роли Троцкого в IV Интернационале, сейчас же отмечу лишь следующее.

Давая в основном верные прогнозы в отношении Сталина и сталинизма, Троцкий явно заблуждался по поводу будущего (IV) Интернационала.

В октябре 1938 года Троцкий в Койоакане сделал запись на граммофонную пластинку. Речь его должна была прозвучать на митинге троцкистов в Нью-Йорке. В ней содержались такие слова: «Наша партия (IV Интернационал. – Д. В.) есть ныне величайший рычаг истории». Выступление завершалось словами: «Позвольте мне закончить мою речь предсказанием: в течение ближайших 10-ти лет программа Четвертого Интернационала станет программой миллионов, и эти революционные миллионы сумеют взять штурмом и землю, и небо!»{904}

Убежденность Троцкого была так велика, что его сторонники, встречаясь с ним, читая его статьи, начинали верить в будущее его идеи. Не всем тогда было ясно, что эпоха революций уже на исходе. В соотношении «революция и реформа» вторая составляющая неуклонно и неумолимо брала верх. Но Троцкий хотел только революционного низвержения всего старого, уцененного историей. И в СССР, по его мнению, не обойтись еще без одной «социалистической революции». Хотя страна на протяжении семи десятилетий не сумела «переварить» плоды революции Октябрьской…

Журнал Троцкого беспощадно разоблачал факельщиков надвигавшейся войны. Но неукротимый бунтарь смотрел на эту опасность со своей революционной колокольни… «Было бы неизмеримо выгоднее, – подчеркивает он, – если бы пролетарская революция предупредила войну. Но этого не случилось и шансов на это – надо сказать прямо – осталось немного. Война надвигается более быстрым темпом, чем формируются новые кадры пролетарской революции». И здесь он делает глубокий вывод: «Никогда еще исторический детерминизм не принимал такой фатальной формы, как ныне: все силы старого общества – и фашизм, и демократия, и социал-патриотизм, и сталинизм – одинаково боятся войны и одинаково идут ей навстречу». Но резюме этого глубокого умозаключения продиктовано не интеллектом мыслителя, а чувствами фанатичного революционера: «Ничто не поможет им: они вызовут войну и будут затем сметены ею. Они заслужили этого вполне»{905}. Таким был Троцкий – провидцем, диалектиком при рассмотрении