Троцкий - Дмитрий Антонович Волкогонов

Сталина проникнут так глубоко… Кремлевский вождь интересовался размахом троцкистского движения, возможностями его организаций, печатью «большевиков-ленинцев». По запросу Ежова в марте 1937 года 7-й отдел ГУГБ НКВД докладывает Сталину список троцкистских изданий за рубежом. Он весьма впечатляющ и содержит наименования 54 газет, журналов, бюллетеней, издававшихся в разных странах, правда, как правило, крошечным тиражом. Например, в Англии выходили «Красный флаг», «Борьба», в Бельгии – «Классовая борьба», «Спартакус», в Испании – «Коммунист», во Франции – «Революция», «IV Интернационал», «Искра», «Красное знамя», в Голландии – «Красный октябрь», «Пламя» и другие издания{892}. Сталин был поражен обилием газет и журналов, но его успокоили, что большинство из них выходит крайне нерегулярно, тиражом в несколько сот экземпляров.

А ведь кроме троцкистской, сколько издается антисоветской белогвардейской литературы! Сталин помнит, что недавно ему докладывали об этих изданиях и издательствах: «Русская печать», «Русская земля», «Русский очаг», «Родная земля», «Отечество», «Вестник Крестьянского Союза», «Русский инвалид», «День русской культуры», «Знамя борьбы», «Старое время», «Белый архив», «Иллюстрированная Россия» и множество других… В числе издателей, учредителей, редакторов и авторов много известных имен: Бунин, Куприн, Мережковский, Гиппиус, Чайковский, Алексинский, Бурцев, Гукасов, Шварц, Абрамович, Чернов, Розенфельд, Мирский, Милюков, Баратов… Часто издательства, журналы и газеты появляются и через год-два бесследно исчезают…{893} Сталин распорядился, и в Иностранном отделе ОГПУ тщательно следили за подобными изданиями, получая немалую информацию о монархистах, белогвардейцах, меньшевиках, троцкистах через своих агентов, которых, по мере возможности, вербовали из числа лиц, имеющих какое-то отношение к эмигрантской литературе за рубежом.

О чем же писал Троцкий в своем «личном» журнале? На что он надеялся, издавая его? Какое влияние «Бюллетень оппозиции» оказывал на политическую ситуацию в СССР того времени? И оказывал ли вообще?

Троцкий пытался, особенно в первое время, сообщать «революционные новости из СССР». Пожалуй, главным источником были открытые советские издания, на которые можно было подписаться за рубежом. Изгнанник скрупулезно изучал эту информацию и соответственно комментировал ее. Например, в июне – июле 1930 года «Бюллетень» сообщал в рубрике «Письма из СССР» такие новости: «Избиения троцкистов в В. Уральском изоляторе», «Заявление протеста Каменской ссыльной колонии большевиков-ленинцев», «Сталин и Красная Армия, или Как пишется история».

Одно время Троцкий пытался активно эксплуатировать тему об «обуржуазивании советского общества». Так, в одной из статей, полученной якобы из СССР, утверждается, что при сокращении «тончайшей прослойки рабочих» в руководстве оно все больше «пропитывается мелкобуржуазными элементами». Приводится много фамилий районных и областных руководителей из числа «чуждых пролетариату социальных элементов»: работник райисполкома Насорков – бывший колчаковский офицер, редактор окружной газеты Хаит служил фельдшером в банде Анненкова; зампредседателя окрсуда Кытманов – бывший начальник колчаковского военно-полевого суда; уполномоченный по хлебозаготовкам Иноземцев – бывший колчаковский каратель; работник ОГПУ Макаренко – бывший писарь колчаковского штаба; секретарь партячейки Рубан – колчаковский офицер и т. д.{894}.

Сомнительный тезис об «обуржуазивании советского общества» используется Троцким как доказательство термидорианского перерождения СССР.

Иногда Троцкий комментирует просто отдельные факты, события, изменения в положении тех или иных лиц. Прочитав в «Правде» об опале Д. Бедного, изгнанник тут же откликнулся на этот факт, не преминув ответить уколом: «Демьяна Бедного долго величали пролетарским поэтом. Кто-то из авербахов[20] предлагал даже ”одемьянить“ советскую литературу. Это должно было означать: придать ей подлинно пролетарский характер: ”поэт-большевик“, ”диалектик“, ”ленинец в поэзии“… На самом деле Демьян Бедный воплощал в Октябрьской революции все, кроме ее пролетарского потока. Только жалкий схематизм, короткомыслие, попугайство эпигонского периода могут объяснить тот поразительный факт, что Демьян Бедный оказался зачислен в поэты пролетариата… Максим Горький представлял в литературе ”культурного“ мещанина, который испугался разнузданности стихий, а Демьян, напротив того, плавал в них, как рыба в воде…»{895}

Но, конечно, стержневая тема «Бюллетеня», от первых до последних номеров, – это Сталин. Во всех ипостасях. В самых различных ракурсах. По самым неожиданным поводам. Но всегда – с предельно негативными, уничтожающими оценками, с плохо скрываемой ненавистью. Приведу хотя бы названия некоторых статей Троцкого о Сталине: «К политической биографии Сталина», «Сталин как теоретик», «Сталин и Коминтерн», «Сталинская бюрократия и Соединенные Штаты», «Сталин снова свидетельствует против Сталина», «Сталинская бюрократия и убийство Кирова», «Сталинские репрессии в СССР», «Революционные пленники Сталина и мировой рабочий класс», «Заявления и откровения Сталина», «Сталин после финляндского опыта», «Гитлер и Сталин», «Испания, Сталин и Ежов», «Сталин – интендант Гитлера», «Двойная звезда: Гитлер – Сталин»…

Думаю, что утомил читателя этим пространным перечислением. Но я назвал далеко не все его статьи о Сталине. Если издать воедино всё написанное Троцким о Сталине, то получится, наверное, несколько томов. К этому человеку у изгнанника было устойчивое, даже углубляющееся негативное отношение. Многое из того, что мы говорим о Сталине сегодня, Троцкий писал более полувека назад. Трудно найти в истории еще один пример столь постоянной неприязни и непримиримости к политическому противнику. Но является ли его отношение к Сталину выражением только своей личной трагедии? Троцкий отвечал на этот вопрос отрицательно.

…Выезжая почти еженедельно на рыбалку с двумя турецкими рыбаками, с которыми он подружился, Троцкий, сидя за веслами или вытягивая бесконечный шнур перемета, часто возвращался мыслью назад, в прошлое, реставрируя былое. Не зная турецкого, он объяснялся со своими спутниками посредством десятка-другого бытовых выражений, предаваясь остальное время пиршеству воспоминаний – и триумфальных и горьких одновременно. Но о чем бы ни думал этот человек в рыбацкой фелюге, его мысль «спотыкалась» о мысленный образ невысокого, невзрачного рябого человека с усами и холодным взглядом желтых глаз…

В написанном летом 1930 года большом эссе «К политической биографии Сталина» Троцкий еще был способен находить в нем какие-то качества, которые можно было отнести к позитивным. Статья написана в виде 28 тезисов, в которых Троцкий, на основе анализа конкретных фактов биографии генсека, приходит к выводу, что эти «вехи политической биографии Сталина… дают достаточно законченный образ, в котором энергия, воля и решимость сочетаются с эмпиризмом, близорукостью, органической склонностью к оппортунистическим решениям в больших вопросах, личной грубостью, нелояльностью и готовностью злоупотреблять властью для подавления партии»{896}.

Со временем Троцкий становится просто беспощадным по отношению к Сталину. Отвечая американским друзьям о роли сталинской бюрократии в убийстве Кирова, он, не располагая какими-либо конкретными фактами, тем не менее пишет: «Не может быть… ни малейшего сомнения в том, что выдвинутое Сталиным против группы Зиновьева обвинение ложно с начала до конца: и в отношении цели – восстановления капитализма, и в отношении средства – террористических актов… На террористический акт Николаева Сталин отвечает усугублением террора против партии… По ступеням зиновьевской группы Сталин хочет добраться до ”троцкизма“»{897}.

Наблюдая издалека, Троцкий приходит к выводу, что Сталин ведет революцию и социализм в тупик. Правда, при этом изгнанный лидер обвиняет Сталина в ошибках типа: «возвращение к рынку», «поворот к неонэпу», «расплата рабочих за ошибки партии в деревне» и т. д. Застарелая убежденность в том, что главная опасность для социализма всегда находится справа, осталась у Троцкого навсегда. Но он прав в одном: «…за рейдом против левых последует раньше или позже рейд против правых… Главная опасность для СССР – сталинизм». Троцкий проницательно называет его «бюрократическим абсолютизмом», что представляет для СССР наиболее «непосредственную и острую опасность»{898}.

Думаю, термин «бюрократический абсолютизм» весьма точно и глубоко отражает существо системы, которую лишь в начале 90-х годов демонтирует (с огромным трудом!) наш народ. Причем исход этого демонтажа еще не ясен. Во многих отношениях это понятие – «бюрократический абсолютизм» – более глубоко, чем устоявшееся ныне выражение «командно-административная система».

Для «бюрократического абсолютизма», справедливо утверждает Троцкий, насилие является неотъемлемым элементом. А Сталин был непревзойденным организатором репрессий. Из номера в номер главный редактор пишет о сталинских репрессиях. Иногда на страницы журнала попадают свидетельства потерпевших и чудом вырвавшихся из страшных застенков людей. Например, такой материал был опубликован за подписью бывшего члена руководства компании Югославии А. Цилиги. Человек, проведший несколько лет в сталинских изоляторах и концлагерях, пишет о судьбе Зиновьева, Каменева, Куклина, Залуцкого, Сапронова, Смилги, Вуйовича, Будзинской, Смирнова, Медведева, Магида, Дорошенко, Цедербаума и многих,